Я не была уверена, что полностью осознала целительную силу Писания применительно к текущим проблемам нашей жизни, пока не прочла книгу Кэрол Кент «Когда я принесла в жертву моего Исаака». Поскольку с Кэрол я знакома лично, мне довелось быть свидетелем ситуаций, происходящих в ее жизни до, во время и после той глубоко трогательной истории, которая легла в основу ее книги. Я стояла в молитвенном круге рядом с ней, когда она преклоняла колени, не способная встать, и лила слезы боли, понять которые может лишь родитель. Если вы еще не читали ее книгу, пожалуйста, прочтите.
Хотя я не раз перечитывала библейскую историю Авраама, я не полностью понимала, чего ему стоило отвести своего сына Исаака на ту гору. Каково было ему возводить алтарь, связывать сына, возлагать его на костер и готовиться убить – принести в жертву – собственную плоть и кровь.
В своей книге Кэрол пишет: «От этой воображаемой картины у меня кровь стынет в жилах. Она кажется такой странной и такой обыденной! Такой жестокой и безумной. Это неестественно. Это ненормально. Это выглядит как самая сумасшедшая, самая вопиющая, бессмысленная и чудовищная вещь, какую родитель может сделать с ребенком»[35].
Задолго до рождения Исаака Бог дал Аврааму подробные указания и ряд чудесных обещаний. Авраам знал, что у Бога есть план и цель для его жизни, и безусловно доверял Ему – настолько, чтобы при необходимости принести в жертву собственного сына. Столкнувшись с величайшим испытанием своей жизни, Авраам выбрал веру.
И Бог пощадил сына Авраама.
За верность Авраама, за его способность пожертвовать Исааком Бог одаривает Авраама и Исаака намного щедрее, что делает эту притчу одной из самых сильных библейских историй о любви.
Кэрол пишет: «Авраам как важный библейский персонаж помогает мне понять роль веры в восстановлении доверительных отношений с Богом. Он также помогает мне увидеть план Божий по возмещению ущерба, причиненного грехом»[36].
На протяжении многих лет Бог помогает мне возместить ущерб, причиненный грехом. Как составителю и редактору серии «Бог допускает крутые развороты» мне повезло: у меня есть возможность заглядывать в жизни множества других людей, которым Бог тоже помогает. Эти люди делятся со мной своими правдивыми историями о Боге, который не просто допускает крутые развороты, но чьи милосердие, благодать и любовь могут исцелить даже самую переломанную жизнь – или разбитое сердце.
В моем уме и сердце нет ни тени сомнения в том, что есть Бог, который любит нас, – иногда наперекор нам самим. У Него есть конкретный план и цель для каждого из нас. Мы не всегда знаем, в чем они состоят, к тому же они могут меняться со временем, но тем не менее это правда.
Это верно для нас и верно для наших взрослых детей, какой бы болезненной ситуация ни была прямо сейчас. Как бы долго вы ни вели эту трудную битву.
Этой книге я отдала десятилетия, начав работу задолго до того, как у меня появилась мысль ее написать.
Опыт отношений с моим собственным сыном в наибольшей степени сформировал – и продолжает формировать – мою веру. Этот болезненный и запутанный путь любви и потакания, которое так часто захватывает власть и первенство в моем сердце, был моим «опытом Исаака».
Мне было тридцать пять лет, когда я совершила свой разворот к Богу. Кристоферу в то время едва исполнилось восемнадцать. Когда я решилась вступить в свою новую жизнь, он продолжил искать себя.
Жаль, я не могу сказать, что в обретении веры заодно нашла ответ на вопрос, как быть той матерью, которая была нужна моему сыну. Увы это было не так. Я продолжала периодически бросаться ему на выручку, путая помощь с потаканием. Я снова и снова транслировала противоречивые сообщения, нечетко представляя себе свои границы, и поэтому была неспособна определить границы в отношениях с сыном.
Мне потребовалось время, чтобы докопаться до корней моей собственной боли, найти в себе готовность делать все необходимое, переключить фокус внимания с моего сына на себя и пристально всмотреться в собственную испорченную жизнь. Потребовалось время, чтобы понять, что мои собственные действия часто становились причиной бесконтрольного поведения моего сына. Я – упрямая женщина с сильной волей, и мне было трудно отступить и позволить Богу делать то, что Он делает лучше всего: быть Богом.
Кэрол Кент пишет: «Наши „Исааки“ – это сердечные жертвы, которые мы приносим, когда решаем отказаться от власти и почтить Бога своим выбором, когда кажется, будто все потеряно»[37].
Прочтение книги Кэрол стало началом пути к написанию моей собственной. Если она смогла это сделать, то смогу и я. Если Бог встретил ее там, где она была – в эпицентре мучений, – то наверняка сможет провести долиной смертной тени и меня, заставив вспоминать те годы, которые привели меня туда, где я есть.
И, возможно, делая это, я смогу помочь и другим.
У меня хранится стопка писем от моего сына. Вы же знаете этот старый, как мир, вопрос: «За что вы схватились бы в первую очередь, если бы загорелся ваш дом?» Так вот, если бы загорелся мой дом, я захватила бы как можно больше фотоальбомов и эту тоненькую стопочку писем от Кристофера.
Есть песня Марка Шульца, которая заставляет меня рыдать, сколько бы раз я ее ни слушала. Она называется «Письма с войны». Душераздирающий текст этой песни описывает боль матери, пишущей письмо сыну-фронтовику через много дней после того, как он был захвачен в плен врагом. Она дорожит письмами, которые получила от него перед его пленением, как сокровищем.
У моей песни было бы другое название: «Письма из тюрьмы».
Письма, которые я получала от своего сына, написаны в основном карандашом, на листочках из специальных тюремных блокнотов, бисерным почерком, чтобы уместить как можно больше текста на ограниченном пространстве бумаги. Называемые на тюремном жаргоне «воздушными змеями», некоторые письма были отосланы с марками, наклеенными в перевернутом виде; на других снаружи конверта отпечатан штамп тюрьмы.
На том письме, которое мне дороже всех, стоит почтовый штемпель с датой 14 мая 2003 года, оно из воспитательной тюрьмы в Орегоне. Я так отчетливо помню тот день, когда получила его, как будто это было вчера.
Это письмо казалось мне таким же тяжелым, как мое сердце.
Всего за пару недель до того, как я его получила, скончалась моя мать, и Крис еще не знал о ее смерти. У меня не было денег, чтобы полететь в Орегон, и я не могла собраться с духом, чтобы рассказать ему об этом в письме. Крис очень сблизился с бабушкой, пока его собственная мать искала ответы во грехе: бабушка была в его детской жизни единственной константой.
Я консультировалась с тюремным капелланом, чтобы организовать телефонный звонок Крису и сказать ему об этом лично.
Иоанна 10:10
Римлянам 5:8
Иоанна 14:6
Откровение 3:20
Молитва: Отче, я знаю, что я грешник, и прошу тебя простить меня. Я верю, что Христос умер за меня, и хочу отвратиться от своих грехов. Иисус, войди в мое сердце и будь моим личным спасителем. Я обещаю повиноваться и следовать тебе все дни моей жизни.
Имя: Крис ****
Дата: 7 апреля 2003 г.
Я копалась в саду – это моя страсть. В Миннесоте наступила весна; все пышно росло и зеленело. Куда ни падал мой взгляд, повсюду из холодной зимней земли появлялась новая жизнь.
Я сидела на раскладной скамье для пикника, как всегда, прижимая к сердцу письмо, повторяя ту же молитву, которую читала всегда.
Господи, прошу Тебя, храни его. Пожалуйста, позволь ему найти Тебя во всем этом.
Когда я вскрыла двенадцатистраничное письмо сына, на землю спланировал маленький клочок бумаги. Я его подняла, и мне хватило одного взгляда, чтобы брызнули слезы. Еще пара секунд – и я уже рыдала, как младенец. Спустя тридцать один год своей жизни мой сын совершил свой крутой разворот – через два дня после того, как умерла моя мать.
«Сядь и приготовься к тяжелым вещам», – так начиналось его письмо.
Прошли годы с тех пор, как я получила это письмо; за ним последовали другие, когда сын то выходил из тюрьмы, то попадал туда снова, то исправляясь, то вновь срываясь. С тех пор я и моя семья стали свидетелями того, как Кристофера крестили в нашей церкви, возвестив о его крутом развороте миру.
Однако новый путь веры не был для него легким. Я видела, что он по-прежнему одной ногой твердо стоит на греховных мирских путях, а другой осторожно прощупывает плодородную почву веры.
Слово Божие не допускает разночтений, когда учит нас, что мы не можем полностью жить ради Бога, если живем в обоих мирах. Я очень хочу, чтобы мой сын ощутил подлинную свободу, которая приходит, когда мы живем в согласии с планом и целью, выбранными для нашей жизни Богом.
Но этого не случится, если я буду продолжать цепляться за своего сына – спешить к нему на помощь, пытаясь обеспечить его безопасность.
Потому что это больше не моя работа.
Мой сын – взрослый, и он должен найти свой собственный путь. Я помогу ему лучше всего, если буду делать меньше.
Я могу любить его. Я могу просить его простить меня за ту роль, которую я сыграла в развитии его зависимости от меня. Я могу держать свое сердце открытым, а кошелек – закрытым. Я могу мечтать за него и молиться о нем.
Я могу продолжать надеяться.
Я могу видеть его таким, каков он есть, а не таким, каким я хочу его видеть.
У меня есть взрослый ребенок, который умен, остроумен и любит повеселиться. Красивый, красноречивый мужчина, который в детстве был мальчиком, обладавшим добрым и благородным духом, обитавшим в глубине сердца, ныне ожесточенного болезненными жизненными переживаниями и греховными решениями. У меня есть взрослый ребенок, который стал бы утверждать, что Сатана не имеет над ним власти. Однако я знаю, что жизнь, которую он ведет, – не та жизнь, которой хочет для него Бог.