«Вы не разговаривали с ним?»
«Он сказал, что рано дрожать. Что он даже ещё ничего не начинал. Затем добавил, что, когда он закончит лечение, вставит мне протезы, но я не захотел продолжать. Пусть лучше я потеряю все зубы. Мне не хотелось не то что видеть, даже вспоминать его лицо. Я тогда подумал, что если у О Ёнчжэ возникло желание увидеть меня, ожидающего смертную казнь, то ему хватит и одного раза. Я вернулся в свою камеру и сел напротив стены. Смотрел на фотографии Совона, которые там висели. 14 лет, 15, 16, 17… Обычно это успокаивало меня. Каждый раз, когда меня мучили чувство вины, душевная боль, сожаление и раскаяние, а также по утрам, после сна, в котором я видел поле сорго, я смотрел на эти фотографии. И каждый раз, глядя на них, я уносился в другой мир, словно был под действием наркотиков. Я мог унестись в другой мир писем, которые ты мне отправлял. Я, словно привидение, улетал туда и наблюдал за ребёнком, который стремительно рос и, в конце концов, стал мужчиной. Однако в тот день я не смог туда перенестись. Место видений заняли кошмары. Интуитивно я чувствовал, что вокруг моего сына что-то происходит. И я понял, что я должен и могу сделать. Ты помнишь, кем я играл в бейсбол?»
Сынхван кивнул головой.
«Я был человеком, который анализировал предыдущие игры и находил причины поражения, прочитывал ход игры и подправлял его, разгадывая действия и мысли бэттера, который стоял с битой. Надо было заранее предугадать его поведение и принять решение, как и когда его победить. Еще защищать «дом» всеми возможными способами. Я был кэтчером. Меня воспитывали кэтчером с двенадцати лет. Когда я бросил бейсбол, я жил, утратив этот инстинкт, потому что думал, что в моей жизни больше не будет борьбы. Но случилась беда на озере Серёнхо – я о том периоде, начиная с убийства девочки до аварийного открытия водных ворот, – так вот, всё это время я ни разу не был самим собой. Я даже не знал, что на меня надвигается и что я творю. Я до последнего момента смотрел только на мяч. Мяч, который я должен был защитить. Мяч, который я не мог никому отдать. Но я изменился. Ты знаешь, что я делал в этой тюрьме в течение семи лет? Я прокручивал в голове те две недели, в течение которых я жил на озере Серёнхо. Каждый день я думал, взвешивал: если бы я поступил так или иначе… В результате я смог осознать несколько вещей. Я понял, кто такой О Ёнчжэ и как погибла моя жена. Я не убивал её, хотя, конечно, она погибла из-за меня. Это правда… Но всё равно не я её убил».
Сынхван сказал, что в этот момент он впервые увидел в глазах моего отца проблески каких-то чувств. Опухшие красные глаза подрагивали, было видно, как ему до сих пор было тяжело.
«С того дня, как появился О Ёнчжэ, я всю неделю думал только об одном: почему он появился именно сейчас. В надежде найти зацепку я каждую неделю ходил к нему на лечение».
«Вы что-нибудь поняли?»
«Я слышал, что, когда работаешь в тюрьме волонтёром, ты можешь кое-что разузнать. Когда поступает приказ об исполнении смертного приговора, об этом сообщают пастору, или католическому священнику, или просто волонтёрам, помогающим организовать похороны. Тюремщик звонит им и просит приехать на следующий день рано утром. Тогда они сразу понимают, что в скором времени состоится казнь. Значит, одна из причин, по которой О Ёнчжэ стал волонтёром, – это возможность наладить связи с этими людьми».
«Зачем ему нужно знать, когда состоится казнь?»
«Потому что ещё не всё закончилось».
«Что?»
«Ночь, в которую это произошло семь лет назад, продолжается. В день исполнения смертного приговора О Ёнчжэ собирается заполучить и меня, и Совона. Наверно, перед этим он уберёт с пути человека, который будет ему мешать. Кто этот человек, ты, наверно, знаешь. Именно поэтому он вынуждал тебя и Совона скитаться. Если вы будете переезжать с места на место, то никто не будет вас искать. Это всё, что я понял на настоящий момент. Трудно, конечно, сидя в тюрьме, вникнуть во все тонкости игры, которую он затеял. Некоторые вещи я даже представить себе не могу».
В этот момент раздался сигнал, возвестивший об окончании свидания.
«Я прошу тебя составить всю картину. Если ты это сделаешь, тогда я…»
К нему подошёл тюремщик, и Хёнсу встал с места.
«Мне кажется, я смогу в последний раз побыть кэтчером».
Их первое свидание на этом закончилось. Начиная со второго свидания, отец продолжал рассказывать, а Сынхван уже за ним записывал. Возвращаясь домой, он доставал старые файлы. В них он вставлял показания отца и перестраивал события. Отлучаясь на подработку, он то и дело находил людей, которые могли пролить свет на происходящее, и расспрашивал их. Некоторые помогли заполнить пробелы в этой истории. К зиме она уже приобрела свои общие очертания. Рукопись, которую он отправил Мун Хаён, была именно этой версией романа. В незавершённом варианте было несколько пропусков в истории об О Ёнчжэ. С помощью Мун Хаён в рукописи открылась правда о нём. К началу лета Сынхван уже избавился от синдрома Синей Бездны.
Осенью отец смог получить готовую рукопись. В то время он проходил медицинское обследование и понимал, что скоро умрёт. Однако в той рукописи не было последней главы – Сынхван ещё не выяснил, что случилось с мамой.
«Я не смог дописать последнюю главу». – Услышав эти слова, мой папа кивнул.
«Обстоятельства ясны, однако зацепок и доказательств я не нашёл. Я же не могу писать, опираясь только на предположения».
«А это расскажет сам О Ёнчжэ».
«Мне?»
«Нет, Совону».
Отец сообщил Сынхвану о своём плане. Сначала надо было отправить роман и все материалы о тех событиях мне. Отец предположил, что О Ёнчжэ в первую очередь похитит Сынхвана, поэтому, если я прочитаю рукопись, я непременно найду способ встретиться с О Ёнчжэ. Но для осуществления плана понадобится человек, который должен будет помогать, находясь на заднем плане.
«Иди к Профессионалу. Я думаю, он тебе поможет. После того как меня приговорили к смертной казни, этот следователь приходил ко мне и расспрашивал о том, что произошло в ту ночь между мной и О Ёнчжэ. Он также интересовался, убил ли я свою жену. И предупредил, что, если я буду молчать и дальше, смертная казнь не будет отменена. Но я молчал. Говорить было нечего, да и жить не хотелось. Я думал тогда, что всё закончилось».
Сынхван покачал головой.
«Профессионал – следователь, он не ваш адвокат и не ваш помощник. Даже если он согласится помочь, я не хочу впутывать в это Совона. Ему и двадцати нет. Он с трудом справляется с этой жизнью. Это может подвести его к краю пропасти».
«Бейсбольная игра простая. Бросаешь мяч, отбиваешь его и ловишь. Когда бэттер займёт своё место, питчер должен бросить мяч. А кэтчер – потребовать у питчера мяч, который сможет одолеть. Семь лет назад Совон был мячом, который я должен был защитить. Однако сейчас по-другому. Он мой напарник в бэттери. Я подаю ему сигнал, а он, отзываясь на него, бросает. Совон может сам выбрать, реагировать на мой сигнал или нет. Однако мяч сейчас у тебя в руках. Прошу тебя дать Совону возможность выбрать самому».
«Ладно. Но где гарантия, что О Ёнчжэ сначала захочет убрать меня? Он может похитить нас – меня и Совона – вместе. Тогда у Совона не будет шанса получить сигнал от вас. Ваш план может сорваться».
«Я так не думаю. О Ёнчжэ поступит таким образом, чтобы Совон лично получил уведомление об исполнении смертной казни, и будет ждать того дня, когда можно будет забрать моё тело. Он появится именно в этот момент. О Ёнчжэ будет смотреть на страдания Совона. Вспомни, что было семь лет назад. Он наслаждался, наблюдая, как я страдаю, видя Совона связанным посреди озера. Я не думаю, что за это время он стал более гуманным».
«Проблема не только в этом. Как я первым узнаю дату исполнения смертной казни?»
«И это сообщит О Ёнчжэ. Тебе обязательно каким-нибудь образом поступит сигнал».
«Но если вы всё неправильно рассчитали…»
«Это тоже возможно. Но всё равно результат будет одинаковым. Если мы ничего не будем делать, тогда О Ёнчжэ безоговорочно победит. А если мы всё-таки будем действовать и сделаем верный ход и если нам к тому же повезёт, мы сможем завершить эту длинную ночь. Надо надеяться».
Сынхван пошёл в полицейский участок города С. в начале ноября. Именно последнее письмо Мун Хаён помогло ему начать действовать. За эти семь лет Профессионал стал начальником полицейского подразделения. Для того чтобы убедить Профессионала, времени много не понадобилось. За семь дней он просмотрел все материалы Сынхвана, прочитал его роман и сказал, что это дело было самым сложным в его карьере. Этим он дал понять, что будет помогать. Он согласился с предположением Сынхвана, что О Ёнчжэ убил мою мать, и дал добро на осуществление сценария моего отца.
Однако, чтобы арестовать подозреваемого в убийстве Кан Ынчжу, нужно было выполнить некоторые условия. Я и Сынхван должны были быть похищены этим подозреваемым. Иначе не будет оснований для его ареста. Обстоятельства указывали на то, что он убил мою мать, но неопровержимых доказательств не было. Профессионал не смог бы получить ордер на его арест. Для осуществления плана мой отец должен был быть казнён. Только тогда могла возникнуть вероятность того, что произойдёт похищение. Без похищения О Ёнчжэ не мог быть задержан, поэтому на официальную помощь полиции рассчитывать было невозможно. Но если похищение случится, тогда детективы смогут на полном основании вмешаться и взять О Ёнчжэ с поличным. Так решил Профессионал.
Он лично разработал операцию и достал два жучка для того, чтобы отслеживать местонахождение моё и Сынхвана. Сынхван втайне от меня потренировался, как заложить жучок в воротник моего пуховика, и успешно определил моё местонахождение с помощью мобильного телефона. Я, конечно, даже не догадывался об этом.
26-го числа после обеда Сынхвану кто-то позвонил и сказал, что хочет заказать ему роман. Он заподозрил что-то неладное, потому что обычно подобные заказы поступают через издательство. Он сразу всё понял. Значит, произошло то, в чём до этого он сомневался. Значит, этот звонок был сигналом от О Ёнчжэ.