Кэсси была удивлена и растрогана, увидев, как он страдает. Она протянула к нему руку, подыскивая слова, чтобы успокоить его:
— Врач сказал, что это несчастный случай. И что нам ничего не помешает в ближайшем будущем родить еще одного ребенка.
Да, она в долгу перед ним. В конце концов она обманула его: вышла замуж, не сказав, что беременна от Даррена Прути. Она обязана родить ему другого здорового ребенка.
— Неужели? — криво усмехнулся он. — Ну и когда же у нас появится этот ребенок? Ребенок нам нужен был сейчас. Сейчас, когда нам необходима помощь твоей проклятой матери. Она не даст нам ни гроша без этого ребенка.
Кэсси дернулась, как будто он ударил ее. Ведь ей вначале показалось, что он действительно оплакивает смерть их малышки. Она закрыла глаза и снова повернула лицо к стене, а он ушел.
И тут она решила, что оставит его. Она это сделает! Наплевать на мать, на то, что она скажет или подумает. Ребенка нет, так что теперь ей незачем будет возвращаться в дом Кассандры. Она не вернется. И подыщет себе работу. Не такую, как в музее Блэкстоун. Она найдет свое собственное место в жизни. Если придется, она поживет и в одной комнате. Она не станет жить ни с кем из них. Больше не станет.
Приехала Кассандра. Вокруг нее порхали врачи и гарцевали услужливые няни. Ведь она была знаменитостью. Правда, если б даже и не была, ее холодная, высокомерная манера держаться все равно вызвала бы невольное уважение.
— Мне жаль ребеночка, Кэсси, но, возможно, все складывается к лучшему. И ты, наверное, поймешь, что снова запуталась. Пора бы тебе взяться за ум. Ты вышла замуж за никчемного вульгарного человека, не способного содержать даже самого себя. У него нет никаких достоинств, за которые можно было бы простить его недостатки. Ты снова будешь упрямиться или все-таки согласишься, что он женился на тебе из-за наших денег и положения в обществе? — «Неужели невозможно, чтобы кто-нибудь полюбил меня из-за меня самой, мама?» Кассандра восприняла ее молчание как согласие. И победно улыбнулась. — Тут чувствуется рука Провидения…
Провидения? Ее ребенок умер благодаря Провидению? А эта улыбка! Улыбка Кассандры, убежденной, что права она, а не Кэсси. Всегда и во всем. Как она смеет произносить это слово! Она не Бог! Пока еще не Бог!
— Нет, мама, ты не права! Не права, не права! Не права насчет ребенка. Причем тут Провидение? Это худшее, что могло случиться со мной в жизни. Ты не права насчет моего ребенка и моего мужа! Он прекрасный, славный человек и обязательно добьется успеха! Вот увидишь! И у нас будет другой ребенок. Чудесный живой ребенок!
На этот раз улыбка Кассандры была холодной и сдержанной.
— Ты любишь показывать свой норов, Кэсси. Как твой отец…
— Мой отец? Я не помню, чтобы он когда-нибудь показывал свой норов. Он был чудесным, нежным человеком, а ты всегда…
— Ты ничего не знаешь о своем отце, — твердо сказала Кассандра. — Когда-нибудь я расскажу тебе.
Она ушла, а Кэсси уставилась в потолок. Да, теперь она не может бросить Гая. Сначала ей нужно одержать победу! И она намерена ее одержать! Ей необходимо хотя бы раз в жизни взять верх над матерью! Она сможет бросить Гая только после того, как родит красивого живого ребенка, чтобы похвалиться им перед Кассандрой, и после того, как Гай добьется успеха. Только тогда она сможет послать к черту их обоих — и Гая, и Кассандру! Но сначала она победит Кассандру…
Кассандра послала свою машину в больницу, чтобы она довезла Кэсси домой, и даже не поинтересовалась, собирается ли Гай сам встречать свою жену. Сидя в машине, которая направлялась вверх по Бель-Эйру, Кэсси решила, что могла бы и сама добраться до дома, не прибегая к услугам матери. В данном случае она вообще могла бы обойтись без них обоих — и без Гая, и без Кассандры. Просто вызвала бы такси. Почему она этого не сделала? И дома ли Гай? Она страстно желала, чтобы его не было, ей было плохо от одного его вида.
Гай катался по Стрипу и зыркал по сторонам. Вначале он хотел заглянуть в один из знакомых баров, но потом передумал. Он знал, что сейчас для него важнее, чем выпивка. Наконец он увидел то, что надо. Она была маленькая, худенькая, почти как жердь, в красных шортах и спортивных тапочках. Она стояла перед витриной магазина звукозаписи. Он остановился у кромки тротуара и принялся шарить свободной рукой под сиденьем, пока не нащупал небольшую пластмассовую коробочку с таблетками. Он всегда ее там держал.
— Залезай! — крикнул он девушке. Она обернулась, а Гай подмигнул ей и показал коробочку с таблетками.
16
К тому времени, когда мы отметили первый день рождения Меган, у нас было две стоянки подержанных машин, два супермаркета «Кинг» и еще «Лернер» и «Уинстон», а бухгалтерская фирма, в которой все еще работал Тодд, предложила ему стать старшим компаньоном. Однако Тодд вознамерился уйти оттуда и окончательно заняться собственным бизнесом.
— У меня на крючке крупное дело, Баффи Энн. Они вот-вот обанкротятся. Я говорю о строительной компании. У них права на оборудование и землю и наполовину построены сто двадцать домов. Это блестящая операция, она сулит десять центов с каждого доллара.
— А почему она на грани банкротства?
— Перерасход средств, убытки, никчемные работники, неумелое управление.
— Думаешь, тебе удастся исправить их ошибки?
— Конечно удастся. Нам с тобой.
— Тогда чего ты ждешь?
— Твоего согласия. Нам нужно будет продать супермаркеты и стоянки. Прентис, конечно, останется в доле, мы сохраним склад лесоматериалов… они пригодится нам при проведении операции. Дело только в том, что тебе придется уйти с головой в работу, а значит, оставить Меган целиком на попечение няни.
Я-то как раз подумала бросить работу и завести второго ребенка, а не заниматься организацией нового дела. Но я не колебалась.
— О'кей. Мы наймем няню на полный день. Как всегда, я на все согласна. — И обвила руками его шею.
— Тут вот еще что. Ведь ты понимаешь, что мы сможет потерять все, что имеем. Даже дом. Мы можем по уши влезть в долги.
— Это я понимаю, — ответила я. — Но не понимаю другого: почему ты не женился на богатой? Подумай, сколько ты мог бы сэкономить времени и сохранить сил…
— Да! Но скольких удовольствий я был бы лишен!
Я нашла маленькую жилистую негритянку со сварливым характером, которую звали Ли, чтобы она убирала в доме и присматривала за Меган. Вначале ее необщительность и безобразная внешность насторожили меня. Но Тодд был настроен более оптимистично:
— Тебя должно волновать только одно: как она работает. А не ее характер.
Постепенно мы с Ли привыкли друг к другу, и я заметила, что замкнута она только со взрослыми. А с Меган они прекрасно поладили, и это было весьма кстати, потому что мы с головой ушли в дела, связанные с имуществом компании и с незавершенным строительством.
— Мы должны пустить в оборот наличные, — сообщил Тодд. — Но мы не сможем этого сделать, пока не начнем продавать дома. А дома мы не сможем продавать, пока не достроим хотя бы несколько из них. А значит, нам не просто надо завершить строительство — это необходимо было сделать, что называется, вчера. Время — наш враг, — заключил он.
Банковских служащих, к которым он обратился с просьбой о получении займа, подкупила его деловая сметка, умение убеждать и личное обаяние. Вначале они ужаснулись, когда он сказал, что собирается нанять людей на трехсменную работу, без выходных, на 168-часовую рабочую неделю, вместо сорокачасовой, и таким образом закончить строительство в четыре раза быстрее обычного срока. Затраты труда будут невероятные, почти убийственные, даже если увеличить темпы в полтора, два или три раза. Но Тодд заметил, что если работы удастся завершить в пять или шесть месяцев вместо двух лет, он на самом деле деньги сэкономит — те деньги, которые пойдут на оплату труда и на стройматериалы. Потому что цены постоянно растут. Он рассчитывал построить последний дом к началу лета — по ценам семидесятого года, а не по новым, подскочившим ценам семьдесят второго года. А еще он не преминул заметить, что все, кто вложил свои деньги в это дело, вернут их на полтора года раньше. И тогда они дали ему деньги без дальнейших проволочек. Я всегда говорила, что Тодд неотразим.
Я провела Клео по нашему новому дому, который из всего строительного массива был закончен шестым, но который мы все еще не удосужились обставить как следует.
— Мне нравится, когда мебели немного, — заметила Клео. — У нас в квартире так же: мало мебели, свободно, все только самое необходимое, никакой вычурности, неброские тона.
— Скорее, суровые. Но только у нас это получилось не нарочно. Я собираюсь купить мебель, как только появится время сходить в магазин, вот только не знаю, когда это произойдет. Во всяком случае не раньше, чем мы продадим последний дом. Честно говоря, мне не нужен был новый дом. В прежнем мы прожили всего около трех лет. Но Тодд сказал, что мы должны на личном примере продемонстрировать, что наши дома — стоящее приобретение, а старый дом мы выгодно продали. В этом вся хитрость. Тодд утверждает, что мы покупаем и продаем до тех пор, пока это приносит доход, и каждый шаг вперед непременно ведет в гору. Ну ты знаешь Тодда. Его бы устами да мед пить. Но самое смешное, что он всегда оказывается прав.
— Тодд умен, — сказала Клео, прищурившись. — Лео постоянно говорит, что Тодд умен.
— И везуч, — добавила я, сознательно умаляя достоинства Тодда, чтобы не тревожить в душе Клео демонов зависти, — Нам просто здорово везет.
— Лео любит повторять, что везение — дело рук самого человека.
Даже если именно Лео первым изрек эту истину, я не могла с ним не согласиться. Тодд действительно был тем человеком, который сам кует свое счастье.
— Сколько ты пробудешь в Акроне, Клео? Хотелось бы, чтобы ты пожила с нами.
— Только до следующего утра. Мне нужно увидеться с автором и завтра же вернуться в Нью-Йорк. Я обедаю с одной «шишкой» из телестудии. И потом ты знаешь Лео. Если я не вернусь вовремя, его хватит удар.