Семилетняя ночь — страница 53 из 84

о пожив на белом свете, ты, должно быть, понял, что по-другому не можешь, ведь так?

Последняя струна, которая сдерживала его, лопнула именно в этот момент. Хёнсу увидел, как «мужчина из сна» выходит из него самого. Наступило время, когда этот мужчина будет действовать, используя его тело, время, когда его тело начнёт мстить. Картина, которую Хёнсу видел вокруг, рассыпалась на мелкие куски. Перед его глазами остались только мужчина и отец в зеркале. Хёнсу с удовольствием помогал мужчине, когда тот вынул его левую руку из перевязи, и с радостью смотрел, как она приближалась к отцу в зеркале. Он испытал настоящее удовлетворение, когда лицо отца с шумом разлетелось на мелкие осколки. Хёнсу видел, как левая рука взяла ручную газонокосилку, «мужчина из сна» был неподвластен Волоките. Он был левшой-суперменом.

Хёнсу пошёл к двери вслед за мужчиной. В этот момент из-за спины донёсся негромкий голос: «Папа!» Он обернулся. Занавес, заслонивший его глаза, немного приоткрылся, как открывается на одежде молния. Через щель он увидел лица Совона и Сынхвана. А «мужчина из сна» уже бежал по лестнице. Тело Хёнсу без всякого сопротивления потянулось за ним туда, влекомое силой притяжения того мужчины.

Мужчина бежал по дороге за забором. Ночь была светлой, луна освещала ему дорогу. Деревянные рейки забора, отражая лунный свет, вели мужчину к озеру. Хёнсу мог прочитать его сокровенные мысли. Тот был намерен полностью выкосить всё ненавистное поле сорго. А скошенными колосьями забить колодец. Чтобы тот не мог больше открыть свою чёрную пасть и звать Хёнсу. Чтобы он не смог вскрикивать «папа!» голосом девочки.

Мужчина включил газонокосилку и вышел на поле сорго. Луна была красной, в воздухе чувствовался запах моря. В рёве газонокосилки колосья сорго шуршали: «Хёнсу! Хёнсу!»

«Заткнитесь! Замолчите!»

Мужчина поднял газонокосилку и стал размахивать ею, словно косой, колосья начали падать. Запрокидывая окровавленные головы назад, они звали его: «Папа!»

Газонокосилка выпускала синий дым, рычала, как автомобиль, и косила сорго. Потом резанула воздух, выскочила из рук, как стрела, и, описав огромную дугу, упала под луной. Послышался всплеск воды. Наступила тишина. Мужчина словно растворился в темноте.

Хёнсу, пробудившись ото сна, огляделся вокруг. Что же случилось? Почему я здесь? Он увидел сумасшедшего, который стоял босиком посреди скошенной вьющейся травы. Его отражением в озере был злой дух. Волосы на голове встали дыбом, как срезанные пеньки, на шее висела и раскачивалась вешалка. Его левая рука тяжело обвисла вдоль бедра. По телу стекали капли пота зелёного цвета. А к коже прилипли кусочки стеблей и листьев травы.

Его охватил холод. Он подумал: в конце концов я сошёл с ума. Появился страх: что я могу ещё натворить? И что если в следующий раз, уже с другим инструментом, он набросится на кого-нибудь? Хёнсу, дрожа всем телом, плюхнулся на берегу у озера и опустил голову между коленями. В полном отчаянии и с отвращением к самому себе он изо всех сил боролся, чтобы вернуть ясное сознание. Вспоминая прошлую жизнь, он пытался найти то, что могло ему как-то помочь. Благодаря этому он впервые с ночи 27 августа начал что-то предпринимать. Надо было уяснить, в каком положении он находится, что реально он может сделать, и в итоге отыскать самое лучшее, что может вытащить его из этой ситуации.


В среду, к концу дня, Ёнчжэ позвонил один из его людей, отвечавших за поиски местонахождения Хаён.

«1 мая она уехала во Францию. Приземлилась в аэропорту Шарль де Голль. Сведений, что она вернулась в Корею, нет».

Во Францию? Уже через два дня после исчезновения на перевале уехала из страны? Ёнчжэ подозревал, что она могла убежать за границу, но совершенно не думал про Францию. Это произошло слишком быстро. Помощник спросил: «У нее есть там знакомые? Или родственники?»

«Насколько я знаю, никого».

«А как насчёт подруг? Какая-нибудь близкая подруга, которая могла бы надолго её приютить?»

Была ли у Хаён такая близкая подруга? Ёнчжэ ни разу не встречался с её подругами. Только на свадьбе он здоровался с некоторыми из них. И это все.

«Мне надо подумать».

«Если что-нибудь вспомните, позвоните».

Вернувшись домой, Ёнчжэ сразу поднялся в свой кабинет на втором этаже. Из книжного шкафа он достал свадебный альбом. На первой фотографии был костёл в городе С. На фоне статуи Девы Марии стояла Хаён. На её лице не было и тени улыбки. В тот день Хаён ни разу не улыбнулась. Даже подходя к нему под руку с отцом, она шла, опустив голову. Когда они произносили клятвы, вокруг глаз у неё размазалась тушь. Почему она плакала? Что случилось? Она же не выходила замуж за некое чудовище, похитившее её и силой склонившее к браку?

Ёнчжэ впервые встретился с Хаён осенью 1991 года. В это время он, окончив ординатуру, начал работать в одном стоматологическом центре в районе Каннам. Однажды, отправляясь на работу, он увидел её у лифта. Она держала в руках гору папок и конвертов и, когда дверь лифта стала закрываться, крикнула ему: «Подождите!» Она была в просторном свитере и в джинсах, но Ёнчжэ сразу понял, что под этой одеждой скрывается прекрасная фигура. Когда их взгляды встретились, она неловко улыбнулась. Он не улыбнулся ей в ответ, точнее, не мог улыбнуться, потому что впервые в жизни увидел женщину, которая ему понравилась. Волосы были небрежно собраны и завязаны на затылке. Черты её лица были утончёнными, а глаза излучали особенный свет. Самым совершенным у неё был подбородок. Зубы были белыми, гладкими и аккуратными, будто она только что закончила их исправление у ортодонта. Ему захотелось просунуть свой язык ей в рот и почувствовать её зубы. Но, конечно, сначала он должен узнать, кто она такая.

Она вышла на седьмом этаже. Этого было достаточно, чтобы узнать о ней всё. Ей было 25 лет. Она была старшей дочерью специалиста по электронике. Окончила академию художеств. Работала в анимационной студии. Матери у неё не было. Он также узнал, что был у неё молодой человек, которому через полгода предстояла демобилизация из армии. Но это Ёнчжэ не беспокоило.

Не прошло и месяца, как он её заполучил. Её тело было ещё более гибким, чем он ожидал. Оно было спокойное и при этом смелое и даже неожиданно дерзкое. Кто её этому научил? Кто так точно настроил её тело? Не может быть, чтобы это был тот молокосос из армии.

Ёнчжэ чуть не сошел с ума из-за ревности. Кроме того, его очень расстроило поведение Хаён после близости. Она лежала на спине и не шевелилась. Даже когда он обнял её, она тупо смотрела в потолок, будто находилась где-то очень далеко. Когда он позвал её, она не ответила. Мужчины, с которым она только что занималась любовью, в её мире не существовало.

Мы на этом расстанемся. Так решил Ёнчжэ. Однако не прошло и часа, как он, придя на работу, передумал. Хаён была женщиной, которую невозможно бросить, но тогда её нужно было исправить. Нельзя было бросить женщину, с которой он расстался утром, и он зашёл к ней в обеденный перерыв и целовал её, вытащив на лестничную клетку. Иначе было просто невозможно жить. Он решил немного потерпеть. Вся жизнь впереди, значит, у него много времени на её исправление. Сначала надо втянуть её в свой мир, а после этого исправлять. В первую очередь необходимо исправить её привычку смотреть в сторону.

Он женился на Хаён в феврале следующего года. Она была беременна Серён. Как раз в это время у Ёнчжэ умер отец, он вернулся на родину и в течение трёх лет построил особняк в лесопарке, полученном в наследство. А пятиэтажное здание в центре города С. он превратил в медицинский центр. Всё шло по плану. Его жизнь текла так, как он решал. За исключением одного. Хаён.

Хаён была совсем никудышней ученицей, она скверно училась. В том, что касалось применения знаний, она была почти отстающей. Часто нарушала его принципы и в оправдание говорила ему: «А я не знала». Она слишком много чего не знала. Например, когда он, испытывая сильный голод, возвращался домой, на обеденном столе лежали альбом для рисования и мелки. И еще она, как шлюха, улыбалась охранникам дамбы, живущим в соседних домах, а на него, своего хозяина, смотрела с суровым выражением лица владелицы лесопарка. Ёнчжэ спрашивал её о чем-нибудь, а она отвечала: «Ерунда. Ничего особенного». Когда надо было отвечать «да», она хранила молчание, сильно раздражая его этим. Но труднее всего ему было терпеть её взгляд. Взгляд, который искал чего-то в другом мире, не обращая внимания на мужа. Её взгляд всегда исключал из своего мира Ёнчжэ. Этот взгляд он увидел в тот самый день, когда они впервые занимались любовью.

На первой фотографии в альбоме взгляд у Хаён был именно таким. В кадр попала ещё одна женщина. Перед клятвой новобрачных она тихо подошла к Хаён и дала ей носовой платок. Именно эта женщина поймала букет цветов. Кажется, Хаён представила её как свою однокурсницу из университета.

Ёнчжэ перелистал альбом. Она была и на групповой фотографии. Маленькая женщина с белым лицом. Кажется, Ёнчжэ спрашивал про неё у Хаён в тот день, когда они получили альбом из компании по организации свадеб. Хаён сказала, что эта женщина готовится к учебе за границей. Это было всё, что сказала Хаён. А как её звали? Фамилия была вроде нераспространённая. Ын? Мин? Мо?

Он позвонил помощнику.

«Я вспомнил одну подругу. Её имени я не знаю, а фамилия, кажется, Мён. Вроде бы, как я слышал, она училась вместе с моей женой в университете. Сможете её найти?»

Помощник ответил утвердительно. Ёнчжэ почувствовал волнение, которое распространилось по всему телу, как алкоголь. Сердце сильно билось, он не мог спокойно сидеть на одном месте. Наконец-то, он поймал Хаён за хвост. А может быть, и за тело. Если так, Ёнчжэ был готов сам её вернуть. Конечно, после того, как решит все вопросы здесь… Он вдруг осознал, что кто-то звонит в дверь. За дверью на лестнице стоял старик Лим. Он протянул ему ветку кипариса длиной с его руку, которую вчера попросил его принести Ёнчжэ.

«Часто идут дожди, поэтому сухого дерева не нашёл».