Не желая отвечать оскорблением на оскорбление, которое нанесла ему та, кого он прежде любил, Сейшас слушал Аурелию, не произнося ни слова, и думал, как должен поступить: покончить с собой, убить ее или убить и ее, и себя?
Аурелия, будто прочтя его мысли, остановила на его лице долгий взгляд, полный презрения.
– А теперь я открою вам причину, по которой выбрала именно вас, а не кого-либо другого. Будьте любезны выслушать меня, конечно, если вам это не безразлично. Мне нужно высказать все, что есть у меня на душе, все, что уже целый год меня мучит и не дает мне покоя… Прошу, садитесь, супруг мой.
Последнюю фразу Аурелия произнесла особенно жестоким и язвительным тоном, стремясь ужалить мужа ядовитой иронией.
Сейшас сел на кушетку, стоявшую рядом с кушеткой Аурелии. Он был сражен и не мог поверить во все происходящее.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. Сделка
I
Двумя годами ранее на улице Санта-Тереза жила одна женщина, которая была бедна и больна. Ее звали Эмилия Камарго. Вся ее семья состояла из нее самой и ее дочери, юной девушки.
Эмилия называла себя вдовой, хотя поговаривали, будто она никогда не была замужем и хотела скрыть, что ее оставил любовник.
В этих слухах, по сути своей несправедливых, все же заключались крупицы истины.
В юности дона Эмилия Лемос полюбила одного студента, учившегося на медицинском факультете. Педро де Соуза Камарго, так его звали, тоже был к ней неравнодушен и, не сомневаясь во взаимности чувств, решил просить ее руки.
Тогда Эмилия жила со старшим братом, сеньором Мануэлом Жозе Коррейей Лемосом, на которого были возложены обязанности главы семьи. Собрав сведения о женихе, он выяснил, что Педро – сын одного богатого плантатора, который отправил его в город учиться и обеспечивал его всем необходимым, давая ему возможность жить на широкую ногу. Однако, что немаловажно, Педро был незаконнорожденным; мать юноши была жива, она жила где-то в Минас-Жерайс, но его отец, который был еще в самом расцвете лет, вполне мог жениться на другой женщине и обзавестись законными наследниками.
Узнав об этом, Лемос пришел к выводу, что не стоит отказываться от выполнения некоторых формальностей, которыми можно пренебречь, если жених – единственный наследник. Брат Эмилии был обеспечен, но не богат, поэтому содержать семью, состоявшую из двенадцати человек, ему было непросто. Брать на себя ответственность еще и за новых родственников, которые появились бы у него после замужества Эмилии, он не мог и не желал.
– Друг мой, я, со своей стороны, ничего не имею против того, чтобы вы взяли Эмилию в жены, но вам необходимо выполнить некоторые условности, а именно: получить от отца официальный документ, подтверждающий ваше родство, а также его письменное согласие на брак. Обо всем остальном мы договоримся.
Эти требования для Педро Камарго были равносильны отказу, потому что он никогда бы не отважился поведать о своей любви к Эмилии отцу, чей суровый и непреклонный нрав с детства заставлял сына трепетать от ужаса.
– Ваша семья меня не принимает, Эмилия, потому что я беден и не могу быть уверен в том, что отец сделает меня своим наследником, – сказал он возлюбленной.
– Ваша бедность представляется непреодолимым препятствием для моей семьи, сеньор Камарго, но не для меня. Я готова принять ваше предложение.
– Вы по-прежнему хотите стать моей женой? Даже если ваши родственники против этого брака? Даже если я всего лишь бедный студент?
– Если бедность – единственная причина, по которой мои родные ответили вам отказом, я сумею найти в себе силы бороться за нашу любовь. Все, о чем я мечтаю, – жить с вами одной жизнью, разделяя ваши радости и горести.
– Я никогда не сомневался в вашей любви, Эмилия, но даже не смел мечтать, что услышу от вас такие слова. Вы – ангел!
Через две недели экипаж Педро Камарго появился у дома, где жила Эмилия. Было время пить чай, и поэтому вся семья собралась в столовой. Однако Эмилия, сославшись на плохое самочувствие, удалилась и незаметно ото всех покинула дом.
На следующий день, когда Лемос просматривал объявления в газете, с чего начиналось каждое его утро, ему вручили письмо. Раскрыв плотный конверт, он достал лежавший в нем лист атласной бумаги и прочел следующее:
«Педро де Соуза Камарго и дона Эмилия Лемос Камарго
имеют честь сообщить Вашей милости о своем венчании.
Рио-де-Жанейро, etc.».
В доме Лемоса никто не поверил, что Педро и Эмилия действительно обвенчались. Родственники Эмилии считали ее любовницей Педро, а следовательно, пропащей женщиной.
На самом же деле влюбленные обвенчались в главной церкви Энженью-Велью. Брак был заключен тайно, однако все необходимые условия его законности были соблюдены, а поскольку жених и невеста достигли совершеннолетия, они не нуждались в обязательном одобрении родственников.
Тем временем плантатор, Лоуренсо де Соуза Камарго, от одного своего друга узнал, что его сын живет с девушкой, которую выкрал из родительского дома. Участливый друг добавлял, что Педро называет себя женатым человеком, и предполагал, что безрассудство юноши действительно могло увенчаться настоящим безумством, то есть заключением крайне нежелательного брака.
Плантатор тотчас послал к сыну одного из своих доверенных, приказав ему передать Педро, что тот должен вернуться в отчий дом не позднее чем через неделю. Если Педро не согласится, посланнику было велено привезти его силой.
Педро Камарго был вырван из объятий Эмилии, но обещал, что скоро вернется к ней, чтобы никогда больше с ней не расставаться. Дождавшись, когда гнев отца утихнет, сын при первой возможности намеревался во всем ему признаться. Тогда любящий отец простил бы ему непоправимую ошибку – невыгодный брак, освященный церковью.
Однако юноше не хватило смелости, чтобы исполнить свое намерение. Боясь рассердить отца, он не открывал ему правды. Он готовился, собирался с духом, но в решающий момент мужество его покидало.
Дни шли, а Педро Камарго все не возвращался к Эмилии. В своих длинных письмах, полных нежности и возражений против несправедливости, он обещал возлюбленной, что вскоре заберет ее в свое поместье.
Кроме того, через одного своего друга Педро передавал Эмилии деньги, обеспечивая ее средствами к существованию.
В одиночестве Эмилия очень страдала; более всего ее мучила не двусмысленность положения, в котором она оказалась, а тоска по мужу. Она любила Педро самозабвенно и беззаветно, в письмах к нему она ни разу не жаловалась на свою судьбу. Эмилия никогда не упрекала его за то, что по его вине ее будущее было столь неопределенным, но, напротив, поддерживала его, и поэтому ее письма были утешением для юноши, неспособного преодолеть собственной нерешительности.
Через год, когда недовольство отца рассеялось или по меньшей мере стало не так велико, как прежде, он позволил сыну ненадолго вернуться в столицу.
Муж и жена воссоединились после долгой разлуки, и те немногие дни, которые они провели вместе, были полны любви и счастья.
Тогда Педро Камарго в первый раз увидел своего сына, которому было несколько месяцев. Ребенка назвали Эмилио, как хотел отец, несмотря на то что мать настаивала на имени Педро.
– Нет, Педро не подходит: это несчастливое имя, – говорил отец мальчика со слезами на глазах.
Так и жили супруги в маленьком домике на улице Санта-Тереза: проводили вместе несколько недель, а затем расставались на многие месяцы.
Долгие разлуки разжигали пламя любви, которое все разгоралось, обретая прежде неведомую супругам силу. Дни, которые Педро проводил в столице, были счастливым временем для двух сердец, живших друг другом.
Эмилия покорилась судьбе, которую выбрало для нее Провидение, и даже считала себя в некотором смысле счастливой, поскольку ее избранник был к ней так нежно привязан.
Она понимала, что плантатор, отец Педро, может разгневаться на сына, и тогда они лишатся даже того немногого счастья, которое у них есть.
Хотя Педро был родным сыном плантатора, тот по-прежнему не признавал законность его рождения, а значит, будущее юноши всецело зависело от воли отца, который в любой момент мог лишить его наследства и оставить ни с чем, обрекая его на нищету. Это обстоятельство очень тревожило Эмилию, которая волновалась не за себя, но за мужа и детей.
К тому времени у нее родилась дочь, которую назвали Аурелией, в честь матери Педро Камарго, несчастной женщины, совершившей роковую ошибку и умершей от горя.
Убежденная в том, что брак следует хранить в тайне, Эмилия обрекла себя на затворничество, вызывавшее разного рода подозрения. Неодобрительные взгляды окружающих, пересуды и насмешки ранили душу добродетельной жены, но она была готова переносить выпавшие на ее долю страдания ради мужа и детей. От злых языков она укрывалась в уединении и не переставала надеяться на лучшее будущее, находя в этом единственное утешение.
Дети росли, и Эмилия позаботилась о том, чтобы и сын, и дочь получили отличное образование. Свобода, которую плантатор предоставил Педро, позволяла последнему содержать семью, тем более что на самого себя он тратил очень мало, покупая только самое необходимое.
Со дня свадьбы Эмилии и Педро прошло двенадцать лет. Педро Камарго исполнилось тридцать шесть, и тогда ему, слабому характером и нерешительному, предстояло пройти жестокое испытание.
Много раз отец говорил, что сыну пора жениться, правда, обычно подобные мысли занимали Лоуренсо ненадолго, поскольку о семейных делах его заставляли забыть хозяйственные вопросы, постоянно требовавшие его внимания.
Но вот наступил момент, когда отец всерьез решил женить сына и нашел ему невесту. Это была дочь другого богатого плантатора, жившего по соседству. Недавно ей исполнилось пятнадцать лет, и прежде, чем слухи о ее огромном приданом дойдут до императорского двора, Камарго-старший договорился с ее отцом о свадьбе девушки и Педро. Тот не принимал воли отца, оказывая ей пассивное сопротивление. Педро не хватало мужества сказать «нет», но вместе с тем он не выполнял пожеланий, или, скорее, требований, отца. Камарго-старший настаивал, иногда переходя на крик; сын, опустив голову, молча смотрел перед собой, а пережив бурю, вновь впадал в бездействие.