— Как ты считаешь, Сёта, не начать ли мне роман о твоей жизни? Мне почему-то хочется написать о тебе.
— Напишите, пожалуйста, дядюшка. Непременно напишите. Хороша ли моя жизнь или плоха... — Он слабо усмехнулся одними уголками рта.
Им почти не удавалось остаться в больнице вдвоем. Сейчас Тоёсэ ушла мыть посуду. Косаку где-то задержали дела. Санкити начал рассказывать, как просил одного знакомого сообщить Мукодзима о его, Сёта, болезни. В это время в палату вошла о-Танэ.
— Подожди, сестрица, немного в коридоре, — попросил Санкити. — Мне надо что-то сказать Сёта.
О-Танэ улыбнулась и вышла.
— Так вот почему от нее так давно нет никаких известий, — сказал Сёта, узнав, что Мукодзима больна. — До этой весны мы еще переписывались. А потом вдруг она замолчала.
— Картины, которые висели в твоей комнате в Комагата, теперь у меня. Когда я вернусь, я пошлю ей одну на память о тебе.
— Пошлите, дядюшка, и передайте ей от меня привет.
Санкити вышел в коридор, стараясь, чтобы лицо не выдавало волнения. Там он встретил Косаку и Тоёсэ. Он сказал им, что за о-Танэ он больше не беспокоится.
— Да, мама держит себя в руках. И мне легче от этого, — сказала Тоёсэ. — Но ведь сердце-то у нее немолодое, и больное к тому же.
Санкити с Косаку прошли по коридору до лестницы на второй этаж. Там никого не было.
— Тацуо сообщил?
— Пока нет, но, если случится самое худшее, сообщу.
— Это правильно.
Они стояли, прислонившись к перилам. Косаку говорил, что его тревожит Тоёсэ. Сейчас она ухаживает за Сёта, как и подобает доброй жене. Но не похоже, чтобы она собиралась вернуться в дом Хасимото.
Санкити больше не мог оставаться в Нагое. Весь последний день он не отходил от постели Сёта. Ничто не говорило, что болезнь может принять критический оборот. И Санкити решил вернуться в Токио.
— Ну, до свидания, Сёта. Прости, что не могу побыть с тобой подольше, — сказал Санкити, наклонясь к больному.
Сёта протянул дяде горячую, влажную руку. Долго длилось рукопожатие дяди и племянника. Когда Санкити сделал шаг от постели, Сёта вдруг опять схватил его за руку.
— Я соберусь с силами и, вот увидите, выкарабкаюсь. Я еще увижу вас, дядя. — Он крепко, как мог, сжал руку Санкити. По его лихорадочно горящим щекам текли слезы.
— Ну, конечно, конечно, — утешала его, как ребенка, о-Танэ. И вдруг отвернулась и закрыла лицо ладонями. В соседней комнате, опустив голову, сидел Косаку.
В дезинфекционной в конце коридора Санкити тщательно вымыл руки. Попрощался с о-Танэ, Косаку и вышел из больницы.
Родные, собравшиеся у Морихико, говорили:
— Ну нет, Сёта еще не умрет ни через десять, ни через двадцать дней. Но все-таки ему следовало бы написать завещание.
Санкити покинул Нагою в тот же вечер. Собиралась гроза. Невысоко в черном небе сверкали молнии, освещая яркими вспышками окна вагона.
«Я еще увижу вас, дядя!» — звучал в ушах Санкити голос Сёта. Было начало июня.
Вечером девятого числа Санкити получил телеграмму, что Сёта скончался. Кремация должна быть в тот же вечер. Санкити протянул телеграмму жене. Муж и жена посмотрели друг на друга.
— В этом году мне исполнится тридцать три года, — тихо сказала о-Юки. — Тяжелый год. Вдруг я не вынесу родов и последую за Сёта-сан?..
Она достала из шкафа шкатулку с фотографиями, нашла большой, по пояс, портрет Сёта, сделанный, когда он еще работал на Кабуто-тё, поставила его перед табличками с именами умерших дочерей и зажгла свечу.
— Как пусто вдруг стало. — Санкити огляделся кругом. — Помнишь, Сёта и Тоёсэ любили приходить к нам, посидеть у жаровни, поговорить. Ничего этого больше не будет. Отошло в прошлое... Но возле нас есть и новая жизнь — о-Ай с мужем, о-Сюн. Да и о-Фуку с Цутому переехали в Токио.
Ночь была душная. Ни ветерка. О-Юки, которая опять ждала ребенка, с трудом выносила эту внезапную жару. Санкити тоже не мог уснуть — тело точно обволакивало горячим паром. Супруги говорили полушепотом, глядя время от времени на разметавшихся во сне детей. Вспомнили Сёта, Цутому, о-Фуку и еще многое из далеких, невозвратных дней.
— Когда я думаю о себе, — тихим, серьезным голосом, идущим от самого сердца, говорила о-Юки, — мне кажется, что мою жизнь прожили три разных человека. Первый — это я совсем маленькая, второй — я хожу в школу. А третий — его жизнь началась после замужества. Это были три совсем разных человека, а между ними — пропасть... А знаешь, когда я была маленькая, я только и делала, что плакала...
Они задремали, потом опять проснулись. Жара не давала покоя.
— Который час, о-Юки? Должно быть, скоро рассвет? Сейчас, наверное, горит наш Сёта вовсю...
Санкити открыл ставень. Была еще глубокая ночь.
СЛОВАРЬ
Бон-одори — массовый танец, пляска, исполняющаяся во время буддийского праздника Бон — дня поминовения усопших предков.
Бэнто — завтрак или обед, который берут с собой, уходя из дому на работу, прогулку и проч, (обычно в специальных коробках — бэнтобако).
Вараби — многолетнее горное растение Latins culum, листья которого идут в пищу.
Гэта — распространенная национальная обувь, представляющая собой деревянную подошву с двумя поперечными подставками высотой четыре-пять см.; держится на ноге на двух ремешках, в один из которых продевается большой палец.
Даймё — владетельный князь, феодал.
Дзэн — легкий переносной столик для еды.
Какэмоно — картина, написанная акварелью или тушью на бумаге или на шелке в форме продолговатой, висящей вертикально полосы, концы которой прикреплены к деревянной или костяной планке.
Когаси — мука из поджаренного ячменя.
Марумагэ — прическа замужней женщины, чаще всего новобрачной.
Мисо — тестообразная масса из перебродивших соевых бобов, распространенный продукт, употребляющийся для приготовления супов, консервирования овощей, в качестве приправы.
Мон — самая мелкая денежная единица в феодальной Японии.
Монцуки — парадный национальный костюм (кимоно) с фамильными гербами (черное кимоно с белыми гербами на рукавах и воротнике).
Ни-сан, ани-сан — старший брат, вежливое обращение к старшему.
Рё — денежная единица в Японии.
Ри — мера длины, равная 3,9 км.
Садзаэ — морской моллюск, живущий на камнях на глубине нескольких десятков метров; мясо его идет в пищу, а раковина — для изготовления украшений.
Сёдзи — раздвижная наружная стена японского дома в виде деревянной рамы, на которую натянута прочная бумага; сёдзи могут быть застекленными.
Симада — название прически незамужней японской женщины, она же служила и свадебной прической.
Симэкадзари — новогоднее украшение на воротах дома — рисовая солома с длинными бумажными лентами.
Сэн — мелкая монета, одна сотая часть иены, основной денежной единицы в Японии.
Сякухати — музыкальный инструмент из наиболее толстой части бамбукового ствола, разновидность кларнета.
Сямисэн — трехструнный музыкальный инструмент с круглым резонатором и длинным грифом. Играют на нем посредством плектра. Появился в Японии много позже кото и получил большое распространение в городах. Гейши обычно аккомпанируют себе на сямисэне.
Таби — носки из плотной материи с отделенным большим пальцем для продевания ремешка обуви.
Токонома — ниша в стене, иногда с одной-двумя полочками; в нише висит картина — какэмоно (см.), стоит ваза с цветами и т. п.; обязательная принадлежность японского жилища.
Фусума — внутренние раздвижные перегородки в японском доме.
Хакама — широкие шаровары, принадлежность мужского национального костюма.
Хаори — длинный жакет японского покроя, принадлежность нарядного костюма.
Хаси — палочки для еды.
Хибати — жаровня в виде круглого или четырехугольного фаянсового, бронзового и т. п. ящика с горячими углями, распространенный вид отопления в японском доме,
Юката — летнее легкое кимоно.