Лицо Вагнер оттирал, уже сорвавшись бежать. У него был один-единственный шанс. Когда весь луг залил призрачный, ярче солнца блеск выпущенных удалявшимся "ильюшиным" термоприманок, веджьмин пробежал уже не менее десятка метров в сторону спасительных зарослей.
Резкий поворот бросил ее на ребристую алюминиевую переборку. Перегрузка прижала еще сильнее, когда самолет накренило. Непрерывно выла сирена, вторя нарастающему грохоту работающих на повышенных оборотах двигателей.
Одна из поднявшихся дымовых полос свернула в сторону выброшенных тепловых приманок. Но вот вторая находилась уже слишком близко. "Стингер" взорвался практически в дюзе левого внутреннего двигателя.
Боеголовка "стингера" была небольшой, а русские авиадвигатели славились собственной стойкостью. Мотор не отключился, самолетом лишь резко дернуло при неожиданной, но краткосрочной потере тяги. Пилот даже не сориентировался, сколь серьезное повреждение получила машина; он был уверен, что сотрясение – это результат взрыва ракет, обманутых тепловыми ловушками. Он принял решение чуточку подняться, оставить себе побольше места, чтобы увернуться от последующих ракет. Опасаться он мог только ручных, переносных; другого противовоздушного оружия, как заверяли их на предполетной планерке, ожидать не следовало.
И он толкнул от себя все четыре рычага дросселей, принимая наихудшее из всех возможных решение.
Поврежденный двигатель выплюнул клуб огня, когда лопнул вал турбины. Вращающаяся все быстрее, уже не обремененная компрессором турбина начала рассыпаться; отрывающиеся лопасти пробили корпус двигателя, посекли обшивку фюзеляжа, гидравлические шланги и второй, пока что работающий двигатель. "Ильюшин" резко наклонился.
В заполненной дымом кабине Маришка вслепую ударила ладонью по рычагу аварийного открывания дверей десантного отсека. Попала; грохнули взорванные пиропатронами петли, тяжелая, герметичная дверь выпала наружу. Девушка не стала ждать, бросилась спиной в пропасть, в самом низу которой перемещалась нерезкая, все более приближающаяся земля.
Восемьдесят метров. Это число билось в голове Маришки, когда она глядела на удаляющийся, все более наклоненный транспортник, окруженный дымом и кружащими обломками распадающейся обшивки. Граничная высота, на которой автомат еще успеет инициировать заряд, выбрасывающий свернутый купол и на которой тот же купол еще успеет заполниться. Девушка закрыла глаза, ожидая разрыва инициирующего заряда.
Американцы быстро пришли в себя, они были хорошо обучены, только лишь некоторые из них провело взглядом удалявшийся и дымящий самолет до самого конца, когда он уже грохнул о землю. Они даже успели заметить выброшенные вверх, кувыркающиеся, вырванные из креплений двигатели, прежде чем все исчезло во вспышке взрыва.
Пулеметчик на самом удаленном "хаммере", на самом краю строя, заметил бегущую фигуру, выпустил длинную очередь. Поправку он взял неверную, машина двигалась, но фонтаны земли, вырываемой полудюймовыми пулями, начали догонять бегущего, когда до зарослей оставалось несколько десятков шагов.
К счастью для Вагнера, у стрелка была неудобная позиция, ему нужно было прервать огонь, поворачивать ствол дальше он уже не мог. Так что, пока он не сменил положения тела, веджьмин получил для себя дополнительные десятка полтора метров. Только это не сильно помогло.
Теперь "хаммер" уже притормаживал. Последующие фонтаны выбрасываемых вверх дерна и песка заслонили фигуру убегавшего, который споткнулся, но не упал. Стрелок, орудующий полудюймовым "браунингом", на миг ослабил нажим на спусковой крючок, а когда пыль опала, прицелился более точно. Еще десяток метров. Никто не проскочит их быстрее полудюймовой пули.
Чип, не больше ногтя на малом пальце, соединенный с инерционной системой, посчитал, что пуля уже совершила достаточное количество вращений с того момента, как она покинула ствол. Взорванный электрическим импульсом заряд октогена послал вперед сноп маленьких вольфрамовых осколков.
Такие вольфрамовые осколки пробивали алюминиевый корпус самолета и легкие броневые плиты. Кевларовый жилет не представлял для них серьезной преграды. Граната из 20-мм орудия OICW[27] взорвалась близко, плотный конус осколков не успел расшириться. Верхняя половина тела стрелка на кузове ʺхаммераʺ исчезла вместе с пулеметом. Рекошетирующие осколки поразили и водителя, который упал на руль, а его ступня сорвалась с педали газа. ʺХаммерʺ еще катился, входя в кривую, словно до сих пор догонял убегающего, притормаживал, но приближался к линии зарослей. Огонь остальных американцев был плотным, но не прицельным. Вагнер в последнем отчаянном броске вскочил в спасительные заросли, из которых и справа, и слева пыхали выстрелы. Цепь американцев припала к земле, две оставшиеся машины начали отступать.
Вагнер лежал с лицом в траве и тяжело дышал. Раненная нога пульсировала болью. Треснула ветка, что-то тяжело свалилось рядом с ведьжмином, сквозь редеющую пальбу Вагнер услышал щелчок заменяемой обоймы, лязгнул перезаряжаемый автомат. Калаш затрещал надл самым ухом, одна из горячих гильз упала на открытую шею. Ведьжмин собирался сорваться, но не успел, почувствовал, как кто-то хватает его за куртку на спине, оттягивает в глубину кустов. Он хотел поднять голову и глянуть, как вдруг зацепился за что-то раненной ступней. Вагнер завопил от боли, только кто-то тащил его дальше, не обращая внимания на крики.
Снова застучал ʺкалашниковʺ, ему вторил двойной кашель гранатомета. И еще одна очередь, на сей раз более быстрая, трещащая очередь из М-16 или OICW. Огонь противника притихал.
Вагнер собрался с силами, перевернулся на бок, чтобы наконец-то увидеть что-то больше, чем помятые стебли травы перед самыми глазами. И увидел страшную рожу Хаунд Дога, искривленную в радостном оскале. Индеец явно плевать хотел на безнадежность положения.
- Догги, оттащи-ка его подальше! - заорал знакомый голос. Вагнер обернулся.
Лицо Аннакина тоже было искривлено от усилий, светлые волосы, вылезшие из-под зеленого платка, пот склеил в толстые стручки, приставшие к щекам.
- Подальше, курва, а не то нас тут одной гранатой успокоят!
Не говоря ни слова, Догги в один момент исчез в зарослях, словно громадный, отмеченный шрамами бесшумный кот. Через секунду откуда-то сбоку грохнул одинокий выстрел из OICW, граната взорвалась над втиснувшейся в складки местности цепью. Вагнер пополз к Аннакину, который, повернувшись на спину, вставлял новую обойму в свой автомат. Осторожно отодвинул вербовые ветки, выглянул на луг. Но увидел лишь стоящий неподалеку ʺхаммерʺ с разбитыми стеклами и посеченным осколками кузовом, с мертвым, свалившимся на руль солдатом. Двигатель машины до сих пор работал.
Две остальные машины пропали, пальба утихла. Американцы маскироваться умели, им было достаточно высокой травы и на первый взгляд невидимых углублений грунта. И никто бы не сказал, что на этом лугу залег, как минимум, взвод. С глухим рычанием, как будто отдаленной грозы, смешивался визг какого-то раненного, попеременно зовущего то санитара, то мамочку, то всех святых. Вагнер тряхнул головой. Глухое рычание заполняло весь череп. Аннакин сменил обойму, перекатился на живот.
- Поче… - голос у Вагнера отказал. Он откашлялся. От кашля заболела раненная нога.
- Почему они с нами не покончат? - буркнул Аннакин, не отрывая глаз от прицела. - Почему не засадят пару подарков из гранатомета? А потому что уже знают, что творится…
Знают, что творится, как-то нечетко подумал Вагнер, тряся головой, чтобы избавиться от упорного гудения в голове. Не помогало.
- Возможно это прозвучит и глупо, но что, собственно, творится?
Аннакин внимательно поглядел во все еще бессознательные глаза Вагнера. Потом показал вверх, в узкий просвет между спутанными вербовыми ветками. Веджьмин поглядел на серое небо, пересеченное серебристыми, параллельными полосами дыма. Ошеломление проходило, он уже способен был разумно мыслить, впервые с того самого момента, когда над ним перевалился громадный транспортный самолет.
Как там сказал Фродо? Старый, седой дурак?
Он подполз вперед, не обращая внимания на полный раздражения взгляд Аннакина. Поглядел на встающее на горизонте, клубящееся темное облако, подсвечиваемое снизу мутными вспышками взрывов. Так это не в ушах так грохочет, понял веджьмин. А еще он понял и все остальное.
- Ёбаные русские, - в поток невеселых мыслей ворвался скрежещущий голос Аннакина. - Напустили нас. Но перед тем дали наводку янки. Мы провели за них разведку боем.
Правильно, согласился с ним про себя Вагнер. А при случае стянули на себя все посты в округе. Все, от Лохова до Малкини, свели в одно место…
- Они уже знают, - бросил Аннакин, жестом головы указывая в направлении цепи американцев. - А теперь они думают, как отсюда съебаться. Что вовсе не означает, что нам тоже разрешат…
Словно бы в подтверждение его слов по кустам хлестнула высоко нацеленная очередь. Посыпались срезанные ветки и листья. В ответ дважды грохнул OICW Догги, две взорвавшиеся гранаты подняли облака пыли и дерна; а потом только тишина, только лишь отдаленный грохот и — вопли раненного.
Треснул одинокий выстрел из пистолета. Раненный затих.
- Как раз сейчас они занимают плацдарм возле моста, - на первый взгляд беззаботно продолжил Аннакин. - Мы были нужны для того, чтобы вытащить оттуда охрану. И удалось, оттуда мы их вытащили…
Он поглядел Вагнеру прямо в глаза.
- Мы вытащили их оттуда, наверняка — из Сондовного и из Лохова. Все те hueye… И теперь русским достаточно будет перебить их всех в куче…
Ну так, подумал Вагнер. Все обойдется без того, чтобы тревожить остальные линии, без противотанковых засад. Все живое гоняется за контрабандистами. И лично за ним. Это же насколько легче перебить врага в поле, на марше, чем в укрепрайонах. Ростиславский, сволочь ты последняя… Малой был прав, это кода…