Вагнер пробормотал ругательство себе под нос. Ты ведь и сам, курва, не лучше, подумал.
Кудряш, как обычно, был пунктуален. Громко скрипнула внешняя дверь и с металлическим стуком ударила о фрамугу. Поначалу вовнутрь заскочила парочка бычков с лицами декларированных дебилов, в бейсболках, натянутых на выбритые башки. Когда они чутко разглядывались по сторонам, их низкие лобики и толстые загривки очень сильно напоминали реконструкцию ископаемых людей, где-то между Homo ergaster и Homo erectus. Впечатление усиливали свободно висящие руки.
Осмотр, похоже, их удовлетворил; оба прегоминида уселись за поспешно покинутый столик. Один так и продолжал осматриваться, второй поднял с тарелки едва начатую гусиную ножку. Как минимум, полсотни баксов.
У входа в зал появился Кудряш, который полностью полагался на своих гвардейцах.
Когда-нибудь это его и погубит, - подумал Вагнер.
Кудряш направился прямиком к столику. Он знал, где Вагнер обычно привык сидеть.
Не говоря ни слова, он тяжело упал на стул.
- Кууурва… - с облегчением в голосе произнес он через какое-то время. – Ну и погодка…
Тут же появилась официантка с приклеенной к лицу улыбкой. Король контрабандистов не удостоил ее хотя бы взглядом.
- То же самое, дважды, - рявкнул он. – Только, курва, быстро…
Он снял шикарную меховую папаху из редкого сибирского зверя. В потной лысине, которую следовало благодарить за прозвище, отразился свет люминесцентных ламп.
Еще у него не было ни бровей, ни ресниц, и вообще – ни единого волоска на всем теле. Это означало, что четыре года назад он пребывал на самом краю круга, центр которого определялся аэропортом Минска. Как минимум, километрах в четырех от этого центра.
Никто так и не узнал, кто же взорвал боеголовку снаряда, по номенклатуре НАТО называемого "Кельт". Одного из тех, которые польская разведка после многих лет стараний выкупила у русской мафии, чтобы сделать из них окончательный аргумент в правдоподобной войне. Вероятнее всего, сделал это кто-то из непоколебимых, которые после Вильно хотели идти походом на Харьков и Киев, даже когда Варшава уже находилась в радиусе поражения германских Panzerhaubitze. Когда все МИГи и F-16 уже грызли землю, ну а нацеленные на Берлин ракеты можно было тащить только лишь на собственных спинах.
В цепочке командования союзников уже царил тот еще бардак, так что никто и не знает, кто же отдал приказ, чтобы батарея тех же Panzerhaubitze выпустила полную серию тактических снарядов с регулируемой мощностью от 0,5 до 10 килотонн. И кто выставил запалы на максимум. Впрочем, сейчас это уже никакого значения не имеет. Не будет Польши "от моря до моря". Даже до одного не будет.
Кудряш вытер вспотевшую лысину.
- Только, курва, в чистом стакане! – крикнул вослед официантке. Вагнер, не говоря ни слова, присматривался к контрабандисту. Кудряш, как и обычно, был чистеньким, приглаженным и пахнущий как первоклассным спиртным, так и дезодорантом. Его офицерская камуфляжная куртка выглядела так, словно ее совсем недавно спионерили со склада для высшего командного состава. Что, скорее всего, и было правдой; король контрабанды не морочил себе голову сдачей одежды в стирку.
Вместо официантки появился сам хозяин.
- Это кто из господ заказывал чистый стакан? – спросил он.
- А ты как думаешь, сукин сын? – скривился Кудряш.
Владелец, неумело жонглируя подносом, поставил перед ним коньяк, вроде как даже настоящий. Руки у него тряслись, он чуть не разлил напиток.
- Правильно! Видишь же, что это я деликатный, просто люблю удобства, не то, что ты…
Вагнер снял с подноса свой стакан, не ожидая, пока хозяин прольет его содержимое ему на штаны. Критично пригляделся, но на сей раз не заметил ничего, кроме коллекции отпечатков пальцев. Помады не было. То ли никто не отпивал, то ли владелец не подкрашивал губы.
Даже не повернувшись к согнутому в заискивающем поклоне, Кудряш поднял руку, отягощенную грубым золотым браслетом, щелкнул пальцами. Один из лысых гоминидов поднялся, отсчитал несколько банкнот из толстенной пачки, стянутой аптечной резинкой. Хозяин согнулся еще сильнее, хищным движением хватая деньги. При этом он бормотал себе под нос благодарности.
- Ну все, все, пиздуй, - голос охранника был неожиданно мягким и культурным, хотя, судя по его внешности, следовало ожидать, скорее, неартикулированного рычания.
- А ты щедрый, - с издевкой в голосе заметил Вагнер. – Ко мне тоже таким будешь?
- Да чего там, курва, могу себе позволить, - Кудряш пренебрежительно махнул рукой. - Когда-то я уже задумывался над тем, а не купить ли всю эту хибару…
- И что?
- Раздумал, как видишь. Слишком много хлопот с уборкой. Ебу я такой бизнес.
- Так говоришь, можешь себе позволить, - повторил Вагнер, как бы о чем-то подумав. – Так может, перейдем к делам?...
- Не горит, - буркнул контрабандист. – Ты же сам, курва, не спешишь случаем? Так что посидим, поговорим?
Он посмотрел сквозь покрытое влагой, простреленное стекло. Вагнер и сам поглядел туда же. На самой средине перепаханной гусеницами пустой улицы два литовских поселенца пинали русского лейтенанта. Офицер полз по асфальту, пытаясь прикрыть окровавленную голову. Оба литовца пинали тщательно, с неспешной крестьянской ожесточенностью.
После очередного точного пинка в ребра лейтенант поджал ноги и повернулся на бок. Был виден открытый в крике рот, склеенные кровью светло-русые волосы. Зубы он потерял уже раньше, у ботвы были солидные военные ботинки.
Шум в пивной глушил вопль. Ко всей сцене с молчаливым одобрением приглядывался закутанный в шинель часовой, охранявший ржавый БТР.
- Сейчас устанут… - буркнул контрабандист; в его голосе прозвучала какая-то странная нотка.
Вагнер изумленно поглядел на собеседника. Кудряш и жалость? Сам он мог глядеть на подобные сцены, и ни одна мышца на лице не дрогнула бы. Теперь уже мог..
Очередной пинок попал точнехонько в открытые яйца. Офицер свернулся вроде человеческого эмбриона, спазматически задрожал.
- Курва! – взорвался своим любимым связующим словом Кудряш. Он поднял руку, указал на окно. Один из его приближенных троглодитов схватился с места и без слова выбежал.
Поселенцы ожидать не стали. Лысый склонился над избитым человеком, успокаивающе махнул в сторону окна.
- Не нужен мне здесь труп, тем более – офицера, - буркнул Кудряш оправдывающимся тоном. – Это только вредит делам…
- Можешь не оправдываться, - насмешливо фыркнул Вагнер, насмешки в замечании было больше, чем он намеревался вложить. Чтобы затушевать неловкость, он стукнул своим стаканом в стакан Кудряша.
Воцарилось молчание. Через какое-то время контрабандист прервал его.
- Да чего уж там… - Он замолчал. – Курва, - тут же прибавил, как бы вспоминая, что вести себя следует как всегда.
Он сунул руку за пазуху, вынул элегантный белый конверт. Довольно толстый. Положил его на столе.
Какое-то время Вагнер взвешивал конверт на ладони, после чего небрежным жестом сунул себе в карман.
- Что, пересчитывать не станешь? – удивился Кудряш. – Не боишься, что я тебя наебу?
Отрицательное движение головой, насмешливо прищуренные глаза.
- Сделай мне удовольствие, Кудряш, - в вежливом голосе Вагнера вибрировала нотка веселья, - выражайся, блин, как человек. Не ругайся беспрерывно, ты же разговариваешь ни со своими гориллами, ни с недоделанными мужиками из деревни. А помимо того, подобное ругательство – это такой же грех, как сукин сын.
Кудряш скривился и сделался похожим на незначительно постаревшего, лысого амура.
- Но ты же знаешь, что я должен. А кроме того, курва, мне это нравится. Я бандит и контрабандист, так как мне еще разговаривать? Впрочем, может быть, ты и прав…
Он задумался.
- Так не пересчитаешь? – повторил он свой вопрос.
- Нет, - ответил Вагнер. – Точно так же, как и ты не спросишь, заработал ли я их.
В широкой улыбке блеснули пломбы в ухоженных коренных зубах контрабандиста.
- Над чем это ты смеешься?
- Потому что и не должен спрашивать. Знал, еще до того, как у тебя задница высохла после пересечения Буга. Ну а ты сам над чем ржешь?
- А это потому, что ты всего и не знаешь. Переплыл я на лодке, как и следует человеку в моем возрасте.
Вагнер сделался серьезным.
- Ну а если серьезно, о проблеме можешь забыть. По крайней мере, на месяц, возможно, что даже на недель шесть. Пока еще привезут новое оборудование, пока его соберут.
Контрабандист покачал головой. Непобедимая американская армия рвала вперед из последних сил. Правая война за нефть в Заливе поглощала все резервы, а гарнизон в Польше повис на последней сиське, как выразился когда-то один американский майор. Он сказал это, и еще несколько вещей, оставаясь в ошибочной уверенности, что его взяли в плен, соблюдающие конвенцию. Иракская и кувейтская пустыня оказалась бездонным мешком, поглощающим все новые и новые контингенты армии и снаряжения, которые шли псу под хвост, с одной стороны, под напором объединенной иракско-иранской армии, а с другой – под ударами израильско-египетско-сирийских сил. Миротворческие силы в Польше были обречены на старые – помнящие еще Вьетнам – М-60 и взятые напрокат в Анголе "челленджеры", вместо абрамсов и шварцкопфов, столь необходимых на Ближнем Востоке и на мексиканской границе. Что поделать, нефть – дело более нужное, танки ведь нужно чем-то заправлять. Тем более, в эти безумные времена, когда норвежские нефтяные поля охраняли суда класса "Антей", экипажи которых состояли из русских наемников; а на другом берегу Рио Гранде все чаще пели народную песню о том, как это здорово - резать гринго.
Утрата одного "челленджера" в Лохове означала немного покоя, открытие для групп контрабандистов дороги через Лохов на Тлущ и Воломин, пока прореженная команда поста будет сидеть, как мышь под метлой, вместо того, чтобы патрулировать предназначенный ей отрезок линии разграничения, как эвфемистически называли границу.