Услышав, что кто-то открыл дверь, Сынхван поднял голову. Было четыре часа утра. Раздался громкий звук падения, и он опять заглянул в гостиную. Начальник лежал на полу возле дивана. Сынхван подошёл поближе.
Начальник был насквозь промокшим. Ноги были босыми, щиколотки – в грязи, из пятки сочилась кровь. Кажется, он ходил босиком и наступил на что-то острое. Сынхван окликнул начальника, но тот не ответил. Даже когда он потряс его за плечи, тот не открыл глаза. Выражение его лица и дыхание были очень спокойными, словно он видел приятный сон. Сынхван силился понять, что произошло. Ему казалось, что он решает сложную математическую задачу.
Именно по этой причине Сынхван специально вышел вместе с начальником на работу в одно с ним время. В надежде узнать у него подробности прошлой ночи. Однако стало ясно, что спрашивать бессмысленно, потому что начальник даже не помнил, что ночью лил дождь.
«Эту девочку… похоронят?» – неожиданно спросил начальник, когда они подошли к задним воротам.
«Я слышал, что её кремируют. Сегодня будет кремация, поэтому на причале вроде собираются устроить шаманское камлание, чтобы освободить душу из озера».
Начальник уже сунул в рот вторую сигарету и обернулся в сторону Сынхвана.
«А ты когда-нибудь видел обряд освобождения души?»
Это было всё равно что спросить у продавца овощей, видел ли он когда-нибудь морковку.
Сынхван дал начальнику зажигалку.
«В детстве».
«В детстве? Детям вроде не разрешают присутствовать. Боятся, что те могут стать одержимыми».
«Мой отец был ныряльщиком, который доставал утопленников из реки Ханган. Мы со старшими братьями часто ходили помогать отцу. Мы втроём уже с двенадцати лет начали погружаться. Благодаря этому я много раз видел этот обряд. А вы?»
«Однажды в детстве, но толком ничего не разглядел».
«Я думаю, что сегодня вы всё увидите. Раз обряд устраивает Ёнчжэ, значит, он позвал самого лучшего шамана».
Перед охранным постом у водных ворот начальник вернул зажигалку. Затем он отвернулся и бросил окурок в мусорную корзину, прикреплённую к фонарному столбу. Она находилась на расстоянии более двадцати метров от них, но окурок попал точно в неё.
«Увидимся позже».
Посмотрев на начальника, спускавшегося к зданию управления дамбой, Сынхван достал из кармана брюк заколку, которая должна была лежать на дне озера. Конечно, с этой заколкой Серён можно покончить так же легко, как с окурком, но Сынхван каждый день ходил по мосту и не мог выбросить её в озеро. Всякий раз вынимал её из кармана и убирал обратно. Сегодняшний день не был исключением. Он положил заколку в карман и отпер дверь в охранный пост.
Примерно в десять утра на экране монитора камер видеонаблюдения, установленных на причале, появились мужчины из Нижней деревни. Кажется, начинался обряд. Мужчина-шаман, повязав на лоб белую повязку, тряс бамбуковой палочкой, поднимаясь на понтонный мост. Длинная лента, привязанная к концу палочки, развевалась на ветру. Ёнчжэ шёл за шаманом и держал в руках какой-то предмет, от которого по коже бежали мурашки. Это была палка с надетой на неё кукольной головой в длинноволосом парике. Следом шли музыканты с национальными деревянными флейтами, барабанами и струнными инструментами. Судя по масштабам, действо больше походило на фольклорный фестиваль, чем на шаманский обряд.
Сынхван открыл Интернет и начал просматривать новости.
Озеро Серёнхо: погибла школьница, предположительно сбита машиной, задушена и сброшена в озеро. В результате экспертизы следов изнасилования не обнаружено…
Озеро Серёнхо: погибла школьница, расследование зашло в тупик, прошло уже пять дней, но нет ни одного подозреваемого…
Шаман в конце понтонного моста перерезал шею живому петуху, разбрызгивая кровь над озером. После этого он начал водить по воде бамбуковой палкой. Сынхван из облачного хранилища данных скачал файл «Атлантида», потому что решил удалить из видео лишние куски и смонтировать фильм. Теперь, когда невозможно детально узнать про смерть Серён, этот материал будет уникальным. Начальник появился именно в тот момент, когда Сынхван открыл видео. Сынхван в спешке спрятал окно с Атлантидой за окнами с новостями.
«Сынхван, ты взял с собой MP3-плеер?» – спросил начальник. Лицо у него было очень красным, будто он только что вошёл в баню.
«Да, взял. А что?» – с удивлением спросил Сынхван, подумав, что начальник пришёл после того, как увидел разбрызгивание крови петуха над озером.
«Песня, которую ты в прошлый раз слушал в наушниках вместе с Совоном и которую потом дал послушать мне. Там ещё были такие слова «Ночь…». Такая мелодия, словно волк воет».
Сынхван, еле сдерживая смех, достал из кармана плеер, решив, что начальник говорит про готик-метал.
«Вы хотите её послушать?»
«Мне кажется, лучше слушать эту песню, чем наблюдать шаманский обряд. Зачем они проводят его на причале? Лучше бы где-нибудь, где не видно…»
«Ну, слава богу, хоть не на острове с сосной. Если бы там, то озеро превратилось бы в парковку для лодок».
«А что, изначально планировалось там?»
«Нет, конечно. Таких планов не было, но отец девочки очень этого хотел. Я слышал, что вчера он приходил к начальнику управления и устроил скандал. А что, вы не знали?»
Начальник взял плеер и посмотрел на остров с сосной на экране монитора.
«А почему он хотел именно там?»
«Для местных жителей это как жертвенник. Вы же знаете, что во время обряда в память о затонувшей деревне люди кланяются именно в сторону этого острова и просят, чтобы духи помогали поддерживать высоту воды на нужном уровне».
«А какое отношение остров имеет к высоте воды?»
Остров с сосной имел к этому отношение. Озеро Серёнхо было водоёмом с относительно небольшим объёмом воды. Именно по этой причине несколько створок водных ворот дамбы всегда были открыты, чтобы поддерживать определённый уровень воды. А остров являлся своего рода эталоном, по которому определяли её высоту. В обычное время, когда уровень воды был самым высоким, над поверхностью озера виднелся только холм, а в засуху, когда уровень был самым низким, обнажалась красная земля подводной части острова. Уровень воды постоянно контролировали. Если бы остров полностью скрылся под водой, это означало бы угрозу наводнения. В данном вопросе жители Нижней деревни больше доверяли острову, чем космическому спутнику.
«Именно по этой причине Ёнчжэ настаивал на том, чтобы обряд совершали посреди озера?»
«Есть и другая причина. Возле острова с сосной находится старая затопленная деревня Серён. Кажется, Серён родилась именно в ней. Её тело также было обнаружено там. Начальник управления дамбой, видимо, был озадачен просьбой Ёнчжэ – на остров не разрешают выходить даже во время обряда в память о затопленной деревне».
Сынхван замолчал, потому что лицо начальника сильно побледнело, и он стремглав выбежал с поста. Сынхван последовал за ним, но тот был уже далеко. Он был похож на разозлённого бегущего быка. Сынхван вернулся на пост и посмотрел на экран. Два человека стояли лицом к лицу. Совон держал чёрный пакет, а шаман – колокольчики. Остальные стояли вокруг них на расстоянии. Наверно, начальник подумал, что шаман чем-то угрожает Совону. Однако почему Совон находился там в это время? Сынхван кое-что вспомнил, что могло дать ему ответ.
Вечер прошлого четверга. Сынхван вернулся домой после восьми вечера. Он читал новости о Серён, и время пролетело незаметно. Дома было до странности тихо. Стол был накрыт только наполовину, дверь в комнату Ынчжу и Хёнсу была закрыта, и Совон сидел, закрывшись в своей комнате. Услышав стук в дверь, Совон спросил: «Мама?»
«Сосед».
Услышав ответ Сынхвана, Совон открыл дверь. Было понятно, зачем Совон запер дверь. На подоконнике сидел О́ни и ел корм. Совон сказал, что корм во время обеденного перерыва купил папа и положил его в шкаф. Совон открыл встроенный шкаф и пояснил, что корм спрятали туда, потому что мама не любит кошек. Там был не в меру огромный мешок с кошачьим кормом. Совон спросил: «Можно здесь оставить?»
Сынхван кивнул головой и внимательно смотрел, как О́ни с хрустом ест. Звук был приятным и вызывающим аппетит. Сынхван ещё не ужинал, и у него потекли слюньки. Он даже хотел спросить у О́ни: «Вкусно?»
В этот момент открылась дверь, и без стука вошла Ынчжу. Сынхван и Совон разом встали, закрыв спиной окно. Они это сделали непроизвольно и не договариваясь.
«Мама, надо стучаться», – сказал Совон.
«Где это ты видел маму, которая стучится в дверь к собственному сыну?»
Её глаза смотрели на окно за Сынхваном и Совоном.
«Я же живу здесь не один, а с Сынхваном».
Она вообще не обращала внимание на такую мелкую сошку, как Сынхван, подошла, отодвинула Совона и посмотрела на подоконник.
«Что это?» – спросила она, обращаясь к Совону. Сынхван краем глаза посмотрел на подоконник. Там лежала только миска с кормом. О́ни уже не было.
«А, это кошачий корм», – ответил Совон. Ынчжу скрестила руки на груди и встала рядом с ним.
«Сынхван, у тебя есть кошка?»
Она недовольно смотрела на Сынхвана. На этот вопрос опять ответил Совон:
«Нет, это кот соседской девочки».
«То есть это кот умершей девочки?»
Взгляд Ынчжу по-прежнему был обращён на Сынхвана. Но ответил опять Совон:
«Нет. Он бездомный, но был другом той девочки. И недавно я тоже подружился с ним».
«То есть ты пускаешь в комнату грязное животное, которое роется в мусоре, кормишь его и играешь с ним. Ты понимаешь, чем можно заразиться? Ты знаешь, сколько в его шерсти микробов?»
«А папа разрешил с ним играть».
«Что? Значит, корм тоже твой папа купил?»
«Да».
Голос Совона стал тихим, еле слышным. Глаза Ынчжу вспыхнули гневом. Было заметно, как напряглось её тело. Сынхван попытался разрядить обстановку:
«А если мы будем кормить его за окном?»
«Нельзя. Начнёшь кормить одного, целая стая прибежит. Распотрошат пакеты с мусором, а я должна за ними убирать? Я собиралась вам попозже кое-что