Французский литературовед Сбаралеа писал: «…Сен-Симон показывает жизнь во всей ее безобразной наготе. Изображая пороки высшего общества, придворных в пудреных париках, он выступает как бесстрастный реалист. Иногда кажется, будто этот феодальный герцог — современник Золя. Во многих главах у него можно встретить отрывки, от которых не отречется самый смелый натурализм. Он срывает с царедворцев Версаля, Медона и Марли ленты и кружева и показывает их в положениях, очень далеких от величия. Сам „король-солнце“ предстает перед нами не только в царственных позах. Историк то выводит его в неудержимом гневе, кидающим щипцами в министра Лувуа, то он появляется сидящим не на троне, а на стульчаке. Писатель не избавляет нас ни от какого физического падения, все изображая в подлинных чертах».
С этой характеристикой трудно не согласиться. Но, перелистав всего лишь несколько десятков страниц в одном из томов «Мемуаров», видишь, что ограничиться ею нельзя. Ибо аристократ Сен-Симон витает не только в придворных покоях. Мы видим его и на улице, в гуще народа, которому он сочувствует от всего сердца, — народа, бедствия, нищету и безмерные страдания которого он описывает с не меньшей яркостью, нежели блеск и лживость двора.
Закрывая наугад взятый том «Мемуаров», читатель не может не уловить сути дела. Вот так он и пишет, Луи де Сен-Симон, пэр и герцог, предтеча великих событий будущего. На всем его труде лежит печать глубокого пессимизма, неверия в то, что ныне происходящее может завершиться добрым концом. И невольно вспоминаешь слова «фернейского патриарха», которые хочется поставить эпиграфом к «Мемуарам»:
«Я знаю, что будет революция, хотя и не доживу до нее».
Сам Луи никогда бы не подписался под этими словами, но его труд ведет прямо к ним.
Мемуарист Сен-Симон умер за пять лет до рождения своего внучатного племянника, Анри. Но та Франция, которую он описал, мало чем отличалась от Франции, в которой протекали детство и юность Анри Сен-Симона, которая родила его первые недоумения и вопросы, первые сомнения.
Читал ли Анри мемуары своего деда? По-видимому, он знал их. Хотя бумаги герцога и были арестованы сразу после его смерти, многое, причем наиболее острое, уже ходило в списках среди родственников и друзей.
Именно то, что вычитал Анри в «Мемуарах», именно то, что увидел он в описанной дедом «старой доброй Франции», вызовет в нем в положенный час отвращение к абсолютизму и сословному строю отживающей предреволюционной эпохи.
И любопытная деталь — много лет спустя социолог Сен-Симон укажет на «век Людовика XIV» как на пролог революции, а на «короля-солнце» — как на ее подлинного виновника…
ГЛАВА 3ПЕРВОЕ ПРИЧАСТИЕ
Будущий социалист-утопист Анри-Клод де Рувруа де Сен-Симон родился 17 октября 1760 года в Париже, в отеле на улице Бак, доставшемся его отцу, графу Бальтазару де Сен-Симону, от деда Анри, Луи-Франсуа де Сен-Симона, маркиза де Сандрикура.
Граф Бальтазар был вторым сыном маркиза. Его старший брат, Максимилиан, унаследовавший титул отца, отличался недюжинными способностями. Мечтатель и поэт, Максимилиан переводил стихи Попа, Лукиана и Оссиана, написал монографию о гиацинтах и несколько исторических эссе. Он рано бросил службу, чем вызвал недовольство в высших сферах. Большую часть жизни он провел в путешествиях.
Военный министр в своем рапорте королю назвал Максимилиана «дерзким сумасбродом». В аристократической среде поэт заслужил репутацию чудака.
А его младший брат — репутацию неудачника.
Второе было не более верным, чем первое.
Немногочисленные документы, оставшиеся от графа Бальтазара, отнюдь не позволяют считать его неудачником.
Правда, он не был крупным землевладельцем. В больших феодальных семьях земельная собственность передавалась по старшинству, и на долю младших оставалось весьма немного. Кроме парижского отеля, Бальтазар владел двумя территориями в Пикардии, в округе Сантерр: сеньорией Берни и деревней Фальви.
Сеньория Берни насчитывала восемьдесят крестьянских дворов. К ней примыкал одноименный замок, расположенный на высоком холме, замок, по выражению современника, «обширный и превосходный». Некоторые биографы Анри Сен-Симона называют Берни «родовым гнездом» семьи. Это неверно. Замок был построен лишь в первой половине XVIII века. Причем строился он для некоего богатого чиновника, у которого затем вместе с сеньорией был куплен Сен-Симонами.
Деревня Фальви, состоявшая из шестидесяти восьми дворов и церкви, вошла в семью Сен-Симонов также лишь в XVIII веке. Отец Анри получил ее от своего дяди, епископа Мецкого.
В 1773 году к этим двум владениям прибавилось третье: граф Бальтазар купил у пикардийского буржуа, господина Морле, землю и сеньорию Флокур.
Земельная собственность графа Сен-Симона была малодоходной. Из архивного документа следует, что Фальви давала всего лишь 600 ливров ренты. Все владения, вместе взятые, едва ли приносили более трех тысяч ливров в год. Для аристократической семьи это было нищенское содержание.
Но граф Бальтазар на него и не рассчитывал. По примеру своих родственников и друзей он с юных лет протянул руку к государственному пирогу. Военная служба и почетные синекуры — вот что должно было вознаградить его, вознаградить с лихвой за скудость земельных владений.
В те годы на престоле находился правнук «короля-солнца», «многолюбимый» Людовик XV. Столь же эгоистичный и мелкий, как Людовик XIV, но при этом еще более завистливый и жадный, он не умел разбираться в людях, был беспредельно ленив и не обнаруживал даже тени административных способностей.
— Пусть эта славная машина действует сама собой, — говорил он, убегая с заседания государственного совета и отправляясь к очередной любовнице. Цинизм и развращенность «многолюбимого» были поистине фантастичны. Не довольствуясь официальными фаворитками и случайными женщинами, Людовик XV завел для «тайных наслаждений» специальный «Олений парк», своего рода гарем восточного владыки. Характерно, что заведовала этим учреждением главная фаворитка короля, мадам Помпадур, та самая, которая будто бы произнесла фразу, вошедшую в историю (по другой версии ее изрек сам король): «После нас — хоть потоп!»
«Потопа» можно было ждать. Фаворитки руководили государственной политикой, и не мудрено, что политика эта вела Францию к катастрофе. Но зато придворной знати жилось лучше, чем когда бы то ни было. И тем, кто умел найти правильную дорожку в лабиринте версальских покоев, были обеспечены и должности, и деньги, и почет.
В отличие от своего старшего брата граф Бальтазар весьма преуспел на этой стезе.
В январе 1742 года, двадцати лет от роду, он вступил в дворянский Неверский полк, через год стал лейтенантом, а еще через полгода — капитаном. Затем Бальтазар получил гвардейскую бригаду польского короля Станислава, стоявшую в Лотарингии. Это была весьма почетная и выгодная должность, которая к тому же не требовала реальной службы. Чин командира бригады давал Бальтазару 6 тысяч ливров в год и не мешал ему получать еще тысячу в качестве отставного полковника королевского Русийонского полка.
Не довольствуясь этим, граф бомбардировал двор прошениями и в конце концов добился того, что министр д’Аржансон передал ему высокую, но чисто номинальную должность «великого бальи Санлиса», которую некогда занимал отец Бальтазара и которая приносила 1800 ливров в год, да сверх того две пенсии, по 1500 ливров каждая.
Таким образом, в 70-е годы XVIII века граф Бальтазар де Сен-Симон имел в целом около 15 тысяч ливров годового дохода.
Это было не слишком много, но и не так уж мало; во всяком случае, на безбедное существование даже большой семьи должно было хватить. И уже поэтому, в особенности учитывая, сколь ловко он вырывал свои «пенсии» и «пожалованья», графа Бальтазара никак не назовешь неудачником.
С легкой руки историка, не занимавшегося этим вопросом специально,[5] графа Бальтазара Сен-Симона принято считать весьма посредственным умом, угрюмым, мрачным и даже жестоким человеком.
Источники не дают оснований для подобной оценки. Граф Бальтазар был, по-видимому, человеком просвещенным, придерживающимся довольно свободных взглядов. Почитатель «Энциклопедии», он дружил с Даламбером и восхищался Дидро. Он был вхож в салоны мадам Дюдеффан и мадам Гельвеций, где собирались наиболее свободомыслящие люди того времени. И хотя в отличие от своего старшего брата Бальтазар не проявил особых талантов, он вовсе не был бездарен, о чем свидетельствуют, в частности, дошедшие до нас его письма.
Граф Бальтазар женился поздно, в тридцать шесть лет, только после того, как упрочил свое положение. Женился на своей двоюродной сестре, двадцатилетней дочери маркиза де Сен-Симона, крупного военачальника, но не слишком богатого собственника, давшего в приданое скромную недвижимость в Перонне. Бракосочетание происходило 26 июня 1758 года в церкви Фрескати, в окрестностях Меца, причем благословил молодых духовный владыка города епископ Сен-Симон, их близкий родственник.
Если сведения об отце Анри Сен-Симона не отличаются обилием, то о матери его неизвестно и вовсе почти ничего. Нет сведений ни о ее характере, ни о склонностях, ни об отношении к сыну. Не определена даже дата ее смерти. Известно лишь, что родила она девятерых детей: шесть сыновей, из которых один умер в раннем детстве, и трех дочерей. Анри был старшим из сыновей. Ему предстояло унаследовать титул и земли графа Бальтазара.
Детство Анри проходило так же, как детство сотен его сверстников из благородных фамилий. С ранних лет он был окружен гувернерами и учителями, стремившимися закалить его тело и просветить ум.
«Меня завалили преподавателями, — писал он впоследствии, — не давая времени подумать над тем, что они преподавали. В результате семена науки, воспринятые моим умом, могли взойти лишь много лет спустя после посева».