— Он будет красив как бог, — Пандора отпила кофе. — Тебе нравится Джефф?
Джефф, за две недели пресытившийся, как и следовало ожидать, обществом дам и непривычной ему красивой жизнью, увез Люсиллу в «Герб Страткроя» выпить банку светлого «Фостера» в обществе мужчин и восстановить привычное состояние духа.
— По-моему, он очень славный.
— И ужасно добрый. За все время нашего долгого путешествия ни разу не вышел из себя. Правда, молчун. Наверное, все австралийцы очень сильные и все молчуны. Впрочем, не знаю, я никогда раньше не знала ни одного австралийца.
— Как, по-твоему, Люсилла влюблена в него?
— Нет, не влюблена. Они просто… э-э… добрые друзья, у них это так называется. Дурацкое выражение. И потом, она еще совсем девочка. Кто в девятнадцать лет мечтает о прочных, постоянных отношениях?
— То есть о браке?
— Нет, милая Изабел, я вовсе не о браке говорю.
Изабел ничего не ответила. Пандора поняла, что сказала не то, надо оставить эту деликатную тему и поскорее найти какой-нибудь безобидный забавный предмет для разговора.
— Изабел, а ведь ты кое о чем забыла: не рассказала о Дермоте Ханикомбе и Теренсе. Они по-прежнему держат антикварный магазинчик?
— Ах, Боже мой. — Изабел повернулась к ней от раковины. — Неужели Арчи тебе не писал? Очень печальная история. Теренс умер лет пять назад.
— Не может быть. И что же бедняжка Дермот? Нашел себе другого симпатичного молодого человека?
— Нет, что ты. Он ужасно горевал и остался верен его памяти. Мы все думали, он уедет из Страткроя, но он остался. По-прежнему держит антикварный магазинчик, по-прежнему живет в своем маленьком коттедже, один-одинешенек. Иногда приглашает нас с Арчи ужинать и подает крошечные порции безумно изысканных блюд с очень странными соусами. Арчи приезжает домой голодный как волк и, прежде чем лечь спать, съедает тарелку супа или хлопьев с молоком.
— Бедный Дермот. Надо будет заглянуть к нему.
— Он очень обрадуется. Всегда спрашивает о тебе.
— Можно будет купить у него какую-нибудь безделицу и подарить Кэти Стейнтон на день рождения. Мы ведь еще ничего не обсудили. Это я о бале.
Изабел наконец-то разделалась с посудой, сняла резиновые перчатки и повесила их сушиться, а сама села рядом с золовкой.
— Дом будет забит до отказа? — спросила Пандора.
— Нет, он вовсе не будет забит. Хэмиша мы отвезем в школу, у него начинаются занятия. Останемся только мы да какой-то грустный американец, Кэти познакомилась с ним в Лондоне, пожалела и пригласила сюда. У Верены нет места, поэтому он поселится у нас.
— Вот как? Очень мило. Кавалер для меня. А почему он грустит?
— У него недавно жена умерла.
— Печально, но, надеюсь, он не вгонит нас в тоску. Куда ты его поместишь?
— В твою бывшую комнату.
Итак, на этом поставлена точка.
— А где мы будем обедать в день праздника?
— Наверное, здесь. Можем пригласить Эрдов и Ви. Они у нас завтра обедают, вот и обсудим вместе с Вирджинией.
— Эрды у нас завтра обедают? Я не знала.
— Видно, я просто не успела тебе сказать. Потому-то Хэмиш и косит поле.
— Так приятно подвигаться после обеда на открытом воздухе. А что ты наденешь на бал? У тебя есть новое платье?
— Нет, я все деньги израсходовала. Пришлось купить Хэмишу пять пар новых башмаков, школа требует…
— Как же так, ты должна быть в новом платье. Мы поедем и купим. Куда лучше поехать? Наверное, в Релкирк. Освободим себе день…
— Ах, Пандора, я же тебе сказала… Сейчас это невозможно.
— Милая моя, хорошая Изабел, неужели ты не примешь от меня в подарок такую малость?
Открылась дверь со двора, и появился Хэмиш. Он успел скосить траву, хотя было еще довольно светло, и опять, как всегда, зверски хотел есть.
— Ладно, потом обсудим.
Хэмиш взял несколько батончиков из спресованных хлопьев, горсть шоколадных печений, налил стакан молока. Пандора допила кофе, поставила на стол чашку, зевнула.
— Пойду-ка я, пожалуй, спать. Ужасно устала, — и она поднялась. — Спокойной ночи, Хэмиш.
Она и не подумала поцеловать племянника — к его великому облегчению и разочарованию.
— Арчи все еще в мастерской? Я загляну к нему на минутку, поболтаю, — Пандора наклонилась и поцеловала Изабел. — Спокойной ночи, родная. Я так счастлива, что дома. Спасибо тебе за чудный ужин. До свидания, до завтра.
Арчи сосредоточенно трудился в своей мастерской при свете сильной лампы под широким абажуром, которая бросала яркий свет на его верстак. Он раскрашивал деревянную фигурку — Кэти и ее собака. До чего же тонкая и кропотливая работа. Юбка в неяркую клетку, вязаный свитер, летящие волосы, и нужно передать не только фактуру, но и игру света. Это требует большой ловкости и мастерства.
Он положил колонковую кисть, взял другую и тут услыхал шаги Пандоры. Их нельзя было не узнать. Вот она спустилась по каменной лестнице, которая вела из кухни, вот ее высокие острые каблучки застучали по каменным плитам полутемного коридора… Он замер с кистью в руке и ждал. Дверь открылась, Пандора заглянула в мастерскую.
— Не помешаю?
— Конечно, нет.
— Ну и темень, я не нашла выключателя, настоящее подземелье. Зато здесь у тебя так светло и уютно, — она взяла стул и села рядом с братом. — Что ты делаешь?
— Раскрашиваю.
— Вижу. Какая прелестная фигурка. Где ты ее взял?
— Сам вырезал, — признался он не без гордости.
— Ты?! Арчи, у тебя талант. Золотые руки, я и не знала.
— Подарок для Кэти в день рождения. Это она со своей собакой.
— Ты замечательно придумал. Но ведь раньше ты ничего не мастерил. Все наши игрушки чинил папа, и он же склеивал разбитый фарфор. Ты что же, специально учился?
— В общем-то, да. Когда меня ранили… Когда мне ампутировали ногу, — поправил себя он, — и выписали из госпиталя, то отправили в Хедли Корт, это реабилитационный центр для солдат-инвалидов, которые получили физическое увечье. Там делают протезы рук, ног, ступней, тебе заменяют все, чего ты лишился, если только этот орган можно заменить. И потом ты живешь несколько месяцев в адских муках, привыкая пользоваться этим протезом.
— Лихо тебе пришлось.
— Ничего, выдержал. Многие пострадали гораздо сильнее, чем я.
— Какое счастье, что ты остался жив, что тебя не убили.
— Да уж.
— Очень трудно жить с протезом?
— Без протеза было бы еще труднее, а третьего не дано.
— Ты не рассказывал мне, как все случилось.
— Лучше тебе не знать.
— Очень страшно?
— На войне всегда страшно.
Ясно, это запретная тема. Пандора отступила.
— Не сердись на меня… рассказывай, пожалуйста, дальше.
— Да… так вот… — он сбился и потерял нить. Снял очки, потер глаза. — Когда я научился более или менее уверенно передвигаться, меня стали учить работать приводной пилой, с педалью. Во-первых, трудовая терапия, а во-вторых, хорошее упражнение для ноги. Я увлекся, вот так все и началось…
Слава Богу, опасные рифы остались позади. Если Арчи не хочет рассказывать о Северной Ирландии, она, Пандора, не хочет ничего знать.
— Ты тоже чинишь все, что поломается дома, как папа?
— Да.
— Эта фигурка просто прелесть. Как ты вытачиваешь свои вещицы, с чего начинаешь?
— Начинаю с того, что беру кусок дерева.
— Какой породы?
— Эту я вырезал из бука. Из дерева, что растет у нас в Крое, несколько лет назад ветер сломал у него сук. Я выпилил брусок, сделал два рисунка с фотографии — вид спереди и вид сбоку, потом перенес на грани бруска. Ты меня слушаешь?
— Очень внимательно.
— Потом начал обрабатывать ленточной пилой.
— Что такое ленточная пила?
— Вот ленточная пила, смотри. Она электрическая и страшно острая, не вздумай прикоснуться.
— Ни за что. А потом?
— Потом начинаю резать.
— Чем ты режешь?
— Специальными стамесками, долотом, даже перочинным ножом.
— Потрясающе. Это твоя первая фигурка?
— Нет, что ты, но изо всех, что я резал, самая сложная — из-за композиции: сидящая девушка с собакой. Потрудился я немало. Раньше я вырезал стоящие фигурки. Чаще всего солдат в формах различных полков. У папы есть исторический альбом с рисунками военной одежды, он как-то попался мне на глаза в библиотеке и натолкнул на мысль вырезать такие фигурки. Отличный свадебный подарок, если жених военный.
— А они у тебя сейчас есть? Покажи мне.
— Осталась всего одна фигурка, — он поднялся со стула, отошел к шкафу взял оттуда коробку. — Я ее не стал дарить, она не слишком хорошо вышла, и сделал другую. Но получить представление ты можешь…
Пандора взяла у него фигурку и стала внимательно рассматривать. Это был офицер Королевского полка шотландских горцев в идеально, до мельчайших подробностей воспроизведенной форме — от башмаков и килта до красного пера на зелено-сером берете. Пандора пришла в восторг, у нее просто слов не было от восхищения. Кто бы мог подумать, что Арчи так талантлив, у него уверенная, точная рука, он настоящий художник.
— И ты раздаешь эти шедевры даром? Невероятно! Арчи, ты просто сумасшедший. Это же настоящее произведение искусства, и такое оригинальное. Туристы из других стран были бы счастливы купить такой сувенир. Ты никогда не пробовал их продавать?
— Продавать? Господь с тобой. — Лицо Арчи выразило крайнюю степень удивления.
— И никогда даже не думал об этом?
— Ну, конечно, нет.
Она с досадой набросилась на брата.
— Ты всегда был старомодный чудак, но нельзя же доходить до полного абсурда. Изабел надрывается как каторжная, чтобы свести концы с концами, обслуживает все лето этих идиотов-американцев, а ты! Ты мог бы делать эти фигурки, как на конвейере, и нажить состояние.
— Сомневаюсь. Во всяком случае, о конвейере и речи быть не может. На каждую уходит масса времени.
— Так найми кого-нибудь в помощь. Организуй небольшое домашнее производство.
— Здесь места не хватит.
— А конюшни? Они же стоят пустые. Или один из сараев.