31
Думается, Луций действительно изначально лукавил. Чтобы получить как можно более широкую поддержку в столице, он должен был сказать именно то, что мечтали услышать римляне от нового императора. На самом деле Север прекрасно осознавал, что ситуация гражданской войны в Империи никак не способствует образцовому правлению. Потому втайне он оставлял себе право действовать согласно складывающимся обстоятельствам, не щадя своих очевидных противников или же тех, на кого падали сильные подозрения.
Пребывание Луция Септимия Севера в сенате, если полагаться на сообщение Элия Спартиана, было омрачено наглым требованием воинов, возжелавшим получить по 10 000 сестерциев на каждого. Оказывается, и легионеры хорошо знали римскую историю. Октавиан, окончательно утвердившись в Риме, одарил каждого из своих легионеров именно такой суммой. В этом ему, как известно, помогло обретение в присоединённом Египте несметных сокровищ Птолемеев. Ни сенат, ни Север подобными богатствами и близко не располагали. Легионеры, похоже, на такое вознаграждение и не рассчитывали. Главным было произвести на власти как можно более сильное впечатление и получить столько, сколько те реально в состоянии были выплатить. Потому, получив десятую часть того, что требовали, доблестные воины угомонились. В мятеж требование этой внеочередной платы не переросло.
Важнейшим идеологическим мероприятием Севера в те дни стало проведение невероятно пышных символических похорон Пертинакса. Собственно, этот злосчастный принцепс уже был кое-как погребён безо всяких торжеств. Теперь же не правивший и трёх месяцев Пертинакс удостоился упокоения подобно величайшим властелинам Рима. Север распорядился воздвигнуть храм в его память, «повелел, чтобы его золотую статую возили в цирк на колеснице, запряжённой слонами, и чтобы в других амфитеатрах в его честь были установлены три позолоченных кресла32». На погребальные носилки уложили восковую статую покойного в триумфальном одеянии. Более того, дабы создать иллюзию подлинности происходящего, специально приставленный мальчик добросовестно отгонял павлиньими перьями от изображения мух, как бы даже не от мёртвого, а от спящего. В прощании участвовали все сенаторы вместе с жёнами в траурных одеждах. Женщинам повезло больше: если их мужья стояли на открытом месте в римскую летнюю жару, то жены разместились в тени портиков33. Север, поднявшись на ростры, произнёс похвальную речь в память Пертинакса, которая сопровождалась возгласами сенаторов, приличествующими траурной церемонии. Самые громкие восклицания прозвучали при завершении императорской речи. Должно быть, в благодарность за её окончание. Ведь, судя по текстам сохранившихся или же воссозданных речей, Север любил блеснуть красноречием, и краткость, похоже, не была его сильной стороной. Наконец, носилки с восковым «покойником» поместили в трёхярусную башню, являвшую собою подлинно августейший погребальный костёр. Когда консулы поднесли огонь, из башни вылетел заранее там помещённый и своевременно выпущенный орёл, символизирующий апофеоз – обожествление Пертинакса. Так Север исполнил свои обещания: Пертинакс отомщён, достойно августа погребён и обожествлён.
Теперь окончательно утвердившийся в Риме император обратился к делам насущным, каковых было предостаточно. Самым неотложным стала подготовка к походу на Восток, где пребывал другой претендент на владычество в Империи, обладавший немалым числом легионов и большими ресурсами восточных провинций державы. Дабы закрепить своё влияние в столице и авторитет в армии, Септимий провёл традиционную раздачу народу, организовал всевозможные зрелища – гладиаторские бои, состязания атлетов, гонки на колесницах в цирке. Преторианцев он быстро сумел заменить отобранными из своих легионов лучшими воинами, в основном иллирийцами. Число их изначально составило 15 000. Куда же делись прежние, за сотую милю от Рима изгнанные преторианцы? Ни к каким мирным трудам эти люди – профессиональные военные годны не были, да и не стремились к таковым. Потому выбирали себе занятия иного рода. Часть их умножило число гладиаторов в провинциальных цирках, но основная масса занялась разбоем, сделав дороги Италии небезопасными, чего не наблюдалось со времён царствования Тиберия (14–37 гг.). При нём, как известно, италийские земли были избавлены от разбойников. Теперь борьба с ними ложилась на плечи новой императорской гвардии.
Север тем временем самым энергичным образом готовился к восточному походу. Его действия свидетельствуют о выдающемся таланте военного организатора, что и обеспечило ему конечную победу в противостоянии с соперниками. Для начала он укрепил свой тыл в столице. Префектом претория стал уроженец Лептиса и возможно родственник Луция по матери Гай Фульвий Плавциан. Оба зятя принцепса – Аэций и Проб стали консулами, получив от тестя и немалую денежную поддержку. Новым префектом Рима был назначен преданный Северу Домиций Декстр. Не обошлось и без чистки сторонников Дидия Юлиана в высшем эшелоне власти. Выступив в сенате, принцепс потребовал присудить их к конфискации имущества и смертной казни. Поскольку он добился одобрения сенаторами этого жестокого деяния, то формально не нарушил клятвы и по его же инициативе принятого постановления. Расправа прошла не беззаконно, но по приговору императора и с официального одобрения сената. Особую активность Север проявил в делах судебных. Невольно вспоминается, что в детстве он более всего любил игру, где ему отводилась роль судьи. На сей раз ему пришлось разбирать и дела судей, на которых поступили многочисленные жалобы провинциалов, изобличавших недостойных служителей Фемиды в коррупции и прочих злоупотреблениях. Север стремился действовать справедливо и строго, чтобы поднять свой престиж в народе, да и навести порядок в правовой системе. Римляне также должны были быть ему благодарны за то, что он в короткий срок сумел улучшить снабжение столицы хлебом, пришедшее в упадок за недолгое правление Дидия Юлиана.
После этого Север обратился к собственно делам военным. Войска, получившие приказ готовиться к походу, стягивались со всех сторон. В италийских городах был проведён набор воинов. Дабы обезопасить африканскую житницу Рима, туда были направлены легионы. Ведь Песцений, обладавший Египтом и Ливией, вполне мог оттуда двинуть войска на запад34. В то же время стоявшие в Мёзии на Нижнем Дунае легионы под командованием Мария Максима прошли через Фракию к Византию, который, увы, уже был под контролем антиохийского претендента на Палатин35. В передвижении войск на Восток Север активно задействовал оба флота – Мезенский и Равеннский. Помимо них были привлечены и торговые суда, на которых разместились тяжеловооружённые воины. Корабли перевозили легионеров через Адриатику в Диррахий, откуда те двигались в Грецию и Македонию. Это было крайне необходимо, ибо, обладая провинцией Азия и опираясь на Византий на европейском берегу, войска Песцения Нигера вполне могли, начав внезапное наступление, захватить эти важные провинции. А оттуда уже и до Италии недалеко… Для этого с величайшей быстротой Север и собрал большие и разнообразные силы36. Не была забыта и дунайская граница. Своего брата Публия Септимия Гету император обязал оставаться с войсками на пограничных землях, чтобы не давать задунайским варварам надежду на беспрепятственное вторжение в римские владения.
Энергично готовя армию и флот к войне, Луций не забывал и о дипломатии, поскольку отвлечение большинства сил на Восток могло вызвать искушение у Альбина двинуться на Рим. В письмах к нему Север подтверждал, что наместник Британии остаётся цезарем при нём, августе, и умолял его заботиться о державе. Сам он, дескать, крепко болен подагрой, а дети его ещё очень малы. Луций известил и сенат о своём доверии Альбину, а, дабы у того не осталось никаких сомнений в своём статусе, приказал отчеканить монеты с его изображением и распорядился воздвигнуть статуи соправителя. Теперь ничто не мешало легионам Севера двинуться навстречу армиям Востока.
Теперь должно обратиться к другому претенденту на Палатин – Гаю Песцению Нигеру, который получил известие об утверждении Севера императором и его военных приготовлениях. Похоже, это стало для него малоприятным сюрпризом. Обладающий богатыми восточными провинциями, популярный в Риме, где и родилась мысль о провозглашении его принцепсом, Нигер, должно быть, и впрямь уверился, что высшую власть он в состоянии обрести, избежав гражданской войны. Об этом, как мы помним, он уже говорил. Действительность оказалась совершенно иной. Решительный соперник, стремительно двинувшись с берегов Дуная, быстро достиг берега Тибра, где сенат немедленно признал его законным императором. Теперь противостояли друг другу не два провозглашённых претендента, но легитимный владыка Рима, на Палатине обретающийся, и самопровозглашённый императором наместник провинции Сирия… Первую партию в борьбе за Империю Север очевидно выиграл.
Новости с Запада принудили, наконец, Нигера перейти к активным действиям. Прежде всего он разослал всем наместникам провинций, признававшим его власть, приказы об усилении охраны морских гаваней и сухопутных подходов от нападения сторонников Севера. Забыв о своём высокомерном отказе принять помощь со стороны восточных царей, союзных Риму, Гай Песцений Нигер обратился за поддержкой к исконному врагу римлян – Парфии, с которой не так давно (при Марке Аврелии) шла жестокая война. Подобные просьбы были направлены царю Армении и правителю арабского племени атренов в Хатру. Результат обращения оказался скромным. Армянский царь прямо отказал в помощи Нигеру, заявив о своём нейтралитете в противостоянии римских полководцев, уточнив, что сам будет оберегать своё царство и от Севера. Парфянский владыка – молодой Вологез IV вроде бы откликнулся на призыв, пообещав разослать приказы своим сатрапам о сборе войска. Но это вовсе не означало своевременной действительной помощи, поскольку Парфянское царство было весьма обширно. Оно простиралось от Евфрата до Окса (Аму-Дарьи), от Закавказья до гор Гиндукуша на рубежах Индии и от Каспия до Персидского залива. Сбор войска должен был занять немало времени, да и обещания выступить с таковым против Севера Нигер вообще-то не получил… Единственный, кто решился на деле ему помочь, так это царь атренов Барсемий. Он немедленно выслал в Антиохию отряд конных лучников, которыми арабы заслуженно славились на Востоке. Основу же войска Нигера составили находившиеся в контролируемых им провинциях легионы, усиленные за счёт добровольцев. Известно, что в Антиохии множество местных горожан, прежде всего молодёжь, охотно пошли в армию претендента