Я расстроился, потому что намеревался узнать Патрика получше. Интересно же, к примеру, как пройдет его встреча с Дежюайо. Терпеть не могу бросать интриги незавершенными. Валери меня успокоила: она потом все расскажет и поможет с продолжением мужниной истории. Это меня устраивало в плане изложения (мне станут известны все перипетии, связанные с Патриком), но не в плане эмоциональном (придется говорить о мужчине со слов его жены). Ничего не поделаешь, надо приспосабливаться к желаниям персонажей. В этом и состоит принципиальная разница с целиком выдуманным романом. В романе я могу заставить персонажа рассказать мне все, что угодно.
Я должен был встретиться с Валери около восьми вечера – мы собирались вместе поужинать в ее любимом ресторане неподалеку от дома. К своему последнему сообщению она добавила: «Не могли бы вы вечером сначала зайти к нам? Жереми хочет вас видеть». Вот как, значит, подросток проснулся. Намеревается раскрыть мне какой-то секрет или поведать нечто сокровенное? Я очень обрадовался. Мне это понравилось и по другой причине: я хотел, так сказать, привести в равновесие возраст персонажей. С учетом Мадлен необходим был подросток. Будущая книга всегда представляется мне в виде некой геометрической фигуры. Нужно тщательно выравнивать разные ее стороны, чтобы добиться однородной и гармоничной формы. На мой взгляд, роман должен быть закругленным, без всяких выступающих углов.
Пока что я вернулся домой. Хотел записать рассказ Патрика, но почувствовал, что страшно устал. Слушать других требует постоянного внимания, это гораздо утомительнее, чем говорить самому. Я даже ухитрился поспать минут двадцать, что со мной случается крайне редко. Если сравнивать эту мою сиесту с человеком, то его можно описать как личность неустойчивую и неврастеническую. Мне приснилось нечто странное: ко мне подошел Милан Кундера и что-то прошептал на ухо, но я не расслышал что. Причем лицо у него было такое серьезное, словно он собирался рассказать мне о какой-то важной тайне. Но я ничего не услышал. Я проснулся расстроенный: во сне все выглядело как в жизни. Мне повезло: я уже и раньше встречался с великим писателем, иногда он даже мне звонил – благословение в жизни моих ушей. Но почему во сне я не услышал ничего? Ни слова, ни вздоха. А я бы так хотел, чтобы он поруководил мной в лабиринте запятых.
Какое-то время я еще оставался под впечатлением сна, потом сел за компьютер и открыл «Фейсбук». Пришло несколько сообщений, которые я оставил без ответа. Ладно, пусть меня считают невежливым или неблагодарным, мне нужно сосредоточиться на романе. С годами я научился абстрагироваться от чужого мнения. И насколько же приятнее жить, не ощущая этого постоянного гнета – суждения других! Но тут я увидел, что Ив Грембер согласен взять меня в друзья. Не знаю, почему я этого сразу не заметил. Я почувствовал невероятное возбуждение, словно речь шла о моей собственной жизни. Как будто из прошлого вынырнули мои детские влюбленности. Надо ему написать – но вот что? Как найти слова? Я взялся продолжить историю, которую едва знал. Необходимо попросту изложить факты, одни лишь факты. Я друг Мадлен, она очень хочет его увидеть. Этого хватит. С уважением. Нет, слишком формально. Лучше: Дружески. Да, так человечнее. И я отправил сообщение.
Я остался ждать перед компьютером; оказалось, что мое послание прочли сразу же. Я сидел на стуле в собственной гостиной, а впечатление было такое, что я участвую в приключенческом фильме. Не надо ни на что настраиваться: может, его аккаунтом занимается не он, а кто-то другой – например, один из его детей. Ну вот, опять я думаю о худшем. Будем оптимистичны. До сих пор все у меня складывалось исключительно удачно, почему вдруг что-то должно измениться? Ох! На экране появились три точки – знак, что мне отвечают. Неужели сам Ив Грембер? Сколько сейчас в Лос-Анджелесе? Разница в девять часов, значит там половина восьмого утра. Может, он с чашкой кофе сидит на кухне. Или в постели с телефоном. Нет, вряд ли. Старики в Штатах встают рано; впрочем, они всё делают рано, ужинают в половине пятого или в пять. Почему я вспоминаю эти подробности? Чтобы заполнить бесконечное время ожидания, пока на экране сохраняются три точки. Наверно, «Фейсбук» изобрел это, чтобы между двумя сообщениями люди не отрывались от экрана; чтобы очередного сообщения ждали, как артиста, готовящегося к выходу за кулисами; чтобы связь никогда не прерывалась; даже молчание между двумя фразами стало частью развлечения; теперь всегда происходит что-то, даже если не происходит ничего.
Наконец пришел ответ: «Дорогой месье, ваше сообщение меня сильно взволновало. Можно сказать, что для меня это был шок. Я часто думаю о Мадлен. Пожалуйста, передайте ей, что я по-прежнему вспоминаю о ней с любовью. И скажите, что я буду до глубины души счастлив, если мы сможем увидеться. Я очень давно не бывал во Франции. Но если она захочет приехать сюда, это будет просто прекрасно. Спасибо, что написали за нее. С самыми дружескими чувствами, Ив».
Теперь можно официально считать, что в моем романе появился новый персонаж. И как изящно он вписался в сюжет! Мне тут же захотелось узнать о нем как можно больше. Кто он? Как живет? Почему уехал из Франции? Я думал и о романе, и о Мадлен. Конечно, для нее это будет потрясением. Много говорят о силе литературы. Но вот я начал писать про обычную семью, и оказалось, что множество сторон ее жизни так и просится в роман.
Еще до встречи с Жереми я зашел к Мадлен, чтобы сообщить ей новость. Она даже не удивилась. Ей уже с утра все было ясно, она и не представляла себе другого сценария. Сила ее убежденности меня восхищала. Как и степень ее практичности. Она тут же протянула мне паспорт и спросила, могу ли я заказать билеты на самолет. Я стал личным секретарем на службе ее памяти. И тут меня, словно молния, пронзило предчувствие: там, в Лос-Анджелесе, и меня ждет что-то важное, хотя я и не знал, что именно.
Мадлен предложила мне выпить чаю (у каждого свои ритуалы). Мы спокойно уселись за стол, и тут она сказала:
– Сегодня утром я подумала, что мы с вами больше никогда не увидимся.
– Вот как? Но почему?
– Потому что у вас есть другие дела, кроме как лететь со мной на край света.
– Наоборот, это, безусловно, самая увлекательная часть моего плана.
– Вы правда так думаете?
– Да.
– И ваши читатели тоже?
– Никогда не знаешь, что́ заинтересует читателя. Может, некоторые вообще пропустят рассказ про поездку. Но я уверен: люди, которые сожалеют о чем-нибудь в прошлом, в вашей истории и в желании найти этого человека узнают себя.
– Да все жалеют о чем-нибудь в прошлом, ведь правда?
– Сами видите, это хороший знак. На нашей стороне будут все страдающие от депрессии, а их же огромное количество.
Мадлен даже не улыбнулась. Она была настроена очень серьезно. Ее слова меня удивили. Как она могла подумать, что я не захочу ее сопровождать? Наверно, сочла мой первоначальный замысел блажью, от которой я в конце концов откажусь. Она ошибалась. Не помню, чтобы какая-нибудь другая история меня настолько захватывала. Вот оно, торжество реальности! Но очень странно, что Мадлен, как и другие персонажи, считает, что ее жизнь не заслуживает интереса. Словно бы в их мозг просочились мысли издательского директора по маркетингу.
Я успокаивал своих персонажей, но, по совести говоря, совершенно не мог предвидеть, что будет интересно читателям, а что нет. Помню высказывание одного журналиста о первом из моих пользующихся популярностью романов: «Книга широко расходится, потому что содержит все ингредиенты успеха!» Странная фраза. Если бы я знал, в чем состоят ингредиенты успеха, я бы давно их использовал. И мне не пришлось бы параллельно с творчеством еще и подрабатывать. Если бы ингредиенты успеха действительно существовали, они были бы доступны каждому. Чушь все это. Никогда не знаешь, что́ понравится публике. Эти самые строки одни прочтут с большим интересом, другие будут зевать от скуки. Я не думаю ни о каком успехе. Для меня заботиться о читателе – это, прежде всего, не отступать от сюжета.
Но чтобы успокоить своих персонажей, я готов пойти на компромисс. Ради интереса читателей можно прибегнуть к определенным уловкам. Например, предложить им разгадать некоторые сюжетные загадки. Скажем, почему Ив Грембер бросил Мадлен. Одновременно и развлечение, и низкопробное удовольствие.
ВОЗМОЖНЫЕ ПРИЧИНЫ ОТЪЕЗДА ИВА ГРЕМБЕРА
1. Он жил под чужим именем. И секретные службы должны были вот-вот его разоблачить.
2. Неизлечимая болезнь. Он решил, что лучше сбежать, чем агонизировать на глазах любимой женщины.
3. Он полюбил другую женщину.
4. Он полюбил другого мужчину.
5. Он впутался в грязное дело и рисковал попасть в тюрьму.
6. В Штатах он вел двойную жизнь.
7. Нигилист. Знал, что все когда-нибудь кончается, и решил, как писал Серж Генсбур, «бежать от счастья, пока оно само не убежало».
8. Он возненавидел Францию.
9. Он узнал, что Мадлен – его сестра.
10. Он выиграл в лотерею большую сумму, но не пожелал делиться.
Вообще-то, у меня имелось некое предположение, но я не хотел его высказывать, чтобы ни на кого не влиять.
Я покончил с этим внутренним отступлением, дабы полностью вернуться к жизненной конкретике. Спросил у Мадлен, сколько денег она может выделить на поездку. Она ответила, что, скорее всего, это будет ее последнее большое путешествие. Поэтому она намерена доставить себе удовольствие – точнее, доставить удовольствие нам обоим – и оплачивает и мой билет. Ведь я лечу ради нее; естественно, она хочет меня отблагодарить. Сколько я ни возражал, что для меня самого очень важно присутствовать при их волнующей встрече, она стояла на своем: в воздухе я ее гость. А вот заказать гостиницу и взять напрокат машину – это уж мое дело. Понимаю, все эти подробности могут показаться излишними, но я, когда пишу о реальной жизни, не в силах абстрагироваться от практических деталей. Смотрю некоторые фильмы и удивляюсь: герои живут в квартирах, которые им явно не по средствам; не верю я ни в какие истории, если они оторваны от действительности. Поэтому для достоверности я счел необходимым описать этот разговор.