Не взглянув в его сторону и не удосужившись ответить, продолжила одеваться.
Подобрала с земли порванную блузку, одела ботинки и протянула руку к фляге.
– Осторожней с водой, – предупредил ее Амин. – Больше воды у нас нет, а путь предстоит длинный…
Она сделала маленький глоток, аккуратно завернула крышку и положила флягу рядом.
– Ты мне не ответила.
Она покосилась на него.
– На что?
– На мой вопрос… Тебе кто–нибудь доставлял столько удовольствия? – и вдруг рассмеялся. – Девственница! Говорила, что ты девственница… – он упал на спину, хохоча громко, почти захлебываясь смехом. – Никогда этому не верил! – он вдруг перестал смеяться и злым голосом потребовал:
– Отвечай! Был ли у тебя кто–нибудь такой, как я?
– Нет, – еле слышно прошептала она. – Никогда.
Он поднял руку, схватил ее за волосы и притянул к себе.
– Я был в этом уверен… – довольный собой прокомментировал Амин. – Давай–ка начнем все сначала.
– Скоро стемнеет и нам нужно уходить.
– У нас есть еще около часа.
Наклонив ее голову, он впился в губы, словно зверь, рука скользнула под блузку, схватил за грудь.
Лежа поверх него, она судорожно шарила рукой, стараясь найти винтовку, которую Амин всегда клал рядом. Притворяясь, что ее возбуждают его ласки, возвращая поцелуи, постанывая и прижимаясь плотней к его извивающемуся телу, она продолжала пальцами искать затвор старого и тяжелого «Маузера».
А Амин возбуждался все сильнее и сильнее, теряя контроль над происходящим вокруг.
– Ну, же! – умолял он хриплым голосом. – Еще, еще!
Надия поцеловала его со всей страстью, какую сумела продемонстрировать, превозмогая подкатившую к горлу волну отвращения, стараясь левой рукой вынуть затвор, а правая опустилась вниз, и ласкала его между ног, от чего Амин совершенно потерял голову и хрипел, закатив глаза:
– Еще.. Нет! Подожди…Вот так! Подожди еще немного…
И тут, согнув колено, она нанесла ему удар между ног такой силы, что Амин вскрикнул, подавился слюной и, вытаращив ничего не понимающие глаза, начал судорожно хватать широко открытым ртом воздух.
В то же мгновение Надия отпрыгнула назад, схватила валяющуюся рядом флягу и понеслась прочь со всех ног, так, что ветер засвистел в ушах, а негр продолжал ворочаться на песке, зажав руки между ног, и в бессильной ярости хрипел:
– Ах, ты, тварь паршивая, я тебя убью! Убью…
Он продолжал лежать, скрючившись от боли, и тер руками ушибленное место, старясь успокоить дыхание и унять боль. Когда это ему немного удалось, он нашарил в кармане обойму с патронами, поднял с земли «Маузер», чтобы зарядить винтовку, но сразу же обнаружил, что затвор отсутствует. В ярости отшвырнул оружие, посмотрел вслед убегающей девушке и прошипел:
– Сука! Самая настоящая сука!
Вздохнув поглубже, он сел на песок и начал одевать ботинки, не прекращая при этом ругаться:
– Мерзкая, черная девка, я доберусь до тебя… Доберусь и буду душить понемногу, потихоньку… Никто не умеет бегать быстрее Амина… Никто так не насмехался над Амином… – он встал на ноги, согнувшись пополам от неутихающей в паху боли, сделал несколько неуверенных шагов вперед, поднял винтовку и несколько секунд смотрел на нее, раздумывая взять ли ее с собой или оставить здесь же. Посмотрел вслед Надие, удалявшейся с необыкновенно скоростью, и отшвырнул бесполезное оружие.
– Хорошо бежит, проклятая, – прокомментировал он.– Хорошо бежит…
Привычным движением застегнул свой широкий ремень и с решительным видом начал преследование – метр за метром шаг его ускорялся, пока не перешел в бег.
А Надия бежала так, как никогда до этого. Вначале это был сумасшедший «спринт», с одной лишь целью – как можно больше и быстрее увеличить расстояние между ней и ее преследователем, но, спустя минут десять, ослабила ритм и побежала спокойнее, стараясь удерживать, разделяющую их дистанцию, до того времени, как не наступит ночь и вокруг ничего не будет видно.
Этот негр был известен своей звериной способностью ориентироваться в темноте, и она это знала, но одно дело следовать по заранее намеченному маршруту, а другое – преследовать убегающего человека.
Нужно было установить такой же ритм бега, как на тренировках, соразмерять дыхание и шаги, шаг при этом удлинить, расслабить мышцы и представить себе, что она находится не в пустыне, а на тартановой дорожке в Олимпийской Деревне, готовится к ежедневному забегу.
Она оглянулась, Амин уже начал бег. Увидев, что в руках у него ничего нет, она швырнула затвор далеко в густой кустарник, покрепче прижала флягу, выровняла дыхание и побежала, как бегала когда–то марафон.
Перед ее глазами, словно видение, возникло лицо Амина, когда он впивался в ее губы, хрипел прямо в лицо и извивался всем телом, лежа на ней сверху, шепча в ухо всякие непристойности, и у нее от отвращения холодная волна прокатилась по спине, волосы зашевели на голове.
– Лучше умереть… Не позволю, чтобы догнал меня, – прошептала она. – Пусть я сдохну на бегу, но он не догонит меня.
Взглянула на солнце. Огненный шар завис над горизонтом, косыми лучами освещая этот мир, как ей показалось, без всякой жалости к происходящему внизу, на земле, не опускаясь ни на миллиметр, как будто гигантская рука прижала его к небосводу, давая Амину время догнать ее в этом смертельном состязании.
А негр продолжал бежать и расстояние между ними начало постепенно уменьшаться. Незаметно вначале, но, все же, метр за метром дистанция сокращалась, и он точно также беспокойно поглядывал на солнце, прикидывая сколько часов, сколько минут осталось в его распоряжении до наступления темноты.
Он представил себе ее, обнаженную, распростертую под ним, когда овладел тем гибким телом с шелковистой и упругой темной кожей, вспомнил, как под его руками пульсировала ее плоть, и в ярости сжав зубы, застонал от бессильной злобы и, вдохнув поглубже, еще ускорил шаг.
Надия оглянулась и увидела, что Амин догоняет. Еще раз взглянула на солнце, на мгновение отвлеклась от дороги и споткнулась, зацепившись ногой за куст, упала, больно ударившись о камень, но тут же, закусив губу, не проронив ни звука, вскочила на ноги и продолжила бежать, не обращая внимание ни на кровавую царапину на руке, ни на глубокую рану на колене.
Амин радостно вскрикнул, увидев, как она покатилась по земле, но выражение его лица омрачилось, когда она спустя мгновение снова вскочила и понеслась прочь, как ни в чем не бывало.
– Я доберусь до тебя, сукина дочь… – заворчал он по–звериному. – Беги – не беги, я тебя все равно достану!
Солнечный диск коснулся краем горизонта, бледно–голубое небо наполнилось сочными оттенками красного, а вдалеке вскочили и понеслись газели. Легкий ветерок пронесся над землей, легко касаясь ветвей кустов, смахнув песок с камней и листьев, гиены, лисицы и даже гепарды начали выбираться из своих укрытий, где они пережидали дневную жару.
Амин настигал.
Пот струился по их телам и, наверное, на всей равнине ничего не было громче их натруженного дыхания и ударов сердца, готового выскочить из груди от неимоверного усилия. Это было самое длинное и самое отчаянное соревнование, в котором когда–либо принимали участие человеческие существа.
Триста метров разделяло их, когда солнце в последний раз сверкнуло над вершиной далекой дюны, и тень накрыла Сахару, а вместе с ней пришли короткие тропические сумерки.
Надия собралась с силами, поднесла флягу к губам, сделала короткий глоток и побежала дальше.
Лицо Амина было перекошено от ярости и жажды, тыльной стороной руки он вытер рот, облизал пересохшие губы и крикнул изо всех сил:
– Стой, проклятая! Стой или я тебя задушу!
От этого крика, больше напоминающего вой, она вся напряглась, будто ее стегнули бичом по спине, и рванула вперед, но, пробежав несколько метров, с ужасом почувствовала, что ноги слабеют и сама она уже не бежала прямо, а ее качало и кидало из стороны в сторону, как пьяную.
– О, Господи! – всхлипнула она. – Не оставь меня… Не позволь упасть…
И продолжила бежать, цепляясь ногами за землю, со страхом думая о том, что если упадет, то уже не сможет подняться и тогда…
Когда уже сил не осталось совсем, остановилась и широко открытым ртом жадно хватала воздух, словно невидимая рука сдавила грудь и не позволяла дышать. Ноги подкашивались, и она с трудом удерживала равновесие. Обернувшись, увидела, что до ее преследователя осталось не более двух сотен метров, но и у него силы были на исходе, он механически переставлял ноги, но продвигался вперед с огромным трудом. Но, все же, двигался вперед, как голодный зверь.
Все закружилось у нее перед глазами, и было такое чувство, что вот–вот и земля разверзнется у нее под ногами и поглотит ее. Перед глазами снова встали картины этого утра, когда негр насиловал ее, и откуда–то с самого дна души, из бездонной глубины поднялся и вырвался наружу нечеловеческий вопль:
– Не–е–ет!
Испугавшись собственного крика, будто кричал кто–то чужой совсем рядом, она прыгнула в сторону и побежала навстречу сгущающемуся ночному мраку.
Теперь Амин не выдержал и остановился передохнуть, стоял, согнувшись пополам, уперев руки в колени, тяжело дышал и смотрел исподлобья, как среди сумрачных теней тает фигура Надии, что уже и не бежала, а скорее шла, спотыкаясь на каждом шагу о камни и кусты.
– Я до тебя доберусь… – прохрипел он. – Доберусь, пусть это будет последнее, что совершу в своей жизни.
И он, сделав вначале несколько неуверенных шагов вперед, побежал снова, напряженно вглядываясь в наползающую со всех сторон темноту, высматривая белое пятно – светлую блузку Надии, ориентируясь на нее, пока Надия не поняла в чем дело и не сорвала с плеч на ходу, оставшись обнаженной по пояс – фигура с темной кожей на фоне ночи. Скомкав блузку, она прижала ее к животу, бежала так несколько минут, но потом передумала и швырнула на землю подальше от себя, резко свернула в сторону и, спрятавшись среди кустов, напряженно смотрела в темноту, высматривая Амина, н