– Нет неверных ответов. Мы не откажем вам в проведении анализа. Но мы хотим, чтобы вы поняли, что вам предстоит, и у вас были средства с этим справиться. Мы чувствуем некоторую ответственность за то, как вы отреагируете.
Она ждет. Эрик ничего не говорит.
– И что дальше? – спрашивает она.
– Если вы по-прежнему хотите продолжать и выяснить, можете вернуться через две недели или в любое время после этого срока. Мы снова поговорим, посмотрим, как у вас все уложилось в голове, и если вы не передумаете узнавать, я провожу вас в лабораторию, и у вас возьмут кровь.
Она сглатывает.
– И тогда я узнаю?
– Тогда вы вернетесь через четыре недели, и я сообщу вам результаты анализа.
Она подсчитывает в уме. Шесть недель. Если она все пройдет, то к концу лета будет знать – положительный у нее результат на БХ или отрицательный.
– А вы не можете просто сказать мне по телефону?
– Нет, все должно произойти здесь. Вообще-то мы хотим, чтобы с вами кто-то пришел, чтобы поддержать вас. Не кто-то из ваших братьев или сестра, потому что они могут слишком болезненно воспринять новость о вас, учитывая, что у них тоже есть риск. Я также не рекомендовал бы Джей Джея или вашего отца. Приводите мать или друга.
Она не возьмет маму. Если новости будут плохими, мама расклеится хуже, чем Кейти. Кончится все тем, что она будет поддерживать мать, а не наоборот. Другие возможности ее также не привлекают. Феликс. Андреа. Еще кто-то из преподавателей в студии.
– Но никто, кроме членов семьи, не знает. Я не могу просто прийти одна?
– Я не рекомендую.
– Но это неправило.
– Нет.
Она не может представить, кого привести, но это еще через два приема. Может быть, к тому времени она расскажет Феликсу. Может быть, не захочет узнавать. Может, даже не станет продолжать. Многое может случиться за шесть недель. Если она явится на последний прием, в решающий день, она или найдет, кого позвать, или придет одна. Перейдет через мост, когда доберется до него.
Правда или желание, девочка. Что ты выберешь?
Глава 17
За окном спальни Кейти блеклый, бесцветный, мрачный день, точно отражающий ее настроение. Она смотрит в телефонный календарь. Сегодня 30 сентября. Кейти могла бы сходить на второй прием к консультанту по генетике два месяца назад, но не пошла. Только что звонил Эрик Кларксон. Сообщение от него было ласково-небрежным, словно он уговаривал стеснительного ребенка не прятаться за маминой ногой, он напоминал, что по-прежнему готов ее принять и поговорить с ней, если она все еще борется с идеей пройти генетический анализ. Не надо ему было звонить. Она думает об Эрике Кларксоне, наверное, больше, чем о Феликсе, и это нехорошо по многим причинам. Она знает, что он на работе, и знает, как с ним связаться. Она стирает сообщение.
Кейти теперь избегает почти всех: Эрика Кларксона со вторым приемом, отца, Джей Джея и Колин, Меган, других тренеров по йоге, даже Феликса. Она ходит на три занятия в день, но ведет себя по-деловому, стараясь как можно меньше встречаться глазами и болтать с другими йогами. Тело у нее стало от упражнений крепким, как у бойца, но разум в ее занятиях не участвует. Разум у нее забит мусором.
Никакой самодисциплины, никакого контроля над мыслями. Они как огромные, беспокойные, необученные собаки, гонящиеся за лисами в темном лесу. Она цепляется за поводки, а псы бездумными рывками тащат ее за собой. С этим могла бы справиться медитация. Она должна была бы укротить диких собак. Рядом. Сидеть. Место, вашу мать. Хорошие собачки. Но Кейти, похоже, не может сконцентрироваться.
Она одна в своей спальне, сидит на подушечке для медитации и читает странные, прекрасные граффити на стенах. Этим летом она нацарапала черным маркером на стенах еще больше вдохновляющих цитат, от пола до потолка, надеясь, что внешний мир просочится в ее сознание и взбодрит ее. Мама недовольна, что она расписывает стены, но Кейти в этом вреда не видит. Она никогда не была рукодельницей и не хочет тратить деньги, которых у нее нет, на постеры или раскрашенные доски. Двухдолларовый маркер и стены – вот все, что ей нужно. Если она когда-нибудь съедет, они смогут легко все закрасить. Когда она съедет. Когда. Когда-нибудь.
Она читает три цитаты прямо перед собой.
«Боль, которую ты создаешь сейчас, всегда лишь некая форма неприятия, некая форма бессознательного сопротивления тому, что есть», – Экхарт Толле.
«Жизнь – это опыт предсмертного существования. Ковыляйте по миру в шаткой благодарности, пока есть такая возможность», – Джен Синсеро.
«О чем мы думаем, тем и становимся», – Будда.
Она думает о БХ. Все время. Постоянно. Страшный темный лес полнится ею. БХ. БХ. БХ. Кейти как заевшая пластинка, хотела бы она, чтобы кто-нибудь ее стукнул.
«О чем мы думаем, тем и становимся», – Будда.
Она становится БХ. Эту саморазрушительную навязчивую привычку надо искоренить.
Она удобно, скрестив ноги, устраивается на подушечке и закрывает глаза. Начинает дыхание уджайи, создавая ритм океанской волны, дышит носом, вдох – выдох, вдох – выдох. На следующем вдохе она мысленно произносит слово «со». На выдохе мысленно слышит слово «ом». Вдох, со. Выдох, ом. «Со ом» – это на самом деле краткое от санскритского «со ахам», означающего «Что я есть». Она дышит, вдох – выдох, со-ом. Что я есть. Что я есть. Со ом. Со ом.
Мозг любит слова. Скармливая ему ограниченный сценарий «со-ом», заставляешь его сконцентрироваться, погрузиться в ничто, остановиться. Когда возникают мысли и ощущения, когда начинают лаять собаки, Кейти должна заметить их и позволить им проплыть мимо, подобно пушистым облачкам на ветру, а потом вернуться к вдыханию «со» и выдыханию «ом».
Поначалу это работает. Со ом. Со ом. Ее разум – стакан чистой воды, пустой и прозрачной. Но потом собаки ловят запах чего-то волнующего и срываются в лес.
БХ. БХ. БХ.
Надо перезвонить Эрику Кларксону. Грубо его не замечать. Но она не уверена, что хочет знать. Что, если у нее положительный результат? Что, если у нее БХ, как у отца и Джей Джея?
И так начинается повествование, галлюцинация о придуманном будущем, в ролях – Кейти и семья О’Брайен, ее разум – получивший «Оскара» сценарист, режиссер и актер. Здесь не будет романтической комедии или голливудского финала. Эпические сюжеты всегда крайне мрачны, в них всегда разыгрываются худшие возможности, которые можно вообразить. А ее больному, пристрастившемуся к этому занятию разуму нравится каждая мрачная драматичная секунда происходящего.
Ее мысли путешествуют во времени, примеряя будущий гардероб Кейти и жизни Кейти, в котором нет красивых вещей. Ее отец и Джей Джей умерли. Мама продает дом, потому что не может одна его содержать, и переезжает к одному из дядей Кейти, прежде чем ее настигает нервный срыв. Патрик подсел на героин. Меган совершает самоубийство. У Кейти БХ.
Она расстается с Феликсом, чтобы избавить его от всего этого. Он женится на идеальной женщине, у них двое идеальных детей, и живут они в пентхаусе одного из дорогих кондоминиумов в Нейви-Ярд. Кейти представляет, как сидит одна на скамейке, смотрит, как они гуляют, смеются и играют в парке.
Она так и не открывает собственную студию йоги, потому что слишком долго ждала, и у нее появились симптомы. Первым ушло равновесие, и она сразу потеряла работу. В конце концов она становится бездомной.
Людям противно на нее смотреть. Ее принимают за пьяную в общественном месте, ее забирает полиция. Томми Витале – лучший друг отца. Но вместо того чтобы ей помочь, он отправляет ее за решетку. Говорит, что был бы жив отец, он нашел бы ее и выпорол за то, что не борется за жизнь, за то, что сдалась и позволила БХ вот так себя разрушить. Говорит, что она должна себя стыдиться. Она разрушена, и ей стыдно.
Она бездомная, никем не любимая женщина тридцати пяти лет, и у нее БХ.
Она бездомная, никем не любимая женщина сорока пяти лет, и у нее БХ.
Она умирает в одиночестве, разрушенная и опозоренная, от БХ.
Стоп, она не дышит. «Ом» больше не слышно. Она забыла про дыхание, и теперь вся мокрая, а сердце ее плавает в луже адреналина. Черт. Вот так всегда. Вот поэтому у нее все наперекосяк.
Ей нужно поймать момент, погрузиться в настоящее. Отпустить поводок. Чтобы ее больше не тащили в страшный темный лес, не заманивали в будущее, которое может и не случиться. Будущее, хорошее или плохое, – это лишь фантазия. Есть только этот момент, настоящее.
В настоящем она тренер по йоге, двадцати одного года, она сидит у себя в спальне, и у нее нет БХ. У нее потрясающий бойфренд и приличная квартира, отец и Джей Джей пока живы, Патрик не скололся, с Меган все в порядке, и все те ужасы, которые она только что пережила в уме, – ненастоящие.
Все это было ненастоящим. Она делает глубокий вдох и отпускает все это, расслабляя стиснутые паникой ребра, утешая тревожное сердце. Выпрямляется, кладет ладони на бедра и пробует еще раз. Никаких собак. Никакого безумия. На этот раз она начинает с того, что проговаривает свое намерение.
«Я здесь и сейчас. Я здорова и целостна».
Вместо «Со ом» она повторяет в уме это намерение снова и снова. Вдох, «я здесь и сейчас». Выдох, «я здорова и целостна». Вдох. Выдох.
Собаки ушли. Лес растворяется и превращается в залитый солнцем луг. Вдох, «я здесь и сейчас». Выдох, «я здорова и целостна». Луг становится все ярче, пока не обращается белым светом. Белый свет и дыхание, вдох и выдох. А потом не остается ничего, и в этом неподвижном пространстве ничего – мир.
Мир. Мир. Мир.
А потом она думает: «У меня получается!» И с этой мыслью ее мгновенно выбрасывает из счастливого пустого пространства. Но это ничего. Она улыбается. Она там была. Оно существует.
Пространство внутри нее, где нет БХ.
Она открывает глаза. Феликс сидит перед ней, скрестив ноги, и широко улыбается ей в лицо.
– Ты настоящий? – спрашивает она.