На кассе Кир подталкивает меня вперед и сам расплачивается за покупки.
Не спорю, собирая их в пакеты.
Я не знаю, как будет выглядеть наш “семейный бюджет”. Я вообще ничего не знаю, кроме того, что хотела бы поскорее добраться до дома и снять с себя пропахшую больницей одежду. Еще мне нужно в душ, потому что последствия удовлетворения моих “потребностей” делают некомфортным мое нахождение в собственном белье.
Внимание Дубцова концентрируется на дороге, но, когда обвожу глазами его сосредоточенный профиль, он отвечает мне молчаливым взглядом, ирония и издевательская веселость в которых сменилась глубокой задумчивостью.
Решаю не мешать ему думать, о чем бы он ни думал, и достаю из кармана телефон, чтобы написать Алёне и предупредить ее о том, что направляюсь домой, и нашу встречу придется перенести на другой день, потому что…
Снова смотрю на четкие линии его подбородка, носа, губ.
Потому что, я собираюсь провести этот день с Кириллом и больше ни с кем не хочу этот день делить.
“Поняла” — отвечает подруга.
Я собираюсь убрать телефон обратно в карман, но Кир снимает с панели свой приклеенный на магнит гаджет последней модели и, сняв с него блокировку, передает мне со словами:
— Вбей номер своей подруги.
— Эмм… Алёны? — уточняю, забирая у него аппарат.
— Алёны, — отзывается он.
— Зачем? — спрашиваю по инерции, ища ее в своей телефонной книжке.
— На всякий случай, — поясняет Кир.
— Ну, да… — соглашаюсь и вбиваю номер.
Повесив телефон на панель, расслабляюсь. Впервые за этот месяц мне вдруг спокойно, как никогда. Может, виной тому случайный оргазм, который я поймала по велению Дубцова, но думаю, что дело совсем не в этом.
Просто, во мне будто лопнул нарыв. И хоть он продолжает причинять дискомфорт, уже не зудит так, как вчера и позавчера. И все дни до этого. С тех пор, как поняла, что прощать мне мою трусость просто так Дубцов не собирается, а я… мне тоже есть за что его прощать.
— Я возьму, — дергаю за ручку своего рюкзака, когда Кир пытается уместить ее и ручки магазинных пакетов в одной, здоровой, руке.
— Сам, — останавливает, захлопывая багажник.
По нашим лицам и стеклам машины барабанит мелкий, похожий на дымку дождь.
— Я же не инвалид, — замечаю, направляясь к калитке.
— Особенно четыре дня назад, — напоминает он о том, в какой раскисшей панике я его встретила.
То, что он встретил мою панику собранным спокойствием, на самом деле кошмарно ценный бонус, Ведь у кого-то из нас должны мозги стоять на месте! Явно не у меня. Сейчас у меня с ними вообще не порядок. Надеюсь, что это не навсегда.
Демон встречает нас бешеной активностью. Поднимает немыслимый вой, на который через минуту является дедуля.
Распахнув дверь, выходит на крыльцо в своей любимой “овечьей” жилетке и бурках.
— Анна… — сокрушается. — Почему не предупредила?
— Сама не знала, привет, — целую его щеку, проходя в дом.
— Добро утро, — слышу голос Дубцова за своей спиной.
— Здравствуй, Кирилл, — отвечает ему дед.
Обменявшись молчаливыми взглядами, они расходятся по разным концам коридора.
Снимая куртку, я кусаю губы, потому что наш гость совсем не выглядит “как дома”. Сгрузив на пол пакеты, снимает с плеча сумку со своим ноутбуком и осматривается, ища, куда ее пристроить.
Коридор, потолки и стены… все начинает казаться кукольным, потому что подняв руку, Кир запросто может постучать по потолку.
Забрав у него сумку, несу ее в свою комнату, намекая на то, где он может его пристроить.
— Ты что, картофельные очистки ел? — рычу, раскладывая в холодильнике продукты.
Пока Кир моет руки, заняв нашу крошечную ванную, гремлю ящиками и хлопаю шкафами, намереваясь поскорее приготовить поесть. Даже если не брать в расчет того, что уже почти двенадцать, а к этому времени обычно я готова съесть лошадь, уверена, голодных здесь и без меня предостаточно.
— Волновался сильно, — поясняет дед, сокрушенно проведя ладонью по своим седым волосам.
Острый укол вины заставляет отвлечься.
— Все нормально, — заверяю его. — Со мной… то есть, с нами… и вообще...
Кивнув, медленно плетется к окну.
Я хочу беречь его нервы, но уже ничего не могу отмотать назад. Я не уверена, что хотела бы отмотать свое “прибавление”. Если какую-то неделю назад я бы испытала чертово облегчение, поняв, что все это мне просто приснилось, то сейчас такой расклад вырвал бы клок из моей души.
Полчаса спустя, молча едим.
Это немного напрягает, ведь раньше у этих двоих не было проблем с поиском темы для разговора, но сегодня говорить о всякой всячине не хочет ни один, ни другой.
Присутствие за столом Дубцова крадет кучу пространства, а то, как аккуратно и выверено он орудует столовым ножом, заставляет чувствовать себя крестьянкой. В сравнении с ним я просто крестьянка, и наблюдая за тем, как его длинные, торчащие из под бандажа пальцы, осторожно держат вилку, я вспоминаю о том, что он совсем не парень из соседнего двора.
О, нет.
Совсем нет.
Поймав мой вороватый взгляд, слегка выгибает брови, заметив напряженное смущение на моем лице.
Прячу глаза, опустив их в тарелку.
— Я сейчас уйду, — вдруг говорит дедуля.
— Куда? — смотрю на него удивленно.
На улице настоящее дерьмо. Дождь и ветер, а на дерьмо за окном у него обычно реагирует давление.
— В шахматный клуб, — встает, забирая с собой тарелку.
— В… куда? — переспрашиваю удивленно. — Сегодня же воскресенье.
— Воскресенье, воскресенье, — подтверждает.
Дубцов продолжает тщательно прожевывать приготовленную мной свинину, а я обращаюсь к деду:
— Может, лучше посмотришь телевизор?
— Наскучило, — отвечает.
— Дед…
— Циц, — щелкает в воздухе пальцами. — Вернусь вечером, — информирует, выходя из кухни.
— Может, его отвезти? — спрашивает Кир.
— Куда? — возмущаюсь. — В шахматный клуб? Он у него по пятницам.
— А-а-а, — тянет Дубцов, пряча улыбку.
Когда выхожу из ванной полчаса спустя, дед стоит перед зеркалом в коридоре. Застегнув на груди пуговицы пальто, пристраивает на голову шапку из древнего каракуля и обматывает вокруг шеи шарф в полосочку.
— Тебе не обязательно уходит, — говорю, остановившись у него за спиной. — Ну, правда, что за глупости?
— Я что, кот? — смотрит на меня через зеркало. — Потеряюсь?
На его руке смарт-часы, так что не думаю, что он потеряется, но выставлять его из собственного дома мне все равно не хватает эгоизма.
— Ладно, — скриплю сердцем. — Не загуливайтесь, Максим Борисович.
— А ты не скучай, — берет с полки зонт — черную трость с деревянной ручкой.
Закрыв за ним дверь, иду в свою комнату и застаю Дубцова лежащим на своей постели.
Она тесна для него по всем параметрам, и немного коротка тоже.
На плоском, обтянутом серой футболкой животе, стоит ноутбук, подсвечивая его лицо белым. Ноги в темно-синих джинсах скрещены в лодыжках.
Вообще-то, мы с ним много чем занимались в этой постели. В основном целовались. Он учил меня целоваться тысячей и одним способом, когда у него бывало такое настроение. Это было в другой жизни. И кровать у меня очень скрипучая, так что мы мало что могли себе здесь позволить, зная, что прямо за стенкой находится дед.
Подняв глаза, Кир смотрит на меня поверх крышки ноутбука, и от расслабленной опасности, которую он с собой несет, меня снова охватывает внутренний мандраж.
Глава 43
Аня
На мне домашние штаны в клеточку и свободная футболка, но с недавних пор ходить без лифчика мне противопоказано, и Кирилл, кажется, того же мнения, потому его глаза смотрят совсем не в мое лицо.
Но даже несмотря на это, вид у него немного напряженный. Я вижу это в его глазах, и спрашиваю:
— Тебе у нас не комфортно?
Глубоко вздохнув, забрасывает за голову руки.
— Я что, принцесса на горошине? — спрашивает, не спуская с меня глаз.
Меня посещает желание напомнить ему о том, что он как минимум “принц”, но почему-то я уверена, что он не придет в восторг.
Поглядывая на него, иду к комоду.
Дубцов поворачивает вслед за мной голову и делает он это демонстративно.
— Мы могли бы пожить здесь… — предлагаю, стягивая с волос резинку. — Какое-то время. Ну, или сколько угодно, — пожимаю плечом.
— Я не могу, — отвечает он.
— Почему?
— Потому что из квартиры Стаса мне будет удобнее работать.
— Ты меня с собой не возьмешь?
Снова вздохнув, он прикрывает глаза, и выглядит это очень страдальчески.
— Нет. Пока поживешь здесь, — говорит наконец-то. — До апреля, примерно. Я сейчас на мели, все деньги пущены в дело.
— Я могу вернуть…
— Ничего не надо возвращать.
— Только не надо вот так командовать, — расчесываю волосы, глядя на него через зеркало. — Почему я не могу вернуть тебе деньги? Какую-то часть.
— Потому что у меня есть план, и все идет по плану.
— И что у нас по плану?
— Минет, — спокойно говорит Дубцов..
Выронив расческу, оборачиваюсь.
В его глазах снова пляшут черти.
Неосознанно скольжу глазами по большому спортивному телу, растянувшемуся на кровати. Перемещаю глаза на его ширинку и выступающий под ней бугор.
— Если не знаешь, что это такое, загугли, — издевается Кир.
— Кажется, знаю, — отвечаю в тон. — Это значит, что я должна тебе… кхм… отсосать, — выталкиваю из себя это слово, руша к чертям все внутренние запреты.
— Ты ничего не “должна”, — тянет Кир. — Все только по желанию.
Смотрю в его глаза, чувствуя, как растекается по животу пожар.
От его тела я с ума схожу. От его запаха тоже. Мысль попробовать его таким образом мне не противна. Она будоражит меня от макушки до пяток, потому что я знаю — это должно ему очень понравиться. И потому что мы никогда этого не делали.
Боюсь представить, что он вообще пробовал в “этом смысле”. Это будит мою ревность. Может быть, он пробовал что-то с этой Таней, ведь мы тогда не встречались…