– Свет, какие вещи забрать?
– Документы! Они здесь… – она потянулась, указывая на тумбочку.
В шкафу не оказалось ничего, кроме застиранного белья. Ни трусов, ни платьев, никакой-либо другой одежды. В постели Светка лежала голая.
– Ах да! – Кирилл подставил утку. – Ты это, не стесняйся, я подрабатывал в больнице санитаром, – соврал он, не моргнув глазом. – Если что, ты попроси.
И все же, неприличные звуки заставили его поморщиться. Он отвернулся, чтобы Светка не заметила его брезгливости.
– Все, – вполголоса произнесла она, покраснев.
Кирилл осмотрел ее, убедившись, что зелень зелененьких работала всю ночь. Синяк еще оставался, но глубокие пролежни начали сходить.
– Боль чувствуешь?
– Нет, – она отрицательно качнула головой, прислушиваясь к своим ощущениям. – Немного, но не сильно. Мне действительно стало… по-другому себя чувствую. Это так должно быть? Таблетка помогла?
– Ну вот, а ты пить лекарство не хотела. Выпей еще, – Кирилл протянул три капсулы сразу. Документы он положил в карман.
Наконец, дверь хлопнула.
– Ну все, уехали! – довольно промурлыкал кот.
– За базар отвечаешь? – усмехнулся Кирилл.
– Ты че, баклан, не доверяешь? – распушил кот хвост, поднимая трубой.
Кирилл забрал свои вещи, попросив тетю Веру подъехать к подъезду и открыть заднюю дверцу, оставаясь за рулем, чтобы сразу надавить на газ. Просить тетю Веру дважды не стоило, она звякнула через минуту, сообщив, что все готово.
– Свет, если будет больно, ты потерпи, никто не должен нас видеть. Мы взрослые люди, но ты не дееспособная, твои опекуны могут подать на меня в суд. Они за копейку удавятся, а за твою пенсию горло перегрызут.
Кирилл завернул Светку в одеяло, поделившись с нею своими теплыми носками. Бросил ключи на стол. За отпечатки Кирилл не боялся, перчатки с чужими отпечатками ему выдали в академии. Они должны были доказать его непричастность к похищению. У двери прислушался, выждав минуту. Вроде тихо. Люди уже ушли на работу, кто работал с утра, а кто не работал, еще отсыпались. Второй этаж – добежать до подъезда времени займет немного. Хлопнул дверью, чтобы щелкнул замок, бегом пролетел два пролета, забросил Светку на заднее сидение какой-то старенькой ржавой семерки, сам сел на переднее.
– Гони! – он обернулся к тете Вере.
– Вы кто? – в испуганных глазах тетки Верки отразился тихий ужас. Она не тронулась с места, побледнев. – И что это все значит? – голос ее дрожал. – Где Кирилл, где мой племянник? – испуганно уставилась она на Кирилла.
– Объясню по дороге, гони! – Кирилл вспомнил про маску, стянул ее с себя, расхохотавшись. – Такой я тебе больше нравлюсь? Пожалуйста, поговорим за поворотом! Если мои аргументы не покажутся убедительными, вернешься, но нас не должны здесь видеть! – быстро проговорил он, теряя терпение.
Из соседнего подъезда кто-то вышел, не оглянувшись, заспешил на остановку. Он вздохнул с облегчением.
– Этой девушке нужна наша помощь, я объясню, поехали. Давай не здесь!
Не сказав ни слова, тетя Вера отъехала от подъезда, завернув за детский сад и снова остановилась.
– Теперь, Кирилл, объясни мне, что это за маскарад, что это за девушка… Это ведь девушка? Что с ней? И что вообще все это значит?
– В общем, так, девушку зовут Светлана. У нее сломан позвоночник. Сломал его отчим, когда насиловал. Семь ей было или около того. Она не ходит. Ее каждый день избивают, каждый день с нею делают такое, что нам не присниться и в страшном сне. У нее нет ни одного платья. Одеяло – это все, что я смог найти. Вчера мне ее продали за полторы тысячи. Наш кот жил у нее какое-то время… Кстати, он на заднем сидении… – Кирилл заметил, как тетя Вера закосила глазом через плечо. – Когда я посмотрел на все на это, я решил, что прежде ее нужно вытащить их этого дерьма, а во-вторых, показать матери. В любом случае, в доме инвалидов ей будет лучше, чем здесь. Мы сможем доказать жестокое обращение с подопечной, я все записал. А теперь ты можешь вернуться, если сможешь.
Тетка издала протяжный стон, откинувшись на спинку сиденья.
– Кир, ты не можешь без приключений! – она покачала головой, раздумывая про себя. – А где ты взял эту маску? Я так напугалась, когда ко мне в машину запрыгнул какой-то уголовного вида мужик.
– И перчатки… – Кирилл стянул с себя перчатки, плотно прилегающие к коже. – Я ж объяснил, засекреченное учреждение, новейшие разработки… Где ты взяла эту древнюю полуразвалившуюся тарантайку? Мы на ней куда-то доедем? – он обернулся: – Свет, ну ты как, живая?
Не менее изумленно воззрившись на Кирилла, Светлана раскрыла рот, не издав ни звука.
– Ты напугал девочку… – обернулась тетя Вера, изучая ее. – Это кто ж тебя так? Надо одеть девочку, – изменила он решение. – Сначала мы заедем ко мне. Кстати, эта тачка лет двадцать стояла у меня в гараже. Первая моя машина. Списанная уже. Веришь, нет, но номерного знака у нее нет совсем! Поэтому нам надо успеть добраться до гаража, пока еще темно, а у гибдэдешников пересменка.
– И покормить! Нас обоих. Я не смог там ничего проглотить. Кусок не полез в горло! Но у нас нет времени. Та тетка… в смысле, мать ее, вернется через час и обнаружит пропажу. Может позвонить в милицию. Нам нужно за час миновать все посты. Просто так, на всякий случай, чтобы не засветиться. Заедем в какое-нибудь придорожное кафе, и из одежды что-нибудь прикупим по дороге.
– Брось, когда мы ее умоем и приоденем, никому в голову не придет, что она – это она. Родная мать ее не узнает. Не будут же они всех проверять. Тем более, на всех постах мою машину как облупленную знают. Если ее родители такие сволочи, как ты говоришь, куда они будут звонить? Это ж разборка начнется, все синяки и разрывы наружу вылезут!
– Как знаешь, – успокоился Кирилл. Тетка была мудрой, он привык ей доверять. – А как мы незаметно проскользнем к тебе домой?
– Нам и не придется проскальзывать. Я оставлю вас в гараже, забегу в гипермаркет, там все куплю, а потом отвлеку бабу Раю, нашу вахтершу, а ты в это время поднимешься. Очень ей надо разглядывать, кого-ты там на руках носишь. Мало ли, девушка ногу повредила.
Глава 27
– Даже не знаю с чего начать… – мать присела на край кровати, погладив Светлану по голове. Заметив напряженный взгляд, в котором сквозил страх, поторопилась успокоить.
– Позвоночник поправим, разрывы зашьем. Меня больше беспокоит нервный узел в месте перелома. Восстановится ли. Процесс реабилитации будет долгим и… Я не стала бы загадывать наперед. Я вызвала из города нейрохирургов. Вы же понимаете, что я не смогу провести такую операцию одна, – обратилась она и к Светлане, и к Кириллу, с утра дежурившему в больнице рядом со Светланой. – Кстати, нам пришлось уведомить правоохранительные органы. Мы обязаны это делать, когда к нам поступают такие больные.
– Мам, если ты насчет денег, я заплачу, – кивнул Кирилл. – Надеюсь, этих сволочей посадят надолго.
– Нет, дело не в деньгах, мы поставим тебя на ноги, – мать задумчиво похлопала Светлану ладонью поверх одеяла. – Но ты должна бороться за себя. Процесс реабилитации будет долгим и тяжелым. Она с семи лет не ходит, – взглянула она на Кирилла. – Мышцы атрофировались давно.
– Я буду, – пообещала Светлана. – Анна Владимировна, у вас такой хороший сын, добрый и… – она всхлипнула, улыбнулась, пытаясь сдержать слезы.
– Я знаю! – мать, снова похлопала по одеялу, поглаживая худенькое тельце. – Вернулся, и чувствую себя лет на двадцать моложе, камень с души упал. Операция будет послезавтра, – сообщила она, – оборудование у нас все есть, нужные лекарства тоже. Постарайся как следует отдохнуть и не переживать.
– Тетка Верка поставит тебя на ноги, – Кирилл потрепал Светлану по голове. – Мне к экзаменам нужно готовиться, а ты не скучай, вечером загляну. Хочешь яблоки?
– Кир, ты меня завалил продуктами, полки ломятся. Нас здесь хорошо кормят. Пожалуйста, не надо… Мне так неудобно!
– Свои люди, сочтемся! – рассмеялся Кирилл.
Кирилл вышел из больницы, пересек двор и оказался на улице. Весна пришла ранняя – снег таял, зацвела верба, воздух пропах сыростью. Настроение как-то сразу поднялось, на сердце стало радостно. Прошло две недели, как он вернулся, а сердце его осталось в Семиречье. Два раза он возвращался на консультации и за справочной литературой, попроведав друзей, которые решили сдавать экзамены досрочно.
Плохая идея!
Едва взглянув на экзаменационные вопросы по социологопатии, он чуть ума не лишился. Проанализировать и обобщить материал об одногруппниках, обращая внимания на такие мелочи, на которые никому бы в голову обратить внимание не пришло. Ну что, жили, ели, спали, охотились. У динов даже имена не спрашивали, все равно они были на одно лицо. Хотя нет, их начали узнавать. У одного шишка там, у другого здесь, у одного зубы чуть острее, у другого хвост длиннее, один красно бурый, другой буро-красный, а у третьего еще зелененькие полосочки. А боевые качества участников? Кто бы стал их друг в друге искать?
Но нет, Хранитель всегда разведчик – видеть, слышать, понимать. Хранитель всегда руководитель – разработать, выбрать, выполнить.
Вот оно, отрицательное его качество: не способен искать отрицательные качества, судит предвзято, восприятие с повышенной эмоциональностью. Но как можно составить досье на того, с кем спал, делил кусок хлеба и съел пуд соли? Но на него-то составили!
Уж от кого, кого, а от Яма Муди и Эльфа он такой чернухи не ожидал! А дин, по имени… – или по кличке?.. – Раух, состряпал такое досье, от которого впору сквозь землю провалиться!
Извините, дорогие, объективность превыше всего, и только потом – прими, как есть! «Кукушка хвалит петуха, за то, что хвалит он кукушку» – тут не прокатит.
Вот…
Мысль застряла, Кирилл мысленно рассмеялся – сделать перевод текста на одиннадцати инопланетных языках!
Здрассь-те!
Он и предположить не мог, что Валидол и Валида, и Мальв и Злата с одной планеты! Две этнические группы – и такие разные! С другой стороны, если бы в группе присутствовал какой-нибудь японец, или китаец, их бы тоже сочли разным народом. И что самое обидное, все гуманоиды легко справились с заданием. Кому-то бабка с дедкой рассказали, кто-то в рекламных роликах просек. Готовились. Молча, как партизаны.