Иногда Аурелия слышала, как Сейшас, говоря о других, порицает пустое и легкомысленное существование, на которое сам потратил годы юности. Теперь он проявлял строгость и серьезность как в отношении к свету, так и в практических вопросах.
Подобно тому как мягкий воск обретает форму в руках мастера, характер Сейшаса под влиянием Аурелии изменялся, делая Фернандо человеком с честным и благородным сердцем. Если скульптор приходит в восторг, когда его замысел находит воплощение в мраморной статуе, выходящей из-под его резца, представьте, как счастлива была Аурелия, видя, как ее обожаемый идеал воплощается в живом человеке.
Таким образом, несмотря на размолвку, произошедшую после вальса, события этой любовной драмы двигались в направлении к счастливому финалу, но одно обстоятельство изменило их ход и ускорило развязку.
К тому времени воспоминания о неприятной сцене уже рассеялись, и отношения между мужем и женой стали более близкими и нежными.
Однажды Сейшас, как обычно, отправился на службу и, проезжая по городу, встретил одного коммерсанта, своего давнего знакомого.
– Как я рад вас видеть! У меня для вас хорошая новость. Наше дело все-таки выгорело.
– Какое дело? – удивленно спросил Сейшас.
– Ну и ну! Вы уже забыли? Подобные мелочи вам больше не интересны? Я имею в виду нашу концессию на разработку медных рудников…
– Ах! Вы об этом! – оборвал его Сейшас несколько взволнованно.
– Фройс все-таки сумел продать ее в Лондоне. Получил за нее сущий пустяк: пятьдесят конто. Но ведь это лучше, чем ничего! Я-то уже и не надеялся, что наши медные рудники принесут нам хотя бы один медяк. Новость пришла с последним пакетботом. С тех пор я всюду искал вас и никак не мог с вами встретиться. Наконец я вас нашел. Извините, что не сообщил вам раньше.
– Не извиняйтесь, сеньор Барбоза.
– Если вычесть все издержки, каждому из нас причитается по пятнадцать конто с небольшим. Когда пожелаете получить свою долю, предъявите мне ваш экземпляр договора, который мы заключили.
– Договор?
– Готов поспорить, он у вас не сохранился.
– Напротив. Должно быть, он у меня дома.
– Что ж, в таком случае до встречи. Всего вам доброго.
Попрощавшись с Барбозой, Сейшас продолжил путь к своей конторе, только теперь он был взволнован и озадачен. Известие, которое сообщил ему знакомый, вызвало у него противоречивые чувства, напомнив ему о прошлой жизни, которая для него завершилась после свадьбы.
В то время появлялось много новых предприятий, и проныра Фройс решил подзаработать на продаже концессии на добычу меди в Сан-Паулу; чтобы сначала получить необходимую концессию, он втянул в авантюру одного коммерсанта, располагавшего необходимыми денежными средствами, а также государственного служащего, способного решить административные вопросы. Этим служащим стал не кто иной, как Сейшас, знакомый с Фройсом. Благодаря усилиям Сейшаса прошение быстро дошло до министра, поднявшись в его кабинет, словно воздушный шар, вместо воздуха наполненный красноречивыми заверениями. Положительный ответ не заставил себя ждать. Сейшас убедил министра, когда, вместе с ним покуривая сигару, дал ему самые подробные пояснения, касавшиеся, однако, не разработки медных рудников, а встречи с одной красивой женщиной, в которую его превосходительство был влюблен.
Получив концессию, Фройс занялся вопросом ее продажи, надеясь заработать по меньшей мере триста конто. Однако эти надежды не оправдались, и трое партнеров в итоге пришли к выводу, что их медные рудники стоят не больше, чем старый медный таз, который можно купить у бродячего торговца за полпатаки[53].
Сейшас перестал думать о рудниках и ничего не знал о дальнейших намерениях и действиях Фройса, пока не получил известие о продаже концессии, которая неожиданно принесла ему около пятнадцати конто.
Первым и самым сильным чувством, которое Сейшас испытал, узнав об этом, была радость, вызванная тем, что он заработал сумму, в которой очень нуждался. Однако затем, задумавшись о происхождении этих денег, он почувствовал недовольство. Если раньше он не видел ничего предосудительного в своем участии в подобной авантюре, теперь он уже не был к себе так снисходителен.
Однако, несмотря на угрызения совести, Сейшас понимал, что без этих денег ему не обойтись; он посчитал, что может направить их на дело, имевшее для него огромное значение, и пообещал самому себе, что он найдет способ возместить эту сумму, чтобы его душа была спокойна.
Приняв такое решение, Сейшас начал волноваться, думая, что у него мог не сохраниться экземпляр договора, о котором говорил Барбоза. Бумага давно не попадалась ему на глаза; вероятно, он не видел ее уже три года. Где же она могла быть? Перед свадьбой Сейшас сжег много старых бумаг. Уцелел ли договор, тогда казавшийся совсем ненужным?
О том, насколько Сейшасу было важно найти его, говорит то обстоятельство, что уже после начала рабочего дня он, отступая от недавней привычки прилежно трудиться, покинул контору и, взяв тильбюри, поспешил домой, намереваясь вернуться на службу приблизительно через час.
VII
Было около одиннадцати часов, когда тильбюри остановилось в Ларанжейрас.
Хотя Сейшас не имел намерения скрываться, он не желал, чтобы его возвращение стало предметом любопытства, поэтому предпочел остаться незамеченным. Он вышел из экипажа достаточно далеко от дома, проделал оставшийся путь пешком и бесшумно поднялся по лестнице, которая вела прямо в его покои.
Однако дверь в его кабинет была закрыта изнутри, а ключа у него при себе не оказалось, так как утром он забыл его взять. Поэтому Сейшасу пришлось вернуться и пройти через малую гостиную. Поскольку в тот час дона Фирмина и Аурелия обыкновенно были в других, более дальних комнатах, Сейшас полагал, что его никто не заметит.
Он удивился, увидев, что дверь в малую гостиную закрыта, но не на замок, и подумал, что, наверное, она захлопнулась от ветра, поскольку не была закреплена снизу.
Осторожно толкнув ее, Фернандо хотел войти, но вдруг остановился на пороге; увиденное поразило его и заставило побледнеть.
На диване, придвинутом к стене, слева, если смотреть со стороны Сейшаса, сидела Аурелия, непринужденно беседовавшая с Эдуардо Абреу, который расположился рядом с ней и слушал ее, опустив голову. Она в чем-то его убеждала.
Подняв глаза, но не решаясь взглянуть на Аурелию, Эдуардо заметил фигуру стоявшего в дверях Сейшаса, пристально смотревшего на него, и тотчас поднялся со стула.
Именно тогда Аурелия обратила внимание на мужа, чье неожиданное появление, а также взволнованный вид вызвали у нее замешательство, которое, впрочем, охватило ее лишь на мгновение и было почти незаметно для окружающих. Не теряя самообладания, Аурелия вновь обрела спокойствие.
– Входите, Фернандо! – сказала она, улыбаясь.
– Не желаю вам мешать, – ответил Сейшас, с трудом произнося слова, потому что в горле у него пересохло.
– Дело, которое мы обсуждаем, весьма срочное, но несколько минут оно может подождать. Садитесь, сеньор Абреу!
Зайдя в комнату, Сейшас машинально сделал несколько шагов.
– Сегодня вы не поехали на службу? – спросила его Аурелия, чтобы разрядить напряженную обстановку, сложившуюся, когда Сейшас и Абреу оказались в одной комнате.
– Я вернулся за одним важным документом. Позвольте пройти!
Сейшас хотел скорее покинуть малую гостиную, опасаясь, что в противном случае может произойти нечто нелепое или ужасное. Не глядя на Аурелию и Абреу, он поклонился им и удалился в свои покои.
Теперь деньги были нужны ему еще больше, чем прежде. Он тотчас направился к письменному столу; открыл ящик, в котором хранил старые бумаги; выбросил его содержимое на ковер, наконец нашел среди прочих вещей нужный договор, а затем поспешно вышел, спустившись по своей лестнице. У ворот он остановился, заметив шедшего по улице Абреу; дождавшись, пока тот отойдет подальше, Сейшас взял тильбюри и вернулся в город.
Как только Сейшас покинул малую гостиную, его жена подала руку Абреу, говоря:
– Я надеюсь, вы не откажете мне в этой любезности. Вы не вправе отказывать. Прощайте и будьте счастливы.
Растрогавшись, молодой человек пожал нежную руку Аурелии, которую та подала ему с необыкновенным изяществом, и, выразив девушке свою признательность, удалился.
Как только он спустился по лестнице, Аурелия направилась в кабинет мужа. Она постучала в дверь, позвала Фернандо, а потом, не получив ответа, вошла. Первым, на что она обратила внимание, был выдвинутый ящик письменного стола, а также груда бумаг на полу напротив него.
Аурелия догадалась, что Сейшаса уже не было дома и что он вышел, спустившись по своей лестнице.
Бросив взгляд на груду бумаг, лежавшую на полу, и устояв перед желанием изучить эти свидетельства прошлого ее мужа, которое ей не принадлежало, она направилась к двери, но вдруг на глаза ей попалась вышивка, лежавшая среди писем.
Из чистого любопытства Аурелия взяла ее, чтобы лучше рассмотреть работу. Это была закладка для книг, расшитая золотой нитью: с одной стороны – слово «любовь», с другой – имя Родригес де Сейшас в полукруге, а также монограмма, сложенная из переплетенных инициалов «F» и «A».
Этот подарок сделала Сейшасу Аделаида Амарал, с которой он был помолвлен, что не было для Аурелии открытием. Должно быть, ей были известны факты более оскорбительные для ее любви; однако время уже стерло их из ее памяти. Теперь обнаруженный ею подарок заставил ее их вспомнить, словно вскрыв старые раны ее сердца.
Мучительные воспоминания о прошлом, от которых она только начала освобождаться, вновь предстали перед ней, подобно неумолимому призраку. За один час, который она провела точно в оцепенении, Аурелия вновь прочувствовала всю тоску и все горе, пережитые ею за два года. Алая лента закладки, казалось, обжигала ей пальцы, подобно раскаленному металлу, но она была не в силах выпустить ее из рук или отвести взгляд от вышитых на ней золотых букв, сплетавших имя ее мужа с именем другой женщины.