Вокруг собрались люди, начали давать советы. Говорили, что эвакуатору понадобится больше часа, чтобы туда приехать, и что это потребует немалых денег. В этот момент кто-то предложил вытащить машину своим джипом, а другой принёс трос и длинную крепкую доску. Хёнсу привязал верёвку к задней части джипа и к передней части своей машины, подложив под колёса доску. Однако у джипа не хватило мощности. Машина Хёнсу немного сдвигалась, но вытянуть её из канавы не выходило. Чуть поодаль начал сигналить автобус – джип перекрыл узкую дорогу.
Водитель автобуса рассердился и вышел из кабины. Водитель джипа сдался, а Хёнсу стал извиняться перед водителем автобуса. Водитель автобуса был вспыльчивым по натуре. Но когда огромный мужчина, сильно потея, стал просить у него прощения, он очень быстро отошёл и перестал сердиться. Теперь место джипа занял автобус. Верёвку заменила железная цепь. Автобус двинулся с места.
На этот раз мощности было с избытком. Машина Хёнсу моментально выскочила из канавы, но не смогла вовремя остановиться. По инерции она сделала полукруг, скользнула и поехала в сторону Ынчжу. На мгновение Ынчжу потеряла чувство реальности. Оцепенев, она смотрела, как Хёнсу бросился между ней и машиной. Когда машина остановилась, Хёнсу валялся на дороге.
У него были разорваны мышцы на ногах, из-за этого он не смог поехать на весенние сборы. Если учитывать, что он ногой остановил машину, то повреждение было не таким уж и серьёзным, но, с другой стороны, оно было губительным для спортсмена Малой лиги, которого собирались перевести в Главную. Зато он защитил жену и не потерял сына.
Ынчжу до сих пор отчётливо помнила тот момент, когда Хёнсу увидел Совона. Его сильная рука ужасно дрожала, когда он слегка дотронулся ею до новорождённого. На лице одновременно читались счастье и страх, и он тогда произнёс: «Мой сын…»
Да. Именно «мой сын». Не наш сын. Хёнсу никогда не позволял ей самостоятельно принимать решения, касающиеся Совона. Даже график купаний ребёнка он составил сам и требовал, чтобы она неукоснительно его соблюдала. После матча, возвращаясь домой, он смотрел в глаза Совону и, улыбаясь, разговаривал с ним, хотя тот ничего не понимал, и так могло продолжаться всю ночь напролёт. Когда сына нужно было передавать жене для кормления, у него делалось такое разочарованное лицо, будто он сожалел, что у него нет грудей. А когда Хёнсу уезжал на матчи в другие города, он звонил среди ночи и, разбудив жену, спрашивал: «А что сейчас делает Совон?» Ну что может делать младенец, которому ещё даже года не исполнилось: либо спать, либо есть, либо заходиться в плаче, либо какать.
Вначале Ынчжу думала, что у неё очень надёжный муж, и была благодарна судьбе. Но спустя несколько месяцев такое его поведение стало её беспокоить, и у неё возникло неприятное чувство. Совон, когда она обнимала его, не принимал маму. Но начинал улыбаться, увидев вернувшегося домой отца, даже если до этого малыш очень сильно плакал. Она поздно осознала, что во время медового месяца Хёнсу спасал, рискуя жизнью, не её, а сына. Однажды она проверила свою догадку, пошутив: «Ты женился на мне для того, чтобы родить сына? – Хёнсу широко открыл глаза от удивления. – Почему же тогда ты слишком привязан к нему?»
«Не слишком».
«Нет, слишком. Я ни разу не слышала, чтобы отцы вели себя таким образом. Обычно мужчины…»
«Я дал себе в детстве слово, что никогда не буду относиться к своему ребенку так, как мой отец относился ко мне».
«А как к тебе относился твой отец?»
Ынчжу не услышала ответа. Каждый раз, когда речь заходила о его отце, он умолкал. Это был один из его секретов, которым он ни за что не хотел делиться. О Воротиле она узнала, когда Совону исполнилось четыре года. Однажды она нашла в одежде Хёнсу пакетик с лекарством, выписанным неврологом. Он ходил к нему уже несколько лет втайне от неё. Врач сказал, что причина этой проблемы – стресс из-за отсутствия успехов в бейсболе. Именно психологическое давление вызвало эту болезнь.
Конечно, она нашла ответы не на все вопросы, но в одном была уверена: это и есть причина, по которой он до сих пор не достиг вершин в спорте, а остался лишь «перспективным спортсменом». Причина, по которой он не мог стать постоянным игроком Главной лиги. Именно стресс, связанный с плохими результатами в бейсбольных матчах, вызывал паралич левой руки, а из-за этого Хёнсу портил игру и опять вгонял себя в стресс. Она поняла, что покладистый характер – это всего лишь другое название слабости.
По мнению Ынчжу, жалобы на стресс были оправданием трусости. У всех людей бывает стресс. Но надо бороться с тем, что угрожает твоей способности выживать, надо одержать над этим победу. Как минимум хотя бы это презирать. Именно так жила она. А Хёнсу вместо того чтобы научиться жить, заработал себе Воротилу. Подтверждением её правоты был тот факт, что, как только он бросил бейсбол, Воротила исчез.
После его ухода из бейсбола она поняла, что у мужа врождённая застенчивость. Он ни разу не смог занять и десяти тысяч вон. Знакомых у него тоже особенно не было, поэтому он не смог устроиться даже тренером по бейсболу в школу. Имея диплом престижного университета, он только через полгода нашёл место в охранном предприятии. Как только он устроился на работу, сразу же начал пить и курить. Конечно, можно было понять и пожалеть его. В тридцать один год он оказался выброшенным из бейсбола, который был делом всей его жизни и его будущим. Понятно, что он был в отчаянии. Однако всё равно нельзя простить его неприспособленность к жизни и пагубное пристрастие к выпивке. В действительности он сам виноват в своих неудачах. Прояви он хоть немного упорства, и ему удалось бы выправить ситуацию и взять реванш. Он – глава семьи и кормилец. Нельзя же садиться за руль пьяным и возвращаться домой в невменяемом состоянии, громко барабаня в дверь. Не должно быть и звонков из полицейского участка с предложением к Ынчжу забрать своего пьяного мужа.
Наконец, она призналась себе в том, что её самая большая ошибка в жизни – это брак с Чхве Хёнсу. Когда она смирилась с этим, ей стало легче переживать разочарование в муже и переносить все жизненные тяготы. Вместо того чтобы без конца жаловаться на него и на жизнь, она решила всё взять в свои руки. Она стала несгибаемым борцом. Всегда знала, в каком направлении двигаться и что делать. Она никогда не забывала о своей тайной мечте, которую лелеяла в детстве.
Но… Но именно сейчас этот сумасшедший пьяница гадит на дорогу, которую она с таким трудом выкладывала по камешку и обсаживала цветами. На дорогу её успеха. Кроме того, он ударил её, погрузился в беспробудное пьянство, а сейчас заявил, чтобы она уходила. Ынчжу смотрела на документы для развода, которые держала в руке. Теперь они казались ей не козырем, а пустыми бумажками. Как ей поступить, чтобы отомстить? Что сделать, чтобы этот придурок пришёл в себя?
Раздался звонок в дверь. Она очнулась от своих мыслей и вышла в гостиную. Там она увидела жуткую картину. На газовой плите горел рис, а суп лился через край. На обеденном столе лежал её телефон и звонил. И в дверь кто-то звонил тоже. Она сразу начала действовать. Быстро выключила плиту и подошла к телефону. Это была Ёнчжу.
«Это я».
«Знаю», – сказав это, Ынчжу пошла к двери. Даже не спросив, кто там, она её открыла. Там стояли двое мужчин. Одному было примерно сорок пять, а другому столько же, сколько Сынхвану.
«Извините за беспокойство».
Молодой показал ей удостоверение полицейского. Ынчжу отвела ухо от телефона.
«Мы пришли задать вам несколько вопросов».
Без пяти девять, утро субботы.
Сынхван и начальник безопасности стояли на лестнице перед домом. Они направлялись на работу, но, увидев несколько машин, которые подъезжали к дому, остановились. Впереди ехал белый «БМВ» с чёрной лентой на капоте. На переднем сиденье рядом с водителем сидел Ёнчжэ, держа перед собой портрет Серён с чёрными ленточками. За ним ехали кадиллак с гробом, большой фургон, микроавтобус телекомпании и ещё несколько автомобилей.
«У вас есть зажигалка?» – спросил начальник, держа сигарету в зубах и шаря по карманам. Сынхван достал зажигалку и щёлкнул. Огонёк колебался от ветра. Начальник перевязанной бинтом рукой прикрыл его и прикурил. Лицо его было таким же грустным, как у людей из похоронной процессии. Под глазами были синяки.
«А что, на рассвете был дождь?»
Начальник смотрел на туман, поднимавшийся над влажной дорогой.
«Да, был сильный дождь. Вы не слышали?»
«Ну, я был пьян и крепко спал… Пойдём».
Начальник первым спустился по лестнице. Сынхван, хлопая глазами, пошёл за ним. Вдоль центральной дороги ярко горели фонари, словно поминальные свечи. В ольховой роще дул влажный ветер. Начальник шёл с сигаретой во рту, опустив голову. Сынхван шаг в шаг рядом с ним. Что у него за проблема? Где он поранил руку? Позавчера пришёл с забинтованным средним пальцем, вчера – с тремя, а сегодня повязка на всей руке. Почему по ночам он постоянно пьёт на смотровой площадке? Он что, бутылками из-под сочжу мускулы там качает?
И накануне начальник опять вернулся домой пьяным. Его жена, оставив мужа лежать в гостиной, ушла к себе в комнату. С тех пор как они переехали, такая картина повторялась каждый день. Гигант, спавший в одиночестве, выглядел очень несчастным и одиноким, как заброшенная ферма на горе Серёнбон.
Примерно в три часа утра пошёл дождь. Было слышно, что кто-то ходил по гостиной, а потом хлопнул дверью. Сынхван встал и заглянул в гостиную. Начальника там не было. На полу у дивана лежал только плед, словно снятая с животного шкура. Куда же он отправился в такую рань и в дождь? Может, пойти за ним? Но он не пошёл, а вернулся к своему ноутбуку. На мониторе был открыт файл под названием «Озеро Серёнхо». Он только что приступил к работе.
Девочка стояла на автобусной остановке у школы. Прислонившись к столбу, она стучала по дороге носками кроссовок. Голова была опущена, поэтому лица не было видно. Виднелись только её белый круглый лоб и длинные волосы, развевающиеся на ветру…