В течение нескольких секунд «беллах» Йюба и Марио дель Корсо смотрели молча друг на друга.
– Что ищем? – шепотом поинтересовался итальянец.
Негр предостерегающе поднес палец к губам.
– Тихо! – прошипел он.– Зеда, как феник – спит, но все слышит. Нужно поговорить.
И жестом показал, чтобы итальянец следовал за ним.
Марио взял винтовку и, пригнувшись, пошел следом, стараясь ступать бесшумно. Метров через сто от дома они остановились в зарослях колючего кустарника.
– Что происходит? – нервно спросил он.
Июба показал пальцем вниз, на землю под ногами и сказал:
– Здесь похоронены твои друзья. Оба.
Марио чуть было не застонал от острой боли, пронзившей все его тело, словно кто–то воткнул ему в живот гумию и поворачивал там, накручивая кишки на лезвие.
– Нет! Не может быть.
Негр стоял рядом и молчал, наблюдая, как итальянец пытался успокоиться, как две слезы скользнули из его глаз и он смахнул их рукавом рубахи.
– Почему? Кто это сделал?
«Беллах» неопределенно пожал плечами.
– Приехали, когда у моего хозяина были гости и полный подвал рабов. Потом прозвучали выстрелы, и, когда я прибежал, они уже были мертвы.
– Была ли среди рабов девушка? Ашанти.
– Да… Я слышал, что она стоит целое состояние.
Марио дель Корсо замолчал. Перед его мысленным взором встало веселое лицо Размана, он вспомнил, как они часами беседовали с Таггартом, сидя у костра.
– Зачем ты это делаешь? – хриплым голосом спросил он.
– Хочу быть свободным. Всегда хотел рассказать о Зеде и его «Доме», но боялся мести. А теперь он не сможет отомстить мне. Ты ведь не оставишь его в живых? – озабоченно спросил он.
– Нет, конечно же. Можешь быть совершенно уверенным по этому поводу.
– Если хочешь, я лопату принесу. Отроем мертвецов. Их одежда и оружие Зеда оставил себе, спрятал в сундуке под своей кроватью.
– Где спит Зеда?
– В комнате в глубине дома.
– Угловое окно?
Негр молча кивнул.
Марио выпрямился с решительным видом, проверил свое ружье, снял с предохранителя.
– Спасибо, – сказал он. – Я заплачу тебе.
– Быть свободным – это все, что мне нужно.
Но он уже не слышал ответа, вышел из кустов и уверенно пошел по направлению к дому. Наверное, первый раз в жизни в его душе пылало неудержимое желание убивать. Воспоминания о товарищах жгли его изнутри и он даже забыл, что Зеда–эль–Кебир был нужен ему живой.
Метров двадцать оставалось пройти до дома, когда в угловом окне что–то вспыхнуло и он рефлекторно, не анализируя происшедшее, упал на землю, в то же мгновение раздался грохот выстрела. Перепуганные жабы замолчали. Последовавшая за этим тишина словно накрыла весь мир, и совсем неожиданным и не к месту прозвучал испуганный тонкий голос:
– Ты убит, эфенди?
Марио непроизвольно улыбнулся, оглянувшись на скрючившегося от страха, жалкого негра. Пошарив вокруг, нащупал выскользнувшее из его рук ружье.
Прозвучал второй выстрел, и пуля со свистом пронеслась у него над головой.
В последовавшей затем тишине голос Зеда–эль–Кебир прозвучал четко и ясно:
– А потом я разделаюсь с тобой, проклятый негр, Йюба–предатель. Я с тебя шкуру сдеру с живого! Ты у меня будешь выть, и кричать, и крутиться как мерзкая вошь!
– Эфенди, не умирай… – послышался жалобный голос «беллаха». – Он может сдержать обещание… Он сдерёт с меня кожу… Ох, я несчастный… Ох, пропал я, совсем пропал…
Марио подтянул к себе ружье и, повернувшись на бок, открыл огонь, не целясь особенно. В ответ зазвучали новые выстрелы, и пули опять засвистели вокруг. Он ползком добрался до ближайшего углубления в песке, что могло послужить временной защитой, и оттуда возобновил ответный огонь. Сделав с дюжину выстрелов, он понял, что таким образом ничего не добьется, а лишь понапрасну израсходует патроны.
Похоже, Зеда–эль–Кебир пришел к такому же выводу, потому что тоже перестал стрелять.
Оценив обстановку, он пришел к неутешительному выводу, что попал в ловушку, спрятавшись в этой не глубокой яме, поскольку при малейшей попытке выбраться отсюда, немедленно попадет под огонь того мерзкого человека–хорька.
Вспомнив о Размане и англичанине, он опять почувствовал, как ярость наваливается со всех сторон и туманит разум, побуждая совершить какую–нибудь глупость, вроде того, что выскочить из укрытия и бежать к окну, стреляя непрерывно, пока не покончит с засевшей внутри тварью. Но усилием воли заставил себя не подчиниться этому эмоциональному импульсу.
Какие то были люди! Отважные, настоящие друзья, проверенные в сражениях и в многочисленных переходах по пустыне. И их убили хладнокровно. И кто?!
Марио дель Корсо мысленно поклялся, что если все закончится для него благополучно, то он камня на камне не оставит от этого дома и это будет служить предостережением для остальных, кто осмелится вести дела с работорговцами.
– Йюба! – позвал он. – Йюба, ты где?
Но ответа не последовало и это его не удивило. «Беллах» должно быть уже был далеко, улепетывая от проклятого дома со всех ног.
Что промелькнуло в окне, и он выстрелил, но безуспешно, и даже в ответ не прозвучало ни выстрела.
– Придется здесь сидеть пока не рассветет… –проворчал он.
Попытался ползком выбраться из ямы в направлении ближайших кустов, но две пули пронеслись у него над головой, и он стремительно скатился на дно укрытия, вжавшись всем телом в землю.
– Если я останусь здесь, когда поднимется солнце, то превращусь в жаркое, – пробормотал он. – Вот, сволочь, порадуется… Вот, мразь… А я, ведь, догадывался, что здесь не ладно…
Он почувствовал себя загнанным в ловушку, но тут его внимание привлек странный свет, раскачивающийся и одновременно перемещающийся по загону для скота, словно кто–то подавал ему сигналы.
Он пригляделся. Сомнений не было – кто–то зажег керосиновую лампу и размахивал ею в его направлении, с противоположной, невидимой от Зеды стороны.
Свет начала приближаться к дому, и он разглядел Йюбу, который и держал в руке зажженную лампу и осторожно крался. Поняв намерения негра, он поднял ружье, выстрелил три раза, а «белах», воспользовавшись подходящим моментом, подбежал к окну и одним резким движением руки закинул внутрь горящую керосиновую лампу.
Огонь начал разгораться внутри дома, и Марио терпеливо ждал, пока Зеда выскочит наружу и когда это произошло, то он не слышал истошный вопль Йюбы: «Вот он! Убей! Убей его, эфенди!», а стрелял и стрелял до тех пор, пока Зеда–эль–Кебир не рухнул на землю и не перестал шевелиться.
Грифы, гиены и шакалы.
Собирались со всех сторон, и он знал это, слышал их, чувствовал их и время от времени какая–нибудь чересчур осмелевшая гиена кидалась к нему, клацая зубами, но сразу же отступала, когда он оборачивался в ее строну и замахивался, зажатым в руке тяжелым камнем – единственное его оружие.
Это было сражение, проигранное уже с самого начала, отчаянное и безнадежное со стороны человека ослабленного из–за потери крови и обезвоживания, без глаз и без оружия. Единственное, что заставляло его сопротивляться и держаться на ногах – это страх и ярость, он знал, стоит ему оступиться и упасть, как сразу же гиена вцепится в шею, а грифы начнут вырывать из еще живого тела куски мяса.
Он закричал.
И то был крик более похожий на вой, полный отчаяния, от чего хищные твари вокруг замерли на несколько секунд. Потом он побежал… Попытался бежать, но споткнулся о куст и упал на землю.
Лежал, тяжело дыша, собираясь с силами, коих у него осталось совсем немного, шарил вокруг в поисках камня, выскользнувшего из рук.
Вдохнул поглубже. Запах падали подсказал, что гиена находится поблизости, он принялся размахивать кулаками из стороны в сторону, один удар пришелся в цель – в голову животного, но та извернулась и ухватила зубами его за запястье и начала грызть и трясти головой с тем, чтобы оторвать руку, и то была роковая ошибка, потому что второй рукой Амин схватил ее за горло и уже обеими руками сдавил с такой силой, что сломал ей хребет. Отшвырнул труп животного подальше, где на него немедленно накинулись ее же собратья по крови, а сам поднялся на ноги и побрёл, покачиваясь, с тем, чтобы уйти как можно дальше от прожорливых тварей, но пройдя метров сто, рухнул на землю без сил, побежденный.
Когда от гиены не осталось ничего, кроме нескольких обглоданных костей, шакалы, грифы и гиены начали снова ходить вокруг него, благоразумно держась на некотором расстоянии.
Амин слышал их шаги, но сил сражаться уже не осталось. Он нащупал камень и принялся бить себя по голове в надежде, что сможет потерять сознание и все будет кончено, но жизнь крепко зацепилась за его растерзанное тело.
Гриф вскочил ему на спину, а подкравшаяся гиена вцепилась в ногу.
Но тут прозвучал выстрел.
Животные разбежались в разные стороны. Амин поднял окровавленное лицо и услышал стук копыт мехари, приближающегося к нему по пустыне.
Прозвучал еще один выстрел, животные отступили, открыв проход, а грифы поднялись в воздух и начали кружить в небе.
Всадник соскочил со своего седла, не дождавшись пока верблюд опуститься на колени, и подбежал к распростертому на земле окровавленному человеку.
– Господь Всемогущий! – воскликнул он. –Кто же все это сделал с тобой?
– Воды! Дай воды!
Всадник вернулся к своему верблюду, из сумки извлек тяжелую флягу и помог напиться раненому негру. С болью и сочувствием во взгляде осмотрел его раны и заглянул в пустые, кровоточащие глазницы.
Амин дрожал.
– Успокойся , – попросил он. – Ты уже спасен. Все кончено, я отвезу тебя в Гереду, и там вылечат…
Но Амин отрицательно закачал головой.
– Господь наградит тебя за доброту, – прошептал он. – Но все это бесполезно. Убей меня одним выстрелом и закопай там, где эти твари не смогут достать мое тело.
– Я все же попытаюсь вылечить тебя.
В ответ Амин схватил его за руку и лихорадочно забормотал: