Человеческий капитал «Эндьюранса» постепенно иссякал. Постоянно не хватало пищи. Предполагалось, что капли будут выращивать собственный урожай в прозрачном внешнем корпусе. Однако капли «Эндьюранса» были укрыты во льду, чтобы спастись от Каменного Ливня. Оказавшиеся ближе к поверхности получали достаточно света, чтобы выращивать хоть какую-то еду, но ее было меньше, чем едоков. В начале путешествия на корабле имелся значительный запас продовольствия, которое выдавалось из расчета на год полета. Когда стало ясно, что потребуется значительно больше времени, рационы пришлось сократить. Кроме того, на «Эндьюрансе» были также и богатые запасы витаминов, в основном пережившие Разрыв. На витамины был значительный спрос среди жителей Роя, многие из которых бежали, не сделав запасов. Началась торговля между «Эндьюрансом» и Роем, хотя и не та свободная торговля, о которой в свое время грезили «чисторойки». Сделки заключались по радио, а исполнялись на встречах между ЦМА и каплями Роя, однако организовывать их становилось все трудней, поскольку приходилось согласовывать орбиты, которые к тому времени уже сильно разошлись.
Как и с «Имиром», лед добывался на внутренней поверхности «Эндьюранса», а внешняя «скорлупа грецкого ореха» сохранялась в качестве структурной основы и первого эшелона обороны от болидов. Однако, как в свое время не уставали повторять Джей-Би-Эф и другие сторонники «бросить все и бежать», столь тяжелому кораблю недоставало маневренности. Если большой камень удавалось обнаружить заранее, можно было включить двигатели и слегка изменить курс – к прибытию камня это изменение как раз возымеет нужный эффект. Большая часть экипажа «Эндьюранса» именно этим и занималась, работая непрерывно в три смены. И все же их способность к раннему обнаружению была ограничена; если болид замечали слишком поздно или от него не получалось уклониться достаточно быстро, оставалось лишь надеяться, что он ударит в Амальтею. С какими-то так и происходило, но иные камни попадали в ледяные склоны, некоторые – с достаточной силой, чтобы пробить панцирь и привести к жертвам.
Примерно каждый десятый за эти три года покончил с собой. Иногда причины были вполне традиционные. Так после бешеной творческой активности в течение тех недель, пока проектировался и строился «Эндьюранс», Рис впал в глубокую депрессию и месяц спустя совершил самоубийство. Иногда человек соглашался выйти на задание в открытый космос почти без шансов вернуться, или больная раком предпочитала умереть, чтобы не расходовать понапрасну ограниченные ресурсы – пищу, воздух и медикаменты. А случаев рака хватало – сбылось предсказание Дины в день Разрыва. Несмотря на все меры предосторожности, радиоактивным частицам удавалось проникать в пищу и воздух, оканчивая свое путешествие в чьих-то легких или кишках. Даже без этого сама по себе жизнь в космосе с ее всепроникающими излучениями, недостатком физических упражнений, скудной диетой и неблагоприятной химической обстановкой способствовала онкологическим заболеваниям. А медицинское оборудование «Эндьюранса» не годилось для диагностики и лечения рака на том уровне, к которому люди привыкли на Земле.
Периодические кризисы с пищей и воздухом, вызванные болезнями в теплицах или неисправностями техники, неизбежно убивали людей, чьи силы и так уже были подорваны. В течение путешествия они тысячекратно пересекали радиационные пояса Ван Аллена. В традиционном космоплавании их проходят раз или два, «Эндьюранс» пересекал эти пояса дважды на каждом витке орбиты, а в первый год, можно считать, толком их и не покидал. Люди старались укрываться от радиации в экранированных частях корабля. Однако ни одно убежище не давало стопроцентной гарантии, а некоторым доводилось – по обязанностям или просто случайно – оставаться в незащищенных помещениях. Да и одно лишь то обстоятельство, что людям приходилось проводить значительную часть времени в битком набитых убежищах, не способствовало здоровью.
Гендерный состав все более изменялся в пользу женщин. Регулярное население, пережившее Разрыв – первоначальный экипаж «Эндьюранса» состоял из него примерно на четверть, – состояло в основном из мужчин, поскольку рекрутировалось главным образом из представителей традиционно мужских профессий – военных, корпуса астронавтов, ученых и инженеров. Оставшиеся три четверти были каппи. Изначально среди каппи было примерно семьдесят пять процентов женщин и двадцать пять – мужчин. Среди тех, кто предпочел остаться с «Эндьюрансом» при Разрыве, процент женщин был еще выше.
Мужчины-регуляры в среднем были старше – иногда вдвое или даже втрое, чем типичный каппи. По сравнению с каппи, которых по большей части запустили в последний момент, они пробыли в космосе гораздо дольше со всеми вытекающими последствиями для здоровья. При их отборе тоже смотрели в первую очередь на мозги, а не на физическую форму. По крайней мере поначалу, пока каппи еще не освоились, на долю регуляров выпадали самые опасные задания, например выходы в открытый космос. В конце концов, мужчины просто не слишком годились для космоса. Они были биологически более уязвимы для радиации. Им требовалось больше пищи и воздуха. И, в воспитании тут дело или в генетической программе, они попросту не были психологически готовы к идее провести остаток жизни в скученных закрытых помещениях. Многие чувствовали острую потребность выйти наружу, подальше от остальных, и проявлялась она в тенденции чаще предлагать себя для заданий в открытом космосе. А работающие в открытом космосе с большей вероятностью гибли от проникающей радиации, попаданий болидов, отказов оборудования, несчастных случаев или поражения фрагментами реакторного стержня.
Кроме этого, имело место представление – достаточно распространенное, хотя и редко произносимое вслух – о мужчинах как о не самом критическом ресурсе. В отличие от женщин – если называть вещи своими именами, от здоровых и фертильных маток. Исходя из этого представления, или просто выбирая более общественно полезный способ самоубийства, мужчины вызывались нести более рискованные дежурства, инстинктивно загоняя женщин в относительно безопасные внутренние помещения корабля. Если женщины пытались возражать – такое тоже случалось, – возражения пресекались простым, но трудноопровержимым аргументом – вашу жизнь и здоровье нужно сберечь любой ценой.
Связь с Роем была крайне нерегулярной, вспышки активности обычно происходили, когда Рою что-либо требовалось. Группы разделились при обстоятельствах, которое можно было бы назвать военными действиями, не случись Разрыв в момент катастрофы более смертоносной, чем все, что стороны могли бы причинить друг другу с помощью оружия. Однако и взаимного доверия в обозримом будущем ожидать тоже не приходилось. Свободное общение в интернет-стиле между двумя сторонами было на каждой из них запрещено, поскольку могло быть использовано во вредоносных целях, если не хуже. Канал связи между Роем и «Эндьюрансом» больше напоминал горячую линию между столицами двух сторон «холодной войны». Иногда он молчал месяцами. Не столько даже потому, что стороны друг друга игнорировали – просто каждая была слишком занята собственным выживанием. Айви и Джей-Би-Эф напоминали капитанов двух терпящих бедствие кораблей, разделенных многими милями бушующего моря, и у каждой хватало своих забот. Когда канал все же использовался, он служил для переговоров об обмене между двумя группами. Ни одна не была настроена делиться информацией о своем благосостоянии. Многое, впрочем, можно было умозаключить на основе того, что вдруг срочно требовалось Рою: преимущественно топливо, но также лекарства от лучевой болезни, устойчивые к заболеваниям сорта водорослей, удобрения, запчасти к поглотителям CO2 и двигателям Стирлинга, вырабатывающим в каплях электричество. В обмен в основном предлагалась пища – единственное, что они были способны производить, а «Эндьюрансу» не хватало.
Через одиннадцать недель после Разрыва произошла солнечная вспышка, сопровождавшаяся явлением, известным как корональный выброс массы: при этом Солнце вышвыривает в Солнечную систему огромное количество заряженных частиц. «Эндьюранс», располагавший множеством сенсоров, часть из которых была постоянно направлена на Солнце именно на подобный случай, знал о грядущей буре и отправил Рою штормовое предупреждение. В те дни «Эндьюранс» еще находился под защитой земной магнитосферы. Это обстоятельство, а также оболочка из железа и льда позволили его экипажу перенести бурю, почти не подвергаясь дополнительному облучению. Однако они не знали, получил ли Рой предупреждение, а если да, то понял ли опасность. Капельмейстеры прекрасно осознавали угрозу, исходящую от корональных выбросов массы, и предусмотрели для каждой капли «штормовые убежища»: по сути дела, спальные мешки, спроектированные таким образом, что между их внешней и внутренней оболочкой можно было закачать воду, окружив обитателя молекулами, успешно поглощающими протоны высоких энергий. Капли также снабжались лекарством под названием амифостин, защищающим ДНК от повреждения свободными радикалами, которые образуются в теле под воздействием радиации. Схема была вполне работоспособной при условии, что каппи получат предупреждение хотя бы за полчаса и что в баках капель хватит воды, чтобы наполнить убежища. Эти действия регулярно отрабатывались при учебных тревогах, как матросы отрабатывают спуск на воду спасательных шлюпок. Однако никогда нет гарантии, что все пройдет гладко, так что было маловероятно, что ни один из восьмисот каппи не пострадал.
В последующие три года произошло еще десять достаточно больших, чтобы представлять беспокойство, корональных выбросов массы. Каждый раз «Эндьюранс» передавал Рою предупреждение, но ни разу не получил подтверждения о приеме.
Тревожило то, что Рою, похоже, постоянно требовалась вода. Поскольку система водоснабжения капли была замкнутой, израсходовать ее можно было единственным способом: расщепить на водород и кислород и сжечь в двигателе. Каждой капле в рое приходил