лось, что Австрия намерена объявить Франции войну.
Второй представитель мужской половины клана, правящий в Италии Евгений, был все еще предан, хотя и не питал особых иллюзий. Вполне возможно, что поначалу он тешил себя надеждами по поводу будущего, однако они были омрачены недавней гибелью двух его ближайших друзей, маршалов Бессьера и Дюрока. Тем не менее Евгений с поразительной работоспособностью сумел набрать солдат и лошадей, позаботившись о том, чтобы перед отправкой в Германию рекруты получили полагающуюся подготовку. Император забрасывал его распоряжениями, посылая иногда по три письма на день. Евгений был занят не только набором и выучкой армии, но вдобавок нес ответственность за силы, расположенные в Иллирии, и занимался организаций наблюдательного корпуса для патрулирования реки Адидже, поскольку имелись обоснованные опасения, что австрийцы вот-вот начнут вторжение.
И хотя вице-король выбивался в Милане из последних сил, тем не менее он снова вернулся к своей Августе Амелии и был безмерно счастлив. К тому же ему удалось успокоить императора, заверив что итальянское королевство редко когда пребывало в такой безмятежности. 11 августа Евгений получил от отчима депешу, в которой сообщалось, что Австрия готова вступить в войну.
Враждебные действия возобновились вдоль чрезмерно длинного фронта, протянувшегося от Богемии к Гамбургу, Наполеон прочно обосновался в Дрездене, куда подтягивал запасы провианта и снаряжение. В его распоряжении имелось 30 тысяч солдат, которых предстояло расположить между Одером и Эльбой. В намерения Наполеона входило вынудить окружившего его кольцом противника производить изолированные атаки, чтобы тем самым он из своего ключевого положения был способен прийти на выручку любому из своих корпусов, если те окажутся под угрозой или же будут отрезаны, и уничтожить нападавших поодиночке.
К сожалению, противники Наполеона разгадали его излюбленную стратегию, и во время встречи в силезском замке Трахенберг за месяц до описываемых событий они разработали встречную. Союзнические армии договорились наступать на силы императора полукольцом, и каждый раз при встрече лично с Наполеоном оттягивать войска назад, концентрируя все свои силы на атаках флангов и коммуникаций обособленных корпусов. Это была стратегия запугивания и изнурения, ставшая возможной вследствие численного превосходства союзников, которые в конечном итоге окружат и задушат императорскую армию. Ирония судьбы заключалась в том, что «трахенбергский план» был детищем бывшего маршала Франции, а ныне шведского кронпринца. Здесь он использовал опыт своих ранних лет на французской службе, записанный шведским генералом графом Лёвенхельмом. То был единственный крупный вклад Бернадота в военное искусство Сам он возглавлял 120 тысяч шведов, пруссаков и русских, ведя их вокруг Берлина, в то время как фельдмаршал Блюхер должен был атаковать из Бреслау (Вроцлава), имея 95 тысяч пруссаков, а князь Шварценберг начинал наступление с юга, ведя за собой 240 тысяч австрийцев.
После двухнедельных изнурительных маневров, ставших возможными благодаря воистину революционной тактике союзников, Наполеон поймал Шварценберга у самого Дрездена и 26–27 августа уничтожил целиком его левый фланг. В результате Шварценберг потерял 38 тысяч убитыми и ранеными и отступил как можно дальше в горы Богемии. Эта победа стала возможна главным образом благодаря блестящим действиям Мюрата, который вел за собой 4,5 тысяч солдат. Он вынудил австрийцев повернуть влево и взял 12 тысяч пленников и 30 пушек, уничтожив при этом 4 тысячи солдат противника. Во время преследования на следующий день ему удалось захватить в плен еще 6000 человек Однако целая череда периферийных неудач перевесила успех при Дрездене. Генерал Вандамм, который чересчур стремительно бросился вдогонку врагу, потерпел неудачу и сам попал в плен. Маршалы Удино и Макдональд были разгромлены в пух и прах, а маршал Ней был вынужден в спешном порядке отступить, потеряв при этом 20 тысяч человек. Затем император слег с пищевым отравлением и смог полностью взять на себя командование лишь в начале сентября. Неудачи, постигшие его подчиненных, сделали невозможным запланированное им наступление на Берлин. Противник с завидным упорством не желал вступать в решающее сражение, и Наполеон оказался не в состоянии, несмотря на все сверхчеловеческие усилия, загнать врага в угол. Наполеон взял за правило спать в карете, обмотав повязкой голову, и тем самым использовал экипаж как передвижной штаб. Тем временем Бернадот, чья армия дала серьезный отпор Нею у Денневитца, наконец сумел соединиться с Блюхером. Перспективы для императора с каждым днем становились все мрачнее.
Никто не был так близок к отчаянию, как вездесущий король — Иоахим. 12 сентября он написал герцогу Кампокьяро: «Все идет наперекосяк. Армия всей душой стремится к миру. Лишь император противится этому всеобщему стремлению». К этому времени его шурину уже стало известно об интригах князя Кариати в Вене. Правда, к счастью для Иоахима, Наполеону не были известны подробности. Тем не менее император настоял, чтобы князь был отозван в Неаполь. Вместо этого Кариати вступил в австрийскую армию, откуда постарался послать тайную записку своему королю. В ней сообщалось, что Меттерних и император Франц приложат все усилия, чтобы Мюрат сохранил за собой трон, если покинет Наполеона. Бонапарт пришел в бешенство, узнав, что неаполитанцы отказываются выступить на подмогу итальянской армии вице-короля.
Когда же австрийцы под командованием генерала Хиллера напали на Италию, Евгений прореагировал с присущей ему энергией. Он изгнал неприятеля из Виллаха, который тому удалось занять, однако войскам его по-прежнему недоставало опыта, и они были не чета австрийским ветеранам. Вот почему в конце сентября Евгений отступил к Изонцо. Здесь хотя и не велись широкомасштабные военные действия, тем не менее Евгений провел ряд небольших, но ожесточенных схваток, увлекая за собой солдат с присущей ему отвагой и стремительностью. Он оставался непоколебим, несмотря на мрачные известия, поступавшие из Германии.
К началу октября Наполеон уже был окружен, главным образом из-за собственного упрямого нежелания покинуть Дрезден. Он оказался зажат плотным кольцом 350-тысячного войска противника, стремившегося отрезать ему путь к отступлению во Францию. Император был по-прежнему настроен весьма агрессивно, так же, как и Мюрат, который в отчаянной схватке при Либертвольквитце снова сражался подобно льву. Там ему удалось захватить в плен тысячу человек. Отчаявшись удержать Эльбу, император в конце концов отошел к Лейпцигу, где 15 октября провел последний из своих волнующих военных парадов.
«Битва народов» — так немцы назвали крупнейшее из сражений девятнадцатого века — началась на следующий день у Лейпцига. Противникам императора удалось задействовать тогда 300 тысяч человек против 200 тысяч солдат Наполеона, превосходя при этом три к двум в артиллерии. Сражение не стихало три дня. Французы мужественно отражали атаку за атакой, несмотря на то что их саксонские и вюртембергские союзники начали бежать с поля боя, и снова Мюрат проявил себя героем. Заметив его блестящую золотом фигуру, возглавлявшую атаку против русских, Александр I шутливо обратился к своему агенту Кариати; «Наш союзник переигрывает, чтобы замаскировать свою игру». Пленный генерал фон Мерфельд не мог поверить собственным глазам, увидев короля в ставке Наполеона, и в замешательстве пробормотал что-то, намекая, что Иоахим поддерживал связь с австрийцами. Император отправил Мерфельда просить Франца I выступить в роли посредника для заключения перемирия. Наполеон был готов принять условия, предложенные ему в Дрездене Меттернихом, и соглашался даже пожертвовать Голландией, Вестфалией и Италией. Но он опоздал. Союзники были полны решимости идти до конца-, пока последний французский солдат не будет выдворен на тот берег Рейна. Вскоре пришло известие, что на их сторону перешел король Баварии. Союзники ждали, пока через три дня к ним прибудет Бернадот. Тот появился на линии фронта, щеголяя формой, которой наверняка бы позавидовал король Иоахим. На нем был мундир «пурпурного бархата, с золотым позументом, а голову украшала шляпа, которую венчал огромный плюмаж национальных шведских цветов. В руке он держал пурпурный бархатный жезл». После этого союзники напрягли все свои силы и нанесли шесть концентрических атак. Французы выстояли, но битва была проиграна. В полночь 18 октября Наполеон отдал приказ о всеобщем отступлении. Основной мост через реку Ольстер оказался преждевременно взорван, и солдаты десятками шли ко дну, пытаясь преодолеть реку вплавь. Однако надеждам союзников отрезать Наполеону путь к отступлению не суждено было сбыться, и он продолжал с боями отходить к Рейну. Иоахим Мюрат попрощался с шурином в Эрфурте 25 октября. Несколько раз заключив Наполеона в объятия, он, однако, без обиняков объяснил, что будет более полезен в Италии, где сумеет привести неаполитанскую армию на помощь вице-королю. Император не хотел его отпускать, заметив, что у Мюрата вошло в привычку бросать его в затруднительном положении. Иоахим еще не добрался до Неаполя, однако секретной депешей уже известил князя Кариати, что как только прибудет домой, тотчас перейдет на сторону союзников. Он также велел Кариати постараться выторговать как можно больше территории на самом полуострове взамен Сицилии, которая, судя по всему, должна была остаться за Бурбонами. В его отсутствие королева Каролина под собственную ответственность распорядилась принять предложение австрийцев, а кроме того, захватить в неаполитанских портах все французские суда, провести конфискацию всей французской собственности оккупировать французские анклавы Понте-Корво и Беневенто. 21 ноября по ее требованию король Иоахим повел неаполитанскую армию на север. Правда, до сих пор он еще не принял окончательного решения, нападать ли ему на Евгения, так как главная его задача состояла в том, чтобы сохранить за собой трон и расширить свои владения.
На севере австрийцы наступали через Тироль, и вице-король был вынужден отойти к реке Адидже. Его супруга, ожидавшая пятого младенца, глубоко переживала предательство отца, короля Баварии Максимилиана. Она писала: «Бог послал мне ангела в облике мужа. Он мое единственное счастье». Действительно, вся ее семья была глубоко предана Евгению. 22 ноября адъютант Максимилиана князь Август Турн Таксис прошел с белым флагом через линию фронта, чтобы повидаться с вице-королем в ставке последнего на дороге между Вероной и Виченцой. Он принес послание от союзников, предлагавших Евгению железную корону Ломбардии, если тот согласится покинуть Наполеона. Евгений без колебаний отказался от предложенной ему короны Он послал тестю учтивый, но твердый ответ: «Я скорее пожертвую своим будущим счастьем и благоденствием моей семьи, нежели нарушу данную клятву» Вскоре Евгений получил недовольное письмо от отчима. Наполеон спрашивал, что вынудило его отступить к Адидже, когда со дня на день из Неаполя должно было подойти подкрепление Вице-король, сохраняя хладнокровие, продолжал вести незначительные военные действия, так как австрийцы все еще не атаковали его в полную силу.