«Ынчжу, простите».
Она в растерянности повернула голову.
«Идите, пожалуйста, домой».
«Зачем?»
Похоже, что она так просто не встанет. Сынхван старался что-то придумать, не нарушая при этом обещания, данного Совону. Надо выдумать какой-нибудь предлог, чтобы она пошла домой.
«Совон дома один, спит».
«Я сама об этом позабочусь».
Она отвернулась, словно это и не повод вовсе для такого занятого человека пойти домой. Сынхвану пришлось уйти, больше сказать ему было нечего. Может быть, начальник уже предвидел, что Ынчжу так себя поведёт, и поэтому поручил ему Совона? Сынхвану стало ещё больше не по себе: интуитивно он чувствовал, что вся эта суматоха, возможно, была спланирована. Ёнчжэ специально устроил обряд и шумные поминки. Для чего-то ему это было нужно.
На охранном посту у главных ворот никого не было. Ключи лежали на столе, на мониторе были открыты сайты с новостями, а стул стоял в двух шагах от стола. Начальник был здесь до этого. Сынхван хотел выключить Интернет, но услышал стук в дверь. Двое мужчин, открыв дверь, заглянули внутрь.
«Вы Ан Сынхван? Верно?» – спросил мужчина средних лет.
«Верно, а что?»
Молодой человек, стоявший позади того, что был постарше, показал удостоверение. Они были следователями.
«Вы очень интересуетесь происшествием. Есть что-нибудь интересное?» – сказал следователь постарше, посматривая на новости в Интернете.
«Зачем вы пришли?» – спросил Сынхван, а старший без разрешения взял стул и подсел поближе к нему.
«Чем вы занимались ночью, когда произошло убийство?»
«Я уже ответил следователям, которые приходили ко мне несколько дней назад. Я смотрел дома бейсбольный матч».
«В это время вы не погружались в озеро Серёнхо?»
Сынхван плечом прислонился к стене рядом с дверью. Он подумал: «Началось!»
«Нам известно, что вы были на озере в то время, когда случилось происшествие. Вы погрузились у причала с понтонного моста и вышли из воды около водонапорной башни. Затем приплыли к месту, где погрузились, и покинули причал. Это мы узнали из записей камеры видеонаблюдения».
Он так чётко изложил маршрут Сынхвана, будто видел всё это воочию. Сынхвана охватило беспокойство, поскольку он прекрасно знал, что на камерах ночью невозможно разглядеть человека. Молодой присел на край стола и внимательно наблюдал за выражением лица Сынхвана.
«А вы мне не покажете ту удивительную камеру, показывающую меня?»
Старший детектив улыбнулся на его слова.
«Вы единственный среди сотрудников управления дамбы умеете погружаться в воду, не так ли?»
«Вряд ли в этой местности живут только сотрудники управления дамбой».
«Я слышал, что оборудование для погружения весит больше сорока килограммов. Более того, оно громоздкое, да ещё баллон с кислородом. Вряд ли его можно перебросить через забор. Через ограждение с ним на спине тоже не перепрыгнуть. А щель под дверью всего-навсего тридцать сантиметров в высоту, поэтому туда можно попасть только через дверь. А для этого нужен ключ. Кто может достать ключ, если это не сотрудник дамбы?»
Сынхван ничего не ответил.
«Мы уверены, что в ту ночь вы там что-то видели».
«Переехав сюда, я ни разу не погружался».
«Хорошенько подумайте, вдруг вспомните».
«Не припоминаю такого».
Старший внимательно посмотрел на Сынхвана. Его взгляд был настолько пристальным, что, казалось, ему бы не составило труда определить толщину каждой волосинки на голове Сынхвана. Сынхван почувствовал, как по телу у него побежали мурашки. Он понял, что перед ним матёрый профессионал, которому ничего не стоит поймать и сожрать такого человека, как Сынхван, и даже зубочистка ему не понадобится. Поэтому лучше сейчас ни о чём не думать, иначе ему всё станет понятно.
«Мы просто просим рассказать о том, что вы видели. Но если вы отказываетесь, то ничего не поделаешь».
Наконец-то, он встал со стула.
«Придётся до конца расследования внести вас в список подозреваемых».
Сынхван с трудом вдохнул воздух, который застревал в горле. Он изо всех сил старался сохранить безразличное выражение лица. Это была угроза. Следователи покинули охранный пост. Когда они спустились к воротам, Сынхван уже колебался: а не рассказать ли им всё, как было?
Сынхван в тот день оказался в ненужном месте и в ненужное время. Это было случайностью. Сынхван решил молчать, чтобы на него не пало подозрение, но просчитался, значит, надо ещё раз все обдумать.
Предположим, он всё расскажет. К нему сразу вернулось сомнение. И что же он может рассказать, кроме того, что он увидел тело Серён под водой? Что ещё? Поможет ли это тому, чтобы имя Сынхвана было вычеркнуто из списка подозреваемых? Инстинкт ему говорил, что не нужно нарываться на проблемы. Как только откроешь рот, точно уж станешь подозреваемым, а не свидетелем.
А если он будет хранить молчание? Пока они не найдут конкретных улик, они не смогут ничего с ним сделать. Он был уверен, что следователи на записях видеонаблюдения увидели только свет от фонарика. Они наверняка зафиксировали свет, двигающийся со стороны озера, когда смотрели записи камер с причала и водонапорной башни. Возможно, они пригласили профессионального дайвера и попросили составить примерный маршрут погружения с учётом света от фонаря. Однако следователи должны предъявить ему в качестве доказательства леску. Скорее всего, было несложно найти человека, который в день происшествия купил после обеда леску, блёсны и грузила в передвижной лавке на заправке. Но следователи ничего не говорили про леску, значит, она всё ещё у Ёнчжэ.
Озеро Серёнхо: погибла школьница, расследование зашло в тупик, прошло уже пять дней, но нет ни одного подозреваемого…
Сынхван смотрел на заголовок в Интернете. Он подумал, что на месте следователя он первым стал бы подозревать О Ёнчжэ. При этом Сынхван подумал, что следователи не глупее его. Значит, наверняка О Ёнчжэ уже является подозреваемым. Несмотря на это, тот не рассказал им про леску. Что задумал О Ёнчжэ? Может быть, узнав результаты вскрытия, он решил, что леска не имеет никакого значения. Тогда в чём для него ценность этой лески? То, что она сможет стать доказательством для следователей, – разве это не важно? Тогда можно предположить, что он сам решил расследовать это дело. Значит, он не убийца. Не может быть… Этого не может быть. Он что, правда не преступник?
Сынхван одну за другой закрывал новости в Интернете. В конце осталось одно окно с Атлантидой. Этот файл он открыл утром и забыл про него. Сынхвану стало не по себе. Он невольно воскликнул: «Боже мой!» С этим открытым на экране файлом он ещё утверждал в присутствии следователя, что никогда не погружался в озеро. К тому же утром он дал ключи от поста начальнику, считай, пригласил его посмотреть видео про Атлантиду. Сынхван был настолько взволнован, что ему очень хотелось позвонить начальнику и спросить: не видел ли тот случайно эту запись?
На заправочной станции было безлюдно. Был воскресный вечер, но машин мало. Обычно в это время толпы местных сидели и опрокидывали по маленькой, но и их сегодня не было видно. Хёнсу в одиночестве сидел на смотровой площадке и выпивал.
Каждый раз, когда он приходил сюда, он говорил себе, что это в последний раз, но на следующий день снова сидел на этом же месте со стаканом водки в руке. Хёнсу подумал, что он действительно стал алкоголиком. С другой стороны, у него не было другого выбора, потому что только в состоянии опьянения у него внутри появлялся двойник, оправдывающий его. «Ты не собирался её убивать, просто хотел закрыть ей рот». Хёнсу мог быть свободным, только когда отключался. Свободным от выкрика «папа!», который постоянно звучал в его ушах. Свободным от чувства, которое он испытал, убивая девочку левой рукой. Свободным от бессилия, что ничего не может вернуть назад, что всё находится вне его власти, от одиночества, оттого, что не может ни к кому обратиться за помощью, от звука шагов следователей, которые грозно приближались к нему.
А вчера он узнал, что был свидетель. И это обстоятельство затмило все остальные факты.
Когда он входил в помещение охранного поста, он был не в себе из-за того, что натворил во время обряда. Там он перед многими людьми показал, что он и есть убийца. Он оставил Совона и Сынхвана и убежал из-за шока и чувства стыда. Он не мог смотреть Совону прямо в глаза. Хёнсу теперь уже не помнил, как открыл то видео. Он боялся, что может ещё что-то натворить, и ничего не соображал, но глаза были открыты, и кое-что он видел. Он подумал, что это, наверно, фильм или просто подводная съемка. Даже увидев под водой деревню, он ничего не понял до последнего кадра, когда имя О Ёнчжэ выступило крупным планом. Запись прервалась, и только тогда это имя стало приобретать смысл. О Ёнчжэ… Ему вдруг вспомнился голос Сынхвана.
«Возле острова с сосной находится старая затопленная деревня Серён. Кажется, Серён родилась именно в ней. Её тело также было обнаружено там».
Хёнсу прокрутил фильм до последнего кадра. В самом низу было написано время съёмки – 27.08.2004, 22:40. Хёнсу начал смотреть фильм с начала. Камера прошла длинный путь и добралась до столба с надписью.
Добро пожаловать! Деревня Серён.
Рука, державшая мышку, сильно задрожала. Он снова вспомнил рассказ Сынхвана.
«Мой отец был ныряльщиком, который доставал утопленников из реки Ханган. Мы со старшими братьями часто ходили помогать отцу. Мы втроем уже с двенадцати лет начали погружаться в воду».
Было ясно, кто и где снял это видео. Понадобилось всего несколько секунд, чтобы узнать время, место съёмки и имя оператора. Значит, Сынхван был свидетелем.
Хёнсу бросился в управление дамбой, словно убегая от кого-то. После обеда он всё время пытался что-то понять. Он впервые за долгое время так усиленно работал головой. Из множества предположений он оставил только два.
Сынхван всё видел.
Он был под водой, поэтому не видел преступника.