дится в свою машину. Он очень боялся, что преступник может перехватить Ларцева по пути домой. Перехватить, навязать свою волю, вынудив принести ему Марину на блюдечке. Но к Кириллу никто не подходил, и ни одна машина не тронулась с места вслед за ним.
Родион вернулся в дом. Марина стояла посреди холла, уперев руки в бока, но брови она хмурила не очень грозно. Увы, перспектива отойти под опеку брошенного мужа пугала ее не сильно.
— И как прикажешь тебя понимать?
— Ты знаешь, кто такой Натаров, — вздохнул Кауров.
— Знаю.
— Это и есть твой биологический отец.
— И почему ты мне об этом не говорил?
— Он очень опасный человек. Поэтому не говорил. И люди, окружающие его, тоже очень опасны. Поэтому я и говорю, что ты в большой опасности. И если со мной что-то случится… Вдруг Кирилл сможет тебя защитить.
— Он даже ключи от квартиры защитить не смог!
Кауров усмехнулся с укором к самому себе. Даже не догадался спросить, каким образом Ларцев остался без ключей от квартиры. Может, кто-то крутился возле него, может, он сможет узнать этого человека — по фотоснимку Богданова или Петелина. Хотя Петелина уже пора вычеркнуть из списка. Взятый у него запаховый образец ничего не дал, к тому же сегодня в него стреляли, собираясь убить.
— Будем надеяться, что со мной ничего не случится, — сказал Кауров.
— Что с тобой может случиться? — Марина прижалась к нему.
— Сегодня меня уже попытались обвинить в убийстве. Боюсь, что это только начало.
— С тобой ничего не должно случиться, ты слышишь? — Марина отстранилась, взяла его за плечи, и, глядя в глаза, с силой встряхнула.
— Со мной ничего не случится!
Кауров не просто говорил, он чеканил слова, чтобы они смогли проникнуть в самую глубину сознания Марины. Она не должна сомневаться в нем.
Глава 23
Понедельник, 11 июля, 09 часов 18 минут
Евграфов был зол как черт.
— Значит, не стрелял в Добрецова? — спросил полковник, сжимая спинку своего кресла.
— Экспертиза это подтвердила.
— И в Петелина не стрелял?
— Не мог я. Физически не мог.
— Думаешь, алиби у тебя есть? — метал молнии Евграфов.
— Не думаю, — исподлобья глянул на него Кауров.
— Марина твоя с тобой заодно!
— Марина только вчера узнала, что на самом деле происходит.
Евграфов долго думал, верить Каурову или нет. Решил, что можно, с силой выдохнул, взгляд его прояснился и даже подобрел. Он сел в кресло и вполне спокойно спросил:
— А за Богдановым зачем следил?
— Виноват, самоуправство. Думал, что это он Федосеева убил. И Марину может убить. И других…
— Маячок ему в номер вмонтировал…
Кауров в недоумении повел бровью, про трекер он вчера в своем рапорте не упоминал. Неужели Богданов сам нашел его и пожаловался своей жене? А та обратилась к Евграфову.
— Да позавчера потерял Богданова, вчера решил действовать наверняка.
— И позавчера следил за Богдановым?
— И позавчера.
— И вчера следил?
— И вчера.
— Ездил за ним вчера?
— Ездил, — кивнул Кауров, с подозрением глядя на Евграфова. Уж не нарочно ли он заговаривает его?
— И убил его вчера? — так же монотонно спросил начальник.
Но Кауров не поддался на уловку.
— Не убивал я Богданова!
— А кто убил? — жестко спросил Евграфов.
Кауров потрясенно смотрел на него. Что это, глупая провокация или Богданова действительно нет в живых?
— Я не знаю, что произошло с Богдановым!
— Убили его!
— Когда?
— Вчера. Вчера вечером нашли машину с его телом. А сегодня я узнал, что ты следил за Богдановым. Причем в районе Лавровки.
— Машина стояла у реки?
— У реки… Думаю, там найдут следы твоей машины.
— Если хорошо постараются, найдут… Как его убили?
— Застрелили.
— Это могла сделать брюнетка, которая находилась с ним в машине.
— Это мог сделать ты!.. Брюнетку, кстати, тоже убили. Обнаружены два тела.
— Когда я уезжал, брюнетка сидела за машиной, живая и здоровая. Когда мы уезжали, с Мариной, — уточнил Кауров.
— А мы можем верить Марине? — усмехнулся Евграфов.
— А почему нет? Теоретически Марина может быть заинтересована в убийстве своих биологических братьев. Но я не вижу интереса убивать Богданова. Он всего лишь муж основной наследницы. И мне совершенно ни к чему убивать Богданова! Я же не маньяк!
— Не знаю, не знаю.
— И у меня отсутствует мотив, и у Марины. А она находилась со мной. А я находился с ней. У нас взаимное алиби, товарищ полковник. И отсутствие продуктов сгорания пороховых газов, как у меня на руках, так и в моей машине. Есть протоколы изъятия образцов, заверенные понятыми, есть заключение криминалистической экспертизы.
— Продукты сгорания, — в раздумье проговорил Евграфов.
— Представляете, сколько их должно быть у меня на руках? Убить Богданова с его подружкой, тут же поехать выстрелить в Добрякова, затем в Петелина… Вам такой ералаш не кажется смешным?
— Хочешь сказать, что кто-то тебя подставил?
— Хочу сказать, что преступники сели в лужу… — усмехнулся Кауров. — Когда убили Богданова, в какое время? Что говорят эксперты?
— Пока только приблизительно, с пятнадцати до шестнадцати.
— И в Петелина стреляли с пятнадцати до шестнадцати, точнее, в пятнадцать сорок две. Это мне нужно было выстрелить в Петелина, затем вернуться к Богданову, а от улицы Радищева до Лавровки минут сорок пути.
— Почему до Радищева?
— Петелин там живет.
— Да, но стреляли в него на улице Маяковского, восточная окраина, Промышленный район.
— Маяковского? Восточная окраина, — кивнул, соглашаясь Кауров.
— Там недалеко, минут пятнадцать.
— Да, но я был на выезде.
— Выстрелил в Добрецова, метнулся в Лавровку, там убил Богданова и к Петелину мог успеть. Не так уж все и безнадежно, Кауров! — злорадно усмехнулся Евграфов.
— Для вас не безнадежно? — удивленно повел бровью Родион и с осуждением спросил: — Вы так хотите, чтобы убийцей был я?
— Слишком уж подозрительно ты себя ведешь, Кауров. И Марина твоя не забывай кто.
— Еще раз повторяю, у Марины нет мотива убивать Богданова. Это во-первых. А во-вторых, с улицы Трудовой в Лавровку я мог метнуться только по объездной, а на ней вчера была пробка. И от Петелина до улицы Трудовой ехать как минимум сорок минут. И то, если гнать на пределе. В Петелина стреляли в пятнадцать сорок две, я прибыл на Трудовую улицу в шестнадцать ноль-ноль. Как я мог уложиться в восемнадцать минут? Это нереально! Можно провести эксперимент… А можно вскрыть историю перемещений моего телефона. В этой картинке я мог убить только Богданова, но никак не мог стрелять в Добрецова и Петелина.
— Телефон… — теряясь в сомнениях, фыркнул Евграфов. — Телефон мог перемещаться сам по себе.
— Телефон убираем, остается восемнадцать минут. Не мог я стрелять в Петелина, физически не мог.
— Но мог убить Богданова!
— Только его и мог убить. Но меня пытались подставить с убийством Петелина и Добрецова. Был «Форд Фокус» с фальшивыми номерами, с такими же цифрами, как на моей машине. Мой автомобиль обследовали, в нем нет пороховых газов! — мотнул головой Кауров.
— Будем разбираться! — исподлобья глянул на него Евграфов.
— А меня под стражу?
— Возможно.
— А Марину убьют?
— Убить ее можешь только ты.
— Убить ее может кто-то другой. И если с ней что-то случится, я тебя убью! — Кауров до судорог сжал мышцы живота, чтобы его голос прозвучал тихо, спокойно. Но зловеще.
— Что? — встрепенулся Евграфов, ошарашенно глядя на него.
— Или ты меня убей. Только так ты сможешь закрыть проблему. Или ты думаешь, что сможешь раскрутить меня на чистосердечное признание? Нет, этого не будет. И я докажу свою невиновность… Убей меня, Женя. Это твой единственный выход, если ты на стороне Богдановой.
— На чьей стороне?! — скривился Евграфов.
Кауров не ответил, он всем своим видом давал понять, что ему нечего добавить к сказанному.
— При чем здесь Богданова?.. Что ты молчишь?
— А то, что вам неинтересно, кто на самом деле убил ее мужа.
— И кто мог убить ее мужа?
— А я могу вам верить? — усмехнулся Кауров.
— То есть ты думаешь, что я на стороне Богдановой?
— Я сейчас могу думать только о Марине.
— А она в опасности?
— И она в опасности, и Добрецов в опасности, и Петелин, и Агуреева с Захаровым. На них охотятся, а полиция даже не в курсе, никто не владеет полной информацией об обстановке. Сейчас убийства свалят на меня, и все успокоятся. Как будто и не было ничего. А Натаров умирает, до оглашения завещания все его незаконные наследники должны быть уничтожены. Незаконные с точки зрения Богдановой.
— Опять Богданова!
— А кому нужно было убивать ее мужа?
— Что ты об этом знаешь? — Евграфов сел в кресло и принял положение, удобное для долгого обстоятельного разговора.
— Я знаю то же, что и все. В ночь перед убийством Федосеева Богданов находился возле его дома. Мы, конечно, уже не можем его привлечь, но тем не менее он под подозрением. А вместе с ним и его жена, которой, конечно же, выгодно было избавиться от Федосеева.
— То есть муж стал опасен для жены?
— И еще он изменял ей. Его убили вместе с любовницей. Думаю, экспертиза покажет, чем они там занимались.
— Да уж занимались… — кивнул Евграфов.
— За Богдановым следил не только я, за Богдановым могла следить его жена. Это я устанавливал метку под номер, а она могла следить через спутниковую сигнализацию, технически это очень даже возможно.
— Богданов привез свою любовницу к реке, в уединенное место, его жене это показалось странным, она отправила к нему людей, приказав им действовать по обстоятельствам?
— Я думаю, Богданов давно уже изменял жене, и она это знала. Возможно, убийство готовилось давно… Но, возможно, ее люди на самом деле действовали по обстоятельствам, — пожал плечами Кауров. — Заметили меня, установили личность и, зная, что я занимаюсь Богдановым, приняли решение. Я отправился на вызов, и они заняли мое место. Но в машине, как я, они не остались. Они пошли убивать.