и психологического старения в пожилом возрасте, более или менее общепризнанным является выделение серьезного нормативного кризиса в 55–65 лет. Изменение социального статуса и внутренней позиции человека по отношению к своей жизни – главное содержание этого кризиса. Сознание человека и его психика имеют системное строение, и изменение (в частности, ухудшение) одних психологических функций может быть успешно компенсировано за счет других. Кризис и есть свидетельство того, что субъект в условиях изменившихся психофизиологических возможностей организма, состояния здоровья, исчерпавшейся мотивации достижений и прочего оказывается готов к изменению образа жизни и внутренней позиции по отношению к жизни. Выход на пенсию лишь формально узаконивает эти изменения, делает их, так сказать, неизбежными, поскольку самостоятельно принятое решение о выходе на пенсию есть всегда решение развивающегося субъекта [133] .
Прекращение работы сопровождается у многих пожилых людей изменением образа жизни, разрывом привычных связей, новым отношением со стороны окружающих, сужением и исчезновением одних возможностей, расширением и появлением других. Гораздо медленнее происходит изменение структуры личности, отличающейся в этом возрасте, как правило, большей ригидностью. Вследствие такого «отставания» адаптация пенсионеров к новым условиям, усвоение ими новых социальных ролей затрудняется, а период «перестройки», как его называют геронтологи, требует большего количества времени. Выход на пенсию, означающий в первую очередь утрату прежнего положения, ухудшение состояния здоровья и снижение активной деятельности может привести к нарушению сложившегося динамического стереотипа личности [134] . В связи с этим явлением употребляется понятие «пенсионная болезнь», которая объясняется тем, что в течение всей жизни человек привык трудиться, находить в труде удовлетворение, а после ухода на пенсию тяготится своим новым положением [135] .
Выход на пенсию – сложное, многоплановое социальное событие и социальный процесс. Он складывается из этапа подготовки к оставлению работы, этапа принятия непосредственного решения о прекращении трудовой деятельности и этапа адаптации к новым социальным ролям. Выход на пенсию – это важное событие не только для конкретного человека, но и для окружающих его лиц. Процесс адаптации человека к новому положению протекает двояко. С одной стороны, человек приспосабливается к своему социальному микроокружению, с другой – последнее тоже приспосабливается к его новому социальному положению, роли [136] .
В. Д. Шапиро отмечает, что женщины чаще удовлетворены уходом на пенсию, чем мужчины, так как последние сталкиваются с более радикальными изменениями в своей жизни и, следовательно, их адаптация проходит труднее. Женщины более подготовлены к переходу на положение пенсионеров. Это связано с изменением степени участия в домашнем хозяйстве: для женщин это лишь увеличение объема ранее выполнявшихся функций, в то время как большинству мужчин приходится впервые осваивать новые для них роли в семье [137] .
Таким образом, пенсионер – активный, деятельностный субъект, личность, носитель и выразитель определенных интересов, социальных ориентаций, стремлений и потребностей, то есть социально мотивируемый субъект.
Ценностные ориентации пожилых людей отражают самые разнообразные потребности, которые могут быть представлены в виде трех групп:
1) социальные потребности (в значимой деятельности, содержательном досуге, спокойном отдыхе, хороших материальных и бытовых условиях);
2) социально-психологические потребности (в межличностном общении, престиже, независимости, чутком, заботливом отношении окружающих);
3) потребность в сохранении здоровья.
Специфическими для пожилого возраста являются ориентация на полное освобождение от дел и ориентация на внуков. Источник удовлетворения для пожилых людей заключается не только в их собственном благополучии, моральном и материальном, но и в благополучии, успехах семьи, близких людей.
Наиболее значимыми ценностями для пожилых людей являются: во-первых, семья и дети; во-вторых, покой и отдых; в-третьих, хорошее здоровье; в-четвертых, работа на производстве; в-пятых, полезность людям; в-шестых, материальное обеспечение; в-седьмых, активный, интересный досуг.
Польский социолог Е. Пиотровский отмечает, что хотя понятие «пожилой возраст» и связано с биологическими изменениями, но оно по существу определяется социально-культурными признаками. Хронологические определения старости следует рассматривать как чисто операциональные. Образ старого человека, бытующий в традиционных представлениях, не соответствует мнению так называемых старых людей о самих себе. По данным исследований, проведенных Пиотровским и В. Д. Шапиро, лишь меньшинство пожилых людей (старше 65 лет) считает себя стариками, а около 25 % опрошенных думают, что они в расцвете сил или относят себя к среднему возрасту.
С точки зрения гуманистической психологии важнейшее условие самореализации в любом возрасте, личностного роста и психического здоровья – это позитивное принятие человеком себя, которое возможно только при безусловном позитивном принятии со стороны значимых других. По-видимому, для пожилого возраста безусловное позитивное принятие себя связано с безусловным позитивным принятием своего жизненного пути (семьи, профессии, досуга, жизненных ценностей и др.). Для большинства пожилых людей практически исчерпаны возможности сколько-нибудь серьезных изменений в жизненном пути. Пожилой человек продолжает бесконечно много работать над своей жизнью в идеальном плане, внутренне [138] .
В эпигенетической теории Э. Эриксона [139] рассматривается формирование эго-идентичности, которое происходит в течение всей жизни человека. Последняя психосоциальная стадия (от 65 лет до смерти) завершает жизнь человека. Это время, когда люди оглядываются назад и пересматривают свои жизненные решения, вспоминают о своих достижениях и неудачах. В это время фокус внимания человека сдвигается от забот о будущем к прошлому опыту. Только в человеке, который каким-то образом проявил заботу в отношении людей и вещей и приспособился к успехам и разочарованиям, неотъемлемым от жизни, в родителе детей и создателе идей, – только в нем постепенно созревает целостность личности [140] . Это чувство протекает из способности человека оглядеть всю свою прошлую жизнь и смиренно, но твердо сказать себе: «Я доволен». Э. Эриксон отмечает несколько составляющих такого состояния души: это все возрастающая личностная уверенность в своей приверженности к порядку и осмысленности; постнарциссическая любовь человеческой личности как переживание мирового порядка и духовного смысла прожитой жизни, независимо от того, какой ценой они достигаются; принятие своего жизненного пути как единственно должного и не нуждающегося в замене; новая, отличная от прежней, любовь к своим родителям; приязненное отношение к принципам прошлых времен и различной деятельности в том виде, как они проявлялись в человеческой культуре. Эриксон полагает, что только в старости приходит настоящая зрелость и полезное чувство «мудрости прожитых лет». Но в то же время он отмечает: «Мудрость старости отдает себе отчет в относительности всех знаний, приобретенных человеком на протяжении жизни в одном историческом периоде. Мудрость – это осознание безусловного значения самой жизни перед лицом смерти» [141] .
На противоположном полюсе находятся люди, относящиеся к своей жизни как к череде нереализованных возможностей и ошибок. Недостаток или отсутствие целостности проявляется у этих людей в скрытом страхе смерти, ощущении постоянной неудачливости и озабоченности тем, что «еще может случиться». Эриксон выделяет два превалирующих типа настроения у раздраженных и негодующих пожилых людей: сожаление о том, что жизнь нельзя прожить заново, и отрицание собственных недостатков и дефектов путем проецирования их на внешний мир [142] .
В современном, преимущественно технократическом, постоянно озабоченном прогрессом и ростом прибылей обществе старение рассматривается как процесс превращения в нечто ненужное, негодное, бесполезное. Это, в частности, наблюдается в растущем взаимоотчуждении поколений. Причиной такого отчуждения стал распад семьи. Жизнь в «Я» стала важнее, чем жизнь в «Мы». В предыдущий исторический период молодые, помогая пожилым в гораздо более близком контакте, были внутренне сопричастны не только их слабостям и болезням, но также и богатству их опыта и силе чувств, современные же поколения живут гораздо отдаленнее и изолированнее. К телесному и духовному отчуждению добавилось также социальное [143] .
На последних этапах жизненного цикла индивида исключительно большую роль играет семья. Она представляет для пожилого человека ближайшее социальное окружение, оказывает и позитивное, и негативное влияние на его адаптацию к изменившимся после выхода на пенсию условиям жизни. Семья является важнейшим источником повседневной помощи, социально и психически поддерживает стареющих людей [144] .
Для большинства людей прямые родительские обязанности – если, конечно, они у них были – прекращаются в поздней взрослости. В среднем, по данным Г. Крайг, пожилые супружеские пары сообщают о большей удовлетворенности браком после того, как их выросшие дети начинают жить отдельно. Первоначально могут возникать некоторые сложности, потому что, когда не отвлекают дети, людям нужно заново научиться жить вдвоем. Но большинство пар, вырастивших детей и сохранивших брак, утверждают, что испытывают меньшее напряжение и более сильное чувство удовлетворенности и гармонии. Кроме того, пары, которые сообщают при опросах об удовлетворенности, превышающей средний уровень, часто говорят, что брак стал занимать более важное место в их эмоциональной жизни. Он стал для них источником утешения, поддержки и душевной близости [145] .
«Чувственное сближение» между супругами в пожилом возрасте может быть очень сильным. Й. Зеленка делится своими наблюдениями:
Она стояла перед зеркалом, маленькая, сильная, некрасивая. Новое пальто спускалось ей до лодыжек, из рукавов торчали только кончики пальцев. Она выглядела неуверенной и очень ранимой.