Это так странно.
Я увидела отца и чуть было не кинулась к нему с объятиями, а потом он протянул мне руку, и я тут же вспомнила и свою обиду, и боль, и злость на него.
Я скучала по папе. Очень скучала, мы не виделись почти три недели, и глупенькая девочка внутри меня была готова кинуться к нему на шею с просьбами о перемирии.
Но это было неправильно, и умом я это понимала, но сердцу же не прикажешь…
Подставила ладони под кран, тёплая вода потекла сразу же, только вот успокоения это мне не принесло. Я ополоснула щеки, оценила свой вид и все же пошла обратно.
Папа и Мир о чем-то беседовали. Когда я подошла ближе и услышала отголоски разговора, у меня налились свинцом ноги. Мгновенно.
— Дочка, в ногах правды нет, — заметил меня отец и мягко добавил: — Садись, вон твой заказ уже принесли.
И я села. А что мне ещё оставалось?
Мир тут же накрыл ладонью мое колено, а я все же не сдержалась и попыталась эту самую ладонь скинуть, но куда там.
— Мирослава, как дела в твоём салоне? — заинтересованно спросил отец.
— Прекрасно, — зло выдала я и с силой воткнула вилку в кусочек курицы.
— Слава, — позвал меня Мир, но я не отреагировала, тогда мужчина сжал мое колено, и я все же повернулась к нему.
— Что?
— Я отойду ненадолго, хорошо? — и он действительно спрашивал, не знаю как, но я поняла, что это был не просто жест вежливости. Нет. Мирослав на самом деле спрашивал у меня разрешения — не в том плане, можно ли ему куда-то идти, а в том, можно ли меня оставить. Я медленно, по-прежнему глядя в его темно-карие глаза, кивнула, на что мужчина ласково улыбнулся и, поцеловав меня в висок, шепнул:
— Я рядом и ненадолго. Поговорите, я присмотрю.
Он действительно присмотрит. Я не понимала, откуда у меня взялась такая сильная вера в этого, по сути, не сильно-то и знакомого мне человека, но я ему верила, рядом с ним я ощущала себя в безопасности.
— Ты уверена? — в лоб спросил отец, не дожидаясь, пока Соколов отойдет на достаточное от столика расстояние.
— А у меня есть выбор? — прищурилась и, сложив на столе руки, внимательно посмотрела на отца.
— А почему у тебя его не должно быть? — деловито поинтересовался он и продолжил обедать, тщательно пережевывая что-то. Я не видела, что он конкретно там ел, но мне и кусок в горло не лез.
— Потому что ты мне его не оставил. Разве нет?
— Ах, ты об этом. — Отец вытер рот салфеткой и, видимо закончив строить комедию, внимательно на меня посмотрел. — Можно все переиграть.
— Вот так просто? — усмехнулась я. Мне стало еще более тошно. Раньше я никогда не задумывалась, что отец так легко вмешивался в чужие жизни, распоряжаясь ими. Щелкнул пальцами — и натравил родного сына на дочь. Кивнул головой — и его люди все отменили.
— А зачем усложнять, Мирослава?
— Я понять тебя не могу: чего ты хочешь?
— Того, что ты уже сделала. Ты выкинула все свои эти лесбийские штучки из головы, и мне этого достаточно. Пободаюсь еще немного с твоим братом, и спектакль можно заканчивать, поэтому я сейчас предельно откровенен с тобой и спрашиваю, хочешь ли ты на самом деле за Соколовского замуж. Ты же слышала, как мы тут без тебя определились с датой свадьбы.
— Вот только не надо меня против Мира настраивать, — подскочила я, с трудом себя сдерживая.
Спектакль. Спектакль! Для него все это было лишь спектаклем. Тогда как для меня — крестом на моей прежней жизни. Крестом на моих теплых отношениях с ним же и крестом на каких-либо отношениях с матерью и братом.
— Защищаешь, — довольно потянул отец, а я открыла рот и тут же его закрыла. Мне хотелось столько ему высказать, что мысли путались и не желали складываться в слова. Оно и хорошо, ведь не здесь же….
Я обняла себя за плечи и оглянулась, ища взглядом Мира. Только вот его нигде не было.
Захотелось просто взять и расплакаться, потому что в руках себя держать удавалось все хуже, а сил, чтобы развернуться и уйти, когда отец так внимательно за мной наблюдал, не было.
— Пойдем, — донесся спокойный голос Мира у меня из-за спины, и на плечи опустилась моя же куртка.
Когда Соколовский успел подойти? Ведь я его искала взглядом где-то в отдалении, а он, оказывается, был рядом. Я обернулась и тесно прижалась к мужчине, сразу же угодив в его объятия.
— Я с вами свяжусь, Станислав Владимирович, — попрощался Мир с моим отцом и повел меня на улицу.
Уже возле машины Соколов остановился и крепко обнял меня, притянув мою голову к своей груди, и, бережно пройдясь по моим волосам пальцами, шепнул:
— Знаешь, я соскучился по твоей куртке.
— Только по ней? — шмыгнула я носом, передумав плакать.
— Ну по тебе я скучаю только днем, когда на работе. Когда ты рядом, по тебе скучать не получается. Ну? — Мужчина поддел пальцами мой подбородок и заглянул мне в глаза. — Чего ты расстроилась?
— Вы без меня и за меня все решили.
— Слава, кажется, вопрос со свадьбой уже две недели как решен.
— Ты не находишь это странным? — запротестовала я.
Не из-за отца. Просто наши отношения с Соколовским были странными. Мы были словно самой настоящей романтической парой, но это самое “словно” портило весь настрой, стоило только вспомнить об обстоятельствах, вынудивших нас сойтись, и о том чертовом контракте. Не брачном, а том, по которому половина всего, что мне даже не принадлежало, должно было отойти к Миру. Все это давило на меня каменным грузом, и, возможно, были бы мы близки как настоящая пара, как мужчина и женщина, я бы обо всем этом и не вспоминала, но червячок недоверия не то что грыз меня изнутри — он меня уже прогрыз полностью, ещё чуть-чуть — и догрызёт вовсе.
— Ми-и-ир…
— Что, Ласка?
— Я хочу попробовать…
— Ты о чем?
— Не строй из себя дурака и не заставляй меня произносить это вслух.
Соколов взял в ладони мое лицо и широко улыбнулся.
— Ты изнемогаешь от нетерпения, Слава? — он рассмеялся, добавив: — Вот что надо было — не измором тебя, а голодом.
— Мир! — возмутилась я, но рассмеялась следом за ним. Ситуация выходила глупая.
— Тебя не смущает, что на дворе день, даже не вечер?
— Не дразни меня. Если уж вы с папой захотели все за меня решить и сделать из меня нормальную, то и отношения я хочу нормальные. Полноценные, понимаешь?
— Ты уверена, что готова? — Мирослав враз изменился в лице, пропала и улыбка, и даже озорные огоньки во взгляде.
Мужчина стал серьезным. Его зрачки расширились, делая глаза практически чёрными. Мир смотрел на меня и затягивал в свою темную пучину.
— Да, — шепнула и тут же добавила громче: — Да.
Только ни черта я не была готова, но, как говорится, не попробуешь — не узнаешь. А я и так сильно затянула…
Глава 27
Мирослав
У Соколовского внутри все горело, ребра раздирало каким-то маниакальным желанием, которое он уверенно и упорно гасил в себе почти три недели.
Три недели. Это много? Или мало?
Для Мирослава это была целая бесконечность с того самого момента, как он впервые увидел ее голые ягодицы на своей кухне. А уж после того, как он вошел в нее пальцами и попробовал на вкус, всё…
Все планы полетели к чертям, были переиграны, переосмыслены и стали совершенно другими.
Мир ходил к специалисту после того, как узнал о том, что случилось с Лаской. Мужчина консультировался у человека, понимающего в этом однозначно больше, чем он. Потому что Мир не хотел оплошать. Ему нужно было, чтобы Слава ему доверилась. Соколовский и так осознавал необходимость этого, тут и дураку было понятно, но специалист подтвердил то же самое. Девушке нужно почувствовать себя в безопасности.
Ключевое и самое главное слово.
Безопасность.
Мир всячески все это время пытался показать Славе, что на него можно положиться, что он ее не обидит, поддержит и исполнит данное ей обещание, которое с каждым днем, с каждой проведенной в одной кровати ночью становилось все тяжелее и тяжелее исполнять.
Слава манила и многое ему позволяла, ее тело отзывалось на его ласки и поцелуи, на физическом уровне давая импульсы к желаемому продолжению, но Мир медлил. Потому что он боялся все испортить. А еще потому, что понимал, что второй попытки не будет.
Особенно если он сорвется.
Мирослав не хотел упускать шанс, предложенный ему судьбой. Соколовский мало во что верил, но вот в судьбу он верил чересчур сильно. Он был фаталистом до мозга костей. Будет так, как должно быть, но это не значит, что не нужно стараться и карабкаться вверх — нет, наоборот. Нужно прикладывать в тысячу раз больше усилий для достижения поставленных целей. Иначе никак.
И вот сейчас они поднимались с Лаской в лифте, и уже совсем скоро должен был прозвучать звуковой сигнал, оповещающий об остановке на его этаже. В его квартире. А он, как несмышленый ребенок, до последнего не знал, что делать, с чего начать, да и вообще…
Огнева все решила сама: скинула кеды, куртку, стащила пальто с его плеч и толкнула мужчину в сторону лестницы.
Окей, он уловил посыл: меньше мыслей, больше дела. Мужчина скинул туфли и подхватил Ласку на руки. Слава обняла его и начала покрывать шею мужчины поцелуями.
— Не торопись, Ласка, — шепнул он и усадил девушку на кровать в своей спальне, сам же подошел к панорамной стене и задернул шторы. Как хорошо, что они были плотными и темными. Конечно, комната не погрузилась во тьму, но обстановка стала более романтичной, что ли… Хотя какая романтика? Стоило Соколовскому только представить, что вот-вот случится, так у него внезапно становилось пусто в голове. Хотя никогда прежде он не замечал за собой путаности мыслей в экстренных ситуациях. Сейчас же ситуация была не экстренная, но…
Как же много было этих самых но, а Ласка тем временем сняла с себя обтягивающие черные брюки и осталась лишь в сером спортивном топе и трусиках к нему в пару.