80.
Военные действия между войсками Альбина и Севера велись на земле Галлии в течение всего 196 года и шли с переменным успехом81. Луцию удалось заблокировать альпийские переходы и не допустить вторжения противника в Италию. Перезимовав в Паннонии, он прибыл на театр военных действий, чтобы лично ими руководить. Здесь Северу удалось одержать первую победу над соперником в сражении близ города Тинурция82. Он принял в битве личное участие и в ходе её подвергся огромной опасности из-за падения своего коня. Легионеры подумали, что принцепс погиб, сражённый свинцовой пулей, и, как утверждает Элий Спартиан, войско уже собралось избирать нового императора83. Если это сообщение верно, то кого же войско могло объявить новым властелином Рима? Едва ли это был бы малолетний Бассиан, недавно переименованный в Марка Аврелия Антонина. Скорее всего, в случае гибели Севера речь могла бы пойти о ком-либо из видных военачальников…
А вдруг бы легионы решились покориться Альбину? Окажись свинцовая пуля, пущенная каким-то пращником, точнее и не было бы в истории Рима династии Северов!
Луций уцелел, первый успех был достигнут, но судьбу противостояния это ещё не решило. Генеральное сражение произошло близ Лугдуна. Дион Кассий приводит данные о численности обеих армий. Согласно его утверждению, в каждой из них было по 150 тысяч воинов. Вопиющее преувеличение такого их количества очевидно. Около 300 тысяч человек насчитывали все вооружённые силы Римской империи. Не исключено, что Дион Кассий, называя число 150 тысяч, имел в виду общее количество сражавшихся в битве. В последующих же редакциях его текстов численность эта была ошибочно распространена на каждую из противостоящих друг другу армий. В любом случае в битве при Лугдуне 19 февраля 197 года сошлись войска, каждое из которых исчислялось десятками тысяч.
Описание сражения нам известно со слов и Диона Кассия, и Геродиана. «… успех неоднократно склонялся то на одну, то на другую сторону»84. «Сражение было очень упорным, и исход его долго оставался неясным. Ведь британцы храбростью и кровожадностью ничуть не уступают иллирийцам; так как оба войска сражались отважно, то одинаково трудно было обратить в бегство одно из них».85 Север, как и при Тинурции, присутствовал на поле битвы. Альбин же, по утверждению Геродиана, послал армию в бой, оставшись за стенами Лугдуна. Если сравнить обоих командующих как полководцев, то Север имел больший опыт военных кампаний, Альбин же превосходил противника в практике руководства войсками на полях сражений. Ведь Луций ранее предоставлял командование в битвах подчинённым ему полководцам86.
Кровопролитное противостояние продолжалось с крайним ожесточением, но постепенно на флангах обнаружилось превосходство каждой из сторон. Если левый Альбина не выдержал натиска более опытных войск Севера, то на другой стороне складывалась противоположная ситуация. Свой правый фланг британцы хитроумно защитили умело замаскированными ямами и рвами. В ходе сражения воины Альбина, подойдя к ним вплотную, стали осыпать противника дротиками, после чего начали пятиться назад, как бы смущённые превосходящими силами северианцев. Те же, ошибочно приняв действия врага за проявление слабости, безудержно ринулись вперёд. Последствия этой непродуманной атаки подробно описал Дион Кассий: «Воины Севера, раздражённые непродолжительным наступлением противника и исполненные презрения к врагам из-за их скорого бегства, бросились на них, полагая, что расстояние между ними легко преодолимо, но, когда они достигли рвов, их постигло страшное несчастье. Дело в том, что те, кто находился в передних рядах, стали падать в ямы, как только обрушились наземные перекрытия, а те, которые следовали за ними, стали спотыкаться о тела передних, терять равновесие и проваливаться вниз. Остальные в страхе отступили назад, но внезапность поворота привела к тому, что они не только сбивали с ног друг друга, но и опрокинули тех, которые шли в арьергарде, столкнув их в глубокий овраг. Многие из них погибли, как и многие из тех, которые провалились в ямы, кони и люди вперемешку. В этой сумятице погибали и те, которые находились между рвами и оврагом, осыпаемые стрелами и метательными снарядами».87 Север, видя, что его войско терпит неудачу, во главе преторианцев ринулся спасать положение. Но его личное участие в бою второй раз подряд, если вспомнить сражение при Тинурции, едва не обернулось наихудшим исходом – гибелью главнокомандующего. Атака преторианцев провалилась. Они не только не сумели остановить легионы Альбина, но под угрозой полной гибели обратились в бегство. Левый фланг северианцев был полностью разгромлен88. Луций, как и в предыдущей битве, лишился коня и находился в смертельной опасности. Его поведение тогда историки описывают по-разному. Дион Кассий сообщает, что, видя бегство своей армии, Север, разорвав свой плащ и обнажив меч, ворвался в ряды беглецов, надеясь, что либо они, вдохновлённые отвагой императора, вновь повернутся лицом к неприятелю (такие случаи не раз бывали в римской военной истории), либо он сам честно погибнет в бою. Геродиан же рисует совсем не героическую картину. «Север бежал, упал с лошади, но, сбросив с себя императорский плащ, оставался незамеченным».89 Традиционно потеря плаща в сражении считалась для полководца величайшим позором. Конечно, избавившись от пурпурного одеяния, прямо указывавшего на него как на августа, Луций спасал свою действительно драгоценную для армии жизнь. Но то, что он сам его сбросил… Может, поэтому Дион Кассий и смягчил ситуацию90. Геродиан же репутации императора не пожалел.
Казалось, войско Альбина вот-вот будет торжествовать победу. Полный успех на левом фланге компенсировал неудачу на правом. Там войска Севера немало преуспели, ворвались даже во вражеский лагерь, где, однако, увлеклись его разграблением… А на левом фланге было повальное бегство не только легионеров, но и преторианской гвардии во главе с самим императором! Воины Альбина уже запели победные песни… Но, как, спустя шестнадцать столетий, укажет Наполеон, на войне ситуация меняется с каждой минутой… Внезапно на поле боя появилась многочисленная конница, ведомая Юлием Летом. Ход сражения повернулся в другую сторону. Нет для армии, уже торжествующей победу, худшего потрясения, чем появление свежих сил казалось уже поверженного противника! Таких примеров в мировой военной истории предостаточно. Можно вспомнить и Куликовскую битву, и Маренго, и Ватерлоо…
Итак, легионы Севера вышли победителями в сражении при Лугдуне. Цена, правда, оказалась очень высокой, на что справедливо указал Дион Кассий. «Так Север одержал победу, но римская армия потерпела тяжёлое поражение, поскольку с обеих сторон пало неисчислимое множество воинов. Это несчастье заставило скорбеть даже многих из числа победителей. Действительно, перед их взором простиралась равнина, целиком заполненная мёртвыми телами людей и коней; некоторые из них лежали изувеченные множеством ранений, словно порезанные на куски, другие, не получив ран, были завалены кучами мёртвых тел, везде было разбросано оружие и струились целые ручьи крови, которые даже стекали в реки».91 Потери победителей немногим уступали потерям побеждённых92.
Теперь вернёмся к доблестному полководцу, чьи решительные действия и обеспечили Северу победу. Прелюбопытно, что и Дион Кассий, и Геродиан вовсе не восхищаются его молодецким всесокрушающим ударом по армии Альбина, но обвиняют Юлия Лета в поведении, откровенно подлом. Он-де сам мечтал о верховной власти и дожидался гибели Севера, а лучше и Альбина заодно, чтобы оставшиеся без вождей легионы его самого признали императором93. Насколько это может соответствовать истине? Напомним, ударила-то конница, возглавляемая Летом, в самый решающий момент и блистательно выполнила возложенную на неё задачу. А то, что её предводитель затягивал атаку и приказал наступать, лишь узнав о падении августа с лошади, – обвинение и голословное, и странное. Возможно, здесь отразилась печальная судьба Юлия Лета, впоследствии казнённого по приказу императора. Единство же трактовок Диона Кассия и Геродиана можно объяснить их общим источником – автобиографией Севера. Справедливости ради отметим, что не всегда Дион Кассий доверял августейшим рассказам. Сообщая о печальной судьбе Альбина и обращении Севера с его мёртвым телом, переживший императора сенатор-историк подчеркнул, что он рассказывает не то, что было написано властителем, а то, что происходило на самом деле94.
Злосчастный цезарь и несостоявшийся август погиб вскоре после проигранной битвы. Сведения об обстоятельствах его смерти разноречивы. То ли он сам покончил с собой, осознав безысходность своего положения, то ли был убит настигшими его солдатами Севера. Мёртвое тело доставили победителю. Далее слово Диону Кассию: «Увидев тело Альбина, Север сполна насладился этим зрелищем, потешив и глаза, и язык, а затем велел отрезать ему голову и выбросить всё остальное, а голову отослал в Рим и выставил на шесте. Показав этим поступком, что у него нет никаких оснований считаться хорошим императором, он тем самым внушил и нам, и народу еще больший страх, чем тот, который вызывали его предписания, присылаемые в Рим».95
Здесь должно вспомнить, что в античном мире отказ в погребении пусть даже лютого врага почитался поступком, крайне недостойным, оскорбляющим законы богов, данные людям. Вспомним великую трагедию Софокла «Антигона»… У римлян к тому же любование телом поверженного врага было делом постыдным. Некогда Октавиан, о чём сообщает Светоний, не смог отказать себе в удовольствии взглянуть на труп Марка Антония, но, спохватившись, произнёс скорбные слова о погибшем былом соратнике. Он даже пролил «крокодильи слёзы», что описал Плутарх96. Похоже, в случае с телом Альбина с Севера слетела римская оболочка и обнажилась его пуническая сущность. А, может, он отождествил себя с Ахиллесом, грозившим Гектору перед поединком: «Тебя птицы и псы разорвут!» А победив, жестоко глумился над мёртвым троянским царевичем.