Ежедневные прогулки по склонам, то в одиночестве, то с рычащим, визжащим и прыгающим от счастья Сидом, приносили ей такое наслаждение, которого она давно уже не испытывала. И однажды, когда первая неделя уже подходила к концу, Элли поняла, посмотрев в зеркало, что близнецы в общем-то были правы, уверяя, что ее лицо сильно меняется от настроения. И количество лет, которое ей можно дать при беглом взгляде, сильно зависит от того, есть ли рядом Сид.
Сид рядом был, но Сид-маленький: рыжий, веселый и очень искренний в своем проявлении счастья. Глядя на него, Элли тоже становилась маленькой, вернее — молодой. И в пятницу утром, глядя на себя в зеркало, она поняла, что больше двадцати ей теперь не дашь. Итак: чистый воздух, здоровый сон, отсутствие переживаний и общество веселого щенка — способны лучше пластической хирургии убрать десять лет с лица любой женщины. К такому выводу пришла Элли и решила по приезде в Нью-Йорк запатентовать его среди друзей и знакомых, как лично разработанный и протестированный рецепт.
Иногда она, правда, вспоминала про Майка. И понимала, что ко всему вышеперечисленному можно было бы добавить еще и страстного молодого любовника, тогда счастье станет абсолютным. Нет, лучше не надо. Она боялась состояния абсолютного счастья. Потому что это всегда длится недолго, а после — неизбежно наступает черная полоса. Все в природе уравновешено. Как день и ночь. Поэтому не стоит думать о Майке… Не стоит…
Все равно не стоит!
Неужели она влюбилась? Нет, это просто физическое влечение. Поэтому — не следует себя волновать всякими ненужными мыслями!
Она прекрасно себя чувствует и без мужчины. И без друзей. И за эти четыре дня ей по-настоящему ни с кем не хотелось говорить. Да, так и было.
Элли довольствовалась случайными короткими диалогами с метрдотелем, с официантами в кафе и конечно же с Сидом-маленьким, который очень любил поболтать. Обычно они выходили на склон, шли по узкой тропе вверх, чтобы посмотреть оттуда на панораму окрестных деревень, съедали по бутерброду с ветчиной и быстрым шагом сбегали обратно. Во время таких прогулок Элли всегда ему что-то рассказывала, а он подтявкивал в нужных местах, словно понимал, о чем речь.
У него-то, как раз, было то самое состояние абсолютного счастья. Он, правда, немного ревновал свою хозяйку к отдельному номеру, в который ему заходить не разрешалось, но своим собачьим «люксом» был тоже вполне доволен, по крайней мере, там-то уж никто не ругал его за изгрызенные и разорванные вещи… А сколько в нем было интересных и вкусных игрушек!
Однако их безмятежное счастье на двоих закончилось неожиданно и резко. В субботу они, как обычно, отправились гулять по склону, и тут у Элли «ожил» мобильный телефон.
Дело в том, что, как только она поселилась в номере и предупредила Валентину, что все в порядке, мобильный за ненадобностью был отключен. Звонки людей из далекой нью-йоркской жизни были сейчас абсолютно лишними. Но вчера случилась неприятность: она окунула в душ свои часы, которые имели отнюдь не швейцарское происхождение, и, несмотря на то, что были заявлены как водонепроницаемые, быстро пропитались влагой и встали. Пришлось использовать мобильный телефон, чтобы не опоздать к обеду. Горячий обед от местного шеф-повара любили и ценили даже самые богатые и взыскательные клиенты. Вообще ей повезло с публикой, та в этот раз подобралась на редкость демократичная, что бывает далеко не всегда, как сказал ей метрдотель.
Итак, в субботу, отправившись гулять, Элли взяла с собой мобильный телефон и, когда они с Сидом дошли до любимой лавочки на самой верхотуре, позвонила Валентина.
— Я только одного не понимаю!
— Здравствуй, Валентина.
— Да. А где слон?
— …
— Что ты молчишь?
— У меня нет слов. А ты не хочешь спросить, например, как мне отдыхается?
— Известно как. Мне доводилось бывать на таких курортах. Красота и кормят от пуза… Ну так все-таки: где слон?
— Дался тебе этот слон! Не знаю, в какой-то коробке.
— Нет его ни в одной коробке! Я все перерыла.
— Зачем ты рылась в моих вещах?
— Я не рылась в твоих вещах. Я их просто перетаскивала в одно место, как ты попросила. А слон должен быть в отдельной большой коробке. С насосом. Ты сама сказала. Но его нет.
— Значит, близнецы забрали его обратно. Или вообще не привезли.
— Кстати, Майк звонил. Обижается, что ты отключила мобильный.
— Что ему от меня надо? — почему-то краснея, пролепетала Элли.
— Не знаю. Джим получил большую премию за интервью со стриптизершей. Теперь они не вылезают из этого клуба, уже на правах обычных клиентов.
— Что им — простых девчонок мало? — Элли попыталась скрыть явную ревность в голосе. Не удалось.
Валентна расхохоталась:
— А тебе какая разница? Волнуешься за друзей?
— Да!
— Не бойся, сами разберутся. Они уже взрослые мальчики. Если любят таких взрослых девочек, как ты… Ну как Швейцария? Видела свои домики?
— Видела. Ой, Валентина, у меня такое лицо стало! Мне больше двадцати не дашь! Правда! Это — горный воздух.
— Это — отсутствие старого любвеобильного Сида. Кстати!
— Что?
— Как он? То есть Сид-маленький?
— Прелестно! У него отдельный номер для собак. Он так рад! Он просто… — Элли вдруг оглянулась вокруг. Сида нигде не было видно. — Сид! Сид! Где ты, маленький засранец! А ну иди ко мне! Сид!
— Убежал? — Валентина вздохнула. — Ну давай, ищи. Звони, если будут новости.
— Сид! — Элли не на шутку испугалась. — Сид! Где же ты! Сид!
Она уже забыла про Валентину, мечась из стороны в сторону. Щенка не было видно. Элли обошла все кусты, облазила все ближайшие скамейки и мостки, спустилась почти к самому отелю, потом забралась повыше в гору, но тщетно…
Выбившись из сил, совершенно позабыв о времени и обеде, задыхаясь от слез, она уселась прямо на землю и обхватила голову руками. Что еще можно сделать, она не знала. Руки и подбородок дрожали, голос почему-то осип, и кричать она больше не могла.
Внезапно в ее руку ткнулось что-то мокрое и холодное, тут же раздалось знакомое поскуливание, и, резко вскинув голову, Элли увидела грязного и абсолютно счастливого Сида. Рядом, загораживая от нее вечернее солнце, стоял кто-то в охотничьих сапогах.
— Сид! — просипела она, подхватывая щенка на руки. — Я тебя убью!
— Ну зачем же так? — раздался над ней знакомый голос. — Вы же только что рыдали оттого, что он потерялся. А теперь собираетесь убивать…
Она подняла голову, приставив ладонь к глазам, чтобы не слепило солнце, и обомлела. Перед ней стоял Генри Микст. Популярный продюсер и гениальный режиссер. Автор шоу и знаменитых телепроектов. Собственной персоной.
— Вы что?
— То есть?
— Вы что, специально за мной везде ходите? — Она тут же поняла, что сморозила глупость. К тому же голос у нее ужасно сипел.
— Вы не поверите: я здесь живу! — Он махнул рукой вверх, где на склоне красовалось несколько симпатичных коттеджей. — Во-он в том синеньком домике.
— Вот как!
— Да, а вы что тут делаете? Вы должны сидеть в Нью-Йорке и размышлять над моим предложением.
— Я размышляю. Только здесь. Здесь лучше думается, понимаете?
— Понимаю. Именно поэтому я приехал сюда… Отдохнуть перед началом длинного сезона.
— Хм. — Элли покосилась на синенький дом.
— Не верите? Пойдемте в гости. Силу там ужасно понравилось. Мы сразу друг друга узнали, завиляли хвостом, полезли целоваться… Да, рыжая морда?.. А пока вы тут увлеклись телефонными беседами, мы немного половили лягушек. И поели моего охотничьего супчика.
Элли потеряла дар речи. Значит, пока она рыдала, пока она ползала под лавками, обдираясь о колючие кусты, пока она тонула в ручьях, эти двое преспокойно наслаждались обедом. И даже не удосужились предупредить ее об этом!!!
— Да вы знаете кто после этого?!
— Кто? — Генри насмешливо смотрел на нее.
— Вы самый… Как вы могли! Я чуть с ума не сошла! Уходите.
— Как это?
— Уходите и не смейте больше приближаться к моей собаке!
— А я думал, мы в гости пойдем, раз уж встретились.
— Черта с два! И считайте, что я дала вам окончательный ответ: НЕТ! Ищите себе другой типаж для вашего проекта. Пойдем, Сид.
Но щенок и не думал уходить. Лукавый предатель бегал кругами возле великого продюсера и преданно заглядывал ему в глаза. Он-то был согласен на любые условия, лишь бы участвовать в очередном проекте ловли лягушек.
— Сид! Ты что, не идешь со мной? — Элли села на корточки и протянула к нему руки.
Тот отбежал, спрятался за сапог Генри и не дал себя схватить.
— Ты что делаешь, Сид? Ты — мой щенок!
Но спаниель, привыкший к тому, что хозяева меняются почти каждый день, видимо, не думал пока выбирать кого-то одного. Да, кажется, с этой девчонкой он проводил времени больше, чем с остальными, зато вот у этого дядьки есть потрясающее болото возле дома. И очень много лягушек. И очень вкусный суп. Лучше всякого мяса и собачьего корма из консервных банок!
Нет, пожалуй, он останется с дядькой. По крайней мере, пока не кончатся лягушки.
— Ну знаете!
— Да отпустите вы его со мной, а вечером я его верну. Назовите ваш номер…
— У него свой номер.
— В собачьем корпусе?
— Да.
— Ну что же вы, Элли! Говорите, что любите своего пса, а сами даже не можете потерпеть, пока он вырастет.
— Да, вам легко говорить, а он съел всю мою квартиру за одну ночь!
Генри рассмеялся.
— Я же предлагал отдать его мне в первый же вечер. Мы с ним улетели бы сюда уже в воскресенье…
— Не волнуйтесь: мы с ним прилетели сюда в понедельник. И с тех пор грызем и рвем все швейцарское, фирменное.
— А детей своих вы наверно вручите няньке. Потому что от них много шума и беспорядка в доме.
— Давайте обойдемся без взаимных оскорблений.
— А что такого я сказал?
Но она его не слушала:
— Сид, идем домой! Ты что, остаешься?.. Ты куда?!
Щенок со всех ног несся вверх по склону, в сторону синего коттеджа с башенками.