ни сами торговали наркотиками и, считая всю республику семейной собственностью, не желали ни с кем делиться. А единственная развивающаяся отрасль кавказского хозяйства, то есть похищения людей с целью получения выкупа, генерала никак не интересовала.
Эта часть его карьеры была хорошо документирована. Если об афганских эпизодах ходили только слухи, то после кавказских успехов Ростиславский завоевал популярность. Он не был настолько глуп, чтобы влезать в политические разборки, потому, любимый как коммунистами, так и националистами, являлся образцом солдата, который, защищая Россию, лично воевал с врагом. Это тоже было правдой: снимки генерала в люке въезжающего в аул транспортера или где-то на выдвинутой вперед позиции, среди разрывов, не были инсценированными. Ростиславский пострелять любил, а самое главное – он обладал везением. Он до сих пор верил, что дело всей жизни он еще сделает, война же была всего лишь интерлюдией.
Причем, война все более легкая, так как мафия может быть противником для полиции, но никак не для регулярной армии. А потом пришла скука, зрелищные успехи демонстрировать было все сложнее. И тут наступила еще одна счастливая лафа для генерала.
Шум двигателя УАЗ-а затих, брезентовый навес исчез за поворотом дороги. Вагнер вытащил пачку "кэмела" и закурил. Потом присел на сваленном дереве.
Разговор был странный. Не первый, так как встречались неоднократно. Ростиславский и не скрывал своих связей с контрабандистами. Это он был здесь законом, и все на границе исходили из простого положения, что с генералом жить можно. И действительно, он прекрасно понимал, что есть что в данном бизнесе. А Москва была далеко.
Вагнер со злостью затушил окурок, тщательно растер его на тропе подошвой тяжелого ботинка. Несмотря на врожденный цинизм и отсутствие иллюзий, после всякорго подобного разговора он чувствовал себя не в своей тарелке.
Чертово ханжество. Все то, о чем говорил Кудряш, все то, о чем сам , где-то глубоко в душе, передумал уже не раз и не два: будто бы вот ты уничтожаешь чудовищ и борешься со сволочами. Во имя, курва, принципов…
Быть может, но только по разрешению. Возможно, ты справился бы и без этого разрешения, без помощи. А может и нет. Ты ведь не проверял, потому что так как есть, было тебе удобнее. Тебе самому. Белкам… Ты выбрал одного из оккупантов, считая, будто бы он лучше.
Потому что так оно и есть…
Вагнер вытащил из пачки очередную сигарету, без какого-либо удовольствия затянулся. Он прокоптился, будто старая печная труба; в ходе часовой беседы выкурил половину пачки. Тем не менее, сигарету не загасил.
Русские и их вечный бардак. Бардак привычный, с которым можно было и жить. Никакого тебе возврата демократии, переобучения, никаких судов и следствий. По справедливости разложенная на всех нищета, не большая и не меньшая, чем во всей России. Все в одинаковой степени голодные: русские солдаты, литовские поселенцы и местные. Отсутствие контрастов, как в центральной Польше огороженных колючей проволокой участков тех, кто подлизался к новой власти, добровольных отрядов полиции, отсутствие репрессий…
Только лишь совместная бедность и совместное воровство. Совместный бизнес.
Он хотел сплюнуть. Не смог — пересохло во рту. Осталась лишь горечь никотина.
Совместный бизнес, совместные дела. Когда-то он сам себя уговаривал, что это неправда.
Фродо зашипел от боли: он набрал слишком много земли на лопату, ему хотелось засыпать мелкое углубление, появившееся в ходе утаптывания. Но растянутые мышцы отказались слушать, рукоятка лопаты вывернулась из рук. Коротышка отбросил орудие труда, начал растирать предплечье.
- Ну, чего стоишь, - буркнул он. - Что, слова не можешь сказать? Я был прав?
Вагнер не отвечал. Он только присматривался к тому, как Фродо ощупывает руку, покрытую огромными синяками. О фальшивых спецназовцах можно было сказать одно: в силем не откажешь.
- А может перестанешь дергаться, - посоветовал Вагнер без крохи сочувствия. - Отдохни, прими какую-нибудь таблетку от боли. Если станешь скакать без толку по двору, никому и ничему не поможешь. Особенно — ей…
Вопреки ожиданиям, Фродо не выплеснул фонтан ругательств. Он лишь перестал растирать предплечье, насмешливо глянул. И молчал, пока Вагнеру уж совсем сделалось не по себе.
- Нет у тебя никаких совместных дел с Ростиславским, начал наконец-то Фродо, говоря тихо и спокойно. - Ты защитник угнетенных, настоящий веджьмин, который убивает ради денег, но убивает исключительно нехороших… Погоди!
Он схватил Вагнера за рукав, хотя тот уходить и не собирался.
- Подожди. Выслушай на сей раз до конца. Потому что, знаешь… - Фродо скривился. - Я никогда тебе этого не говорил. Никогда до сих пор. Я принимал участие в этой игре видимостей, в ваших фантазиях… Да что я пизжу… В наших фантазиях, в том числе — и своих…
Он прервался на мгновение, сглотнул слюну. Солнце поднималось все выше, обещая один из тех совершенно непредсказуемых жарких дней, когда солнце ранней осенью способно было жарить будто в июле. Безлюдный городок, перевернутые вверх дном дома с выбитыми стеклами, неестественная тишина и покой. И два типа с нахмуренными лицами, которые опираются на лопаты. Фродо заметил, насколько смешна эта ситуация.
- Пошли, Вагнер, - тихо сказал он. - Не будем стоять над дворнягой, пускай земля будет ему пухом, хотя, как оказалось, не пес он был, а мудак. Вот так позволить себя пришить, даже не гавкнул.
- После тетратоксина тебя тоже пришили бы, а ты бы и не гавкнул, - ворчливо перебил его Вагнер.
Осторожно, чтобы не поцарапать палец, он осмотрел стальную стрелку, вытащенную из бока дворняги. Потом бросил ее на дно выкопанной ямы.
- Пошли, - повторил Фродо. - Только не бесись, когда-нибудь мы должны были это сказать, мы не можем все время поддаваться иллюзии. Все нормально, можешь считать, что наконец-то я в достаточной степени пересрал после того, как мне хотели подключить яйца к электросети. Мне попросту все осточертело.
Он повернулся и, не ожидая Вагнера, пошел в сторону дома, зияющего черной дырой выбитой двери.
Фродо лежал на матрасе из пенки, прикрывшись бурым военным одеялом. Вагнер уступил ему собственное логовище; простреленная и заляпанная мозгами Кирпичева лежанка была не пригодна к использованию.
Они долго молчали.
Фродо, который только что был готов к тому, чтобы излить из себя все печали, никак не мог найти подходящих слов. Он лежал со свернутым спальным мешком под головой, слушая тихое поскрипывание металла; Вагнер сидел на полу, опершись о стенку, с закрытыми глазами. Он игрался ʺхеклер-и-кохомʺ одного из людей Кирпичева, перещелкивая рычажок переключения вида огня.
- Покажи, - сказал наконец Фродо, просто так, лишь бы прервать молчание. Не говоря ни слова, Вагнер перебросил ему пистолет, точно зная, что в камере патрона нет. Застигнутый врасплох лилипут оружие схватил, охнув от боли.
- Извини, - буркнул Вагнер. - Я не подумал…
- Ничего страшного, - ответил Фродо, пытаясь улыбнуться. - А знаешь, что-нибудь я приму.
- Погоди… - Вагнер поднялся, видя с трудом поднимающегося приятеля. - Лежи. Ты и так понятия не имеешь, где искать.
Он отправился в угол помещения и начал копаться в сваленных в одну кучу набитых чем-то рюкзаках, отодвигая стопки книг и брезентовые сумки с боеприпасами. Он уже начал ругаться себе под нос, когда нужный сверток нашелся. Из него он извлек пластмассовую бутылочку с усиленным тайленолом.
Он высыпал на ладонь белые, продолговатые таблетки.
- Давай сразу две! - нетерпеливо гримасничая, затребовал Фродо. Избитые мышцы болели все сильнее. К тому же возобновился упорный стук в черепной коробке.
- Две? - Вагнер с сомнением поглядел на жалкую фигурку, растянувшуюся на буром одеяле. - А я подумал, может разделить на половинку…
- Вот не звизди! - нетерпеливо фыркнул Фродо. - Нашел себе время на шуточки…
Вагнер пожал плечами, признавая, что каждый имеет право покончить с собой так, как сам того желает.
Фродо глотнул обе таблетки, не запивая.
Сейчас он лежал с закрытыми глазами, ожидая, когда мощное обезболивающее средство подействует. Вагнер же вновь уселся под стеной, играясь прецизионным механизмом, изготовленным на фирме Heckler und Koch.
Сами русские пистолетов-автоматов не производили. Знаменитый ППШ множества последователей не дождался, серийно штамповали только ППС, пистолет-пулемет Судаева. Вместе с приостановлением производства 7-мм пистолетного патрона Маузера, применяемого в ППШ и ТТ, русские ПМ-ы кончились. Пришла эра оружия под средний патрон для всяческих мутаций почтенного ʺкалашниковаʺ. В России автоматический пистолет был оружием бандитов, которые насмотрелись западных фильмов, где герой с ʺингремомʺ или ʺузиʺ в каждой руке заливал округу свинцовым дождем. Вагнер усмехался и вздрогнул, услышав тихий голос:
- Это еще ни о чем не свидетельствует.
Веджьмин чуть ли не уронил оружие, увидав насмешливый взгляд коротышки.
- Ну ладно, - прибавил Фродо, на сей раз уже серьезно. - Наверняка ты прав, это они хотели пришить Кудряша. На это указывает оружие, здесь ʺхеклерʺ достать трудно, разве что в Польше.
Он прервал предложение, прикусил губу.
- Погляди, - сказал он через какое-то время. - Ты погляди, как легко я сказал: ʺв Польшеʺ. То есть, за Бугом… Ладно, меньше об этом. - ʺХеклерʺ — штука дорогая, - продолжил он свою предыдущую мысль. - Зато удобный, и, что самое главное, крутая. Это мафия, как ты верно заметил.
Вагнер помолчал, всматриваясь в собственные ботинки.
- Иногда ты меня задалбываешь, - буркнул он, совершенно не сердясь. - Знаешь, что я думаю… тебе всегда удается предугадать…
- А потому что я умею логически мыслить, - парировал Фродо. - Причем, мыслю, прежде чем что-либо сделать. В отличие от…
- И что твой аналитический ум подсказывает в данный момент? - перебил его саркастически Вагнер.