— Вернулась, — дед подставляет мне свой локоть. — Блудная внучка.
То, что он вообще не далек от истины, заставляет немного гореть мои щеки.
Разгладив отвороты его старого пальцо, интересуюсь:
— Примешь?
— Ну, а как же, — сетует он.
Медленно бредем через парк, и вид его расслабленного умиротворенного лица запечатывает мне рот.
Я должна все ему рассказать, но прямо сейчас, единственный человек, с которым я бы хотела обсуждать свои дела — это Дубцов. Только ему я хочу доверить свои рассуждения, только его мнение хочу услышать в ответ, и больше ничьи.
Если это то, чего он хотел, то пусть забирает.
Добравшись до своей улицы, заходим в магазин, чтобы купить продуктов. Раскладывая их в холодильнике, хмуро спрашиваю деда:
— Ты вообще вчера ел?
— Перехватил кое-что, — отвечает неопределенно.
— Кое-что, это что? — требую строго.
В холодильнике шаром покати, потому что я не успела ничего приготовить. Со своей работой я вообще мало что успеваю, а теперь наша жизнь вдвойне изменится.
Я даже не уверена в том, где буду жить в следующем месяце. Очевидно, там же, где и Дубцов, потому что уверена — раздельное проживание в его планы не входит. Я не хочу раздельного. На самом деле я уже сгораю от желания его увидеть. Реальность происходящего трепетом захватывает живот, отдаваясь участившимся стуком сердца.
— Яиц отварил, не переживай, — уходит дед в ванную.
Телефон, с которым не расстаюсь ни на секунду, пищит.
“Буду через сорок минут”, — читаю сообщение от Кира.
Глава 31
Кирилл
“Ты был в травмпункте?”, — читаю ответ на свое сообщение.
Назойливая пульсация в правой руке до невозможности бесит, потому что мои физические возможности вдруг резко сократились. Бандажный фиксатор обездвижил руку от середины пальцев до середины предплечья. Повреждение связок и растяжение. Больно и неудобно. Так, что теперь с помощью этой руки я даже помочиться не могу, не то что комфортно вести машину или, твою мать, заняться сексом с Калининой без ее добровольного содействия.
С содействием у нее полный порядок. Она, как и всегда, отлично ведется на любую мою провокацию. Так идеально, что у меня стоит даже на звуки ее голоса. Впрочем, как обычно. Это мое личное заболевание. Настолько обширное, что я нихрена с собой поделать не в состоянии.
Блять.
Я люблю ее. Это местами примитивно. Но я не собираюсь орать об этом на каждом углу.
Не в этот раз.
В прошлый раз о том, что я ее люблю, кажется, знали все, кроме нее самой. Моя мать, моя бывшая девушка, ее дед, мои друзья. Все, блять. Кроме той, которой я давал это понять, как только мог.
Если она захочет узнать, люблю ли я ее, придется спросить у меня об этом.
“Был”, — печатаю в ответ.
“Какой диагноз?” — пишет она.
“Тебе все придется сделать самой”, — обрисовываю ситуацию на понятном нам обоим языке.
“Сегодня?”, — уточняет.
“Сегодня я верну тебя домой”, — пишу, поднимая глаза от телефона.
— Это чума-а-а-а… — эмоции Стаса зашкаливают. — Крута-а-я тема…
Мой брат с восторгом изучать стокилограммовый музыкальный автомат, пристроенный к стене. Меняет подсветку, а включенный на максимум звук долбит так, что слегка подрагивают стекла.
“Ясно”, — читаю на экране, усаживаюсь на замотанный в полиэтилен барный стул и упираюсь одной ногой в пол, чтобы сидушка не вращалась.
За этим ответом чувствую разочарование.
Я сам полон гребаного разочарования, потому что вложил в музыкальный автомат сумму, превышающую первоначальный план, и теперь все остальные статьи своих расходов придется сильно свернуть, в том числе ночевки в гостинице. Вести беременную Калинину в какую-то помойку у меня желания нет, а хороший номер стоит денег.
Я изначально допускал, что покупка автомата может превысить лимит, потому что это главная статья расходов во всем этом проекте. Единственное, чего я не допускал — того, что у меня в скором времени появится беременная жена, а значит нам понадобится жилье. Я планировал найти приличную квартиру для аренды, но на приличную нам теперь не хватит.
Сунув телефон в карман, спрашиваю Баркова:
— Подкинешь Стаса до дома?
Мой брат смирился с тем, что его тачка теперь на восемьдесят процентов моя и с тем, что сейчас она мне нужнее.
Морщась от громкого звука, Барков посмеивается и глотает воду из пластиковой бутылки.
— Ага! — пытается перекричать музыку.
Бессистемно меняя треки, Стас орет:
— Когда открытие? Уже хочу тусануть!
Призадумавшись, осматриваю помещение.
Ремонт в туалете закончится через неделю. Входную дверь сменят через пару дней. Дизайнер ждет поставку мебели и других прибамбасов для интерьера, в остальном здесь ничего, кроме обоев не менялось. Их сорвали, а стены тупо выкрасят под серый кирпич. Документами и лицензиями занимается Барков. У его отца много связей, так что прикинув, отвечаю на вопрос Стаса:
— В апреле!
— Это будет бомба, — улюлюкает он. — Отвечаю! Братву подтяну! Тёлочек!
— Ого, привет!
Повернув голову, вижу возникшую в дверях Таню.
Мы трое немного тормозим, потому что она одета в ярко-красную короткую шубу, сапоги до середины бедра и черную юбку, больше похожую на узкую тканевую полоску.
Очень эффектно, и на ней выглядит потрясающе.
Подняв вверх руки, вливается в такт и совершает грациозный оборот вокруг своей оси, вызывая у меня улыбку.
Стас свистит, а Барков показывает класс.
— Отпразднуем?! — смеется Таня, доставая из сумки бутылку виски.
— У меня в тачке стаканы есть, — убавляет Стас звука.
— Завтра ты едешь со мной на оптовую базу, — предупреждаю его, складывая на груди руки.
— Мли-и-и-ин, — стонет.
— Мне нужно в сервис, — Барков берет со стойки куртку. — Предлагаю отпраздновать в субботу.
— Ну что вы за люди, —Таня закатывает глаза.
Ставит бутылку на стойку, бросив на меня взгляд из-под своих густых ресниц.
Барков забирает моего брата с собой, и мы с ней остаемся наедине.
— Отличный выбор, — кивает Таня на автомат. — Думаю, мы всех порвем. Что с рукой?
— Упал.
— Бедненький… — бормочет, усаживаясь на соседний стул.
Порывшись в сумке, достает оттуда стопку пластиковых стаканов и просит:
— Нальешь?
— Пффф… — смотрю на часы. — Тань, мне ехать надо.
— Ты неделю как сумасшедший по городу носишься, — пеняет она. — Автомат своей мечты ты нашел, расслабься. Отдохни.
Посмотрев на нее, произношу тихо:
— Я женюсь.
Замерев, смотрит на меня удивленно.
Тихая музыка из автомата разбавляет повисшее между нами молчание. Смотрю на нее прямо, не имея привычки прятать глаза.
Отвернувшись, она смотрит на зажатый в руке стакан, но уже в следующую секунду принимает безмятежный вид.
— На ней? — спрашивает, выгнув брови. — На своей бывшей?
Я не посвящал ее в детали наших с Калининой отношений, но о ее существовании она всегда знала. Как и все вокруг, она знала, что у меня есть девушка, в которую я влюблен.
Она мой партнер. Мы друзья, и я бы хотел, чтобы так оно и оставалось. Мое влечение к ней тонкая нить. Красивая и неиспорченная ничем. Может в этом секрет этого влечения для нас обоих.
— Да, — отвечаю, не делая секрета.
— Познакомишь? — натягивает на лицо улыбку.
— Конечно, — отзываюсь, забирая со стойки свою куртку. — Куда тебя подкинуть?
Глава 32
— Останови здесь, — просит Таня, отстегивая ремень.
Торможу у ворот многоэтажки, в которой находится ее квартира.
Я у нее в гостях не был никогда, но часто проезжаю мимо. Знаю, что она уже год живет отдельно от родителей, и вроде не жалуется.
Во дворе за оградой вижу ее фиолетовую крошечную тачку. Она выглядит забавно даже запаркованной, но моя мышечная память хранит инфу о том, как для меня в этой тачке тесно.
— Мои поздравления еще раз, — говорит Таня. — И по поводу женитьбы тоже.
Из ворот школы напротив, как семечки, высыпает толпа школьников, блокируя проезд.
Почти четыре дня, и на дорогах хватает движения, хотя это сложно назвать час-пиком.
— Спасибо, — чуть отъехав в сторону, торможу у тротуара.
— Так что? Празднуем в субботу? — выгибает она бровь. — У меня бронь в “Барабуле”.
До апреля наше с Калининой финансовое положение фатальное.
Я обеспечил ей запас прочности на этот период, ну а сам, судя по всему, буду жрать макароны быстрого приготовления, тем не менее, один вечер в клубе мы сможем себе позволить.
Я не уверен, что до апреля нам вообще стоит съезжаться. Арендовать клоповник на отшибе — дерьмо идея. На большее нам пока не хватит. Я живу на диване у Стаса, и это тоже дерьмо идея. Лучше всего ей остаться дома, а я как-нибудь переживу.
— Да, — провожу по волосам рукой, глядя на Таню.
— Ну, класс! — отзывается она.
Обведя глазами мое лицо, не спешит выходить из машины. Бросив насмешливый беспечный взгляд на мои волосы, замечает:
— Тебе пора подстричься.
— Еще не абориген, — пожимаю плечом.
— Почти… — обведя глазами мое лицо, загадочно улыбается, после чего выпрыгивает из машины, оставляя после себя приятный запах сладких духов.
Пропуская голдящую ораву, смотрю на часы и не торопясь трогаюсь, дождавшись, пока последний лилипутсткий пешеход покинет зебру.
Открыв окно, проветриваю салон, зная, как дерьмово на Ане сказываются его запахи.
Из поворота на хорошо знакомую мне улицу выезжает серый “опель”, уступая дорогу.
Грязные снег на тротуарах мозолит глаза, пока двигаюсь вдоль однотипных, выстроенных лет пятьдесят назад домишек, один из которых манит меня своим зеленым забором.
До знакомства с Аней я понятия не имел о существовании этой улицы, хотя она находится на территории универа. Должен признать, что вообще хреново знаком с городом, в котором родился. За границей бывал чаще, чем в каких-то районах, кроме центрального.