63 Махлаюк А.В. Политические последствия военных реформ Септимия Севера. – Римская слава. Политика, государство и право. 16 ноября 2009 г. https://www.roman-glory.com/maxlayuk-reformy-severa
64 Там же.
65 Зелинский Ф.Ф. Римская империя. СПб., 1999, с. 352.
66 Там же, с. 353.
67 Ростовцев М.И. Общество и хозяйство…, т. II, с. 158.
68 Махлаюк А.В. Политические последствия…
69 Махлаюк А.В. Историк «века железа и ржавчины». – Кассий Дион Коккейан. Римская история. Книги. LXXIV–LXXX, СПБ., 2015, с. 381.
70 Ростовцев М.И. Общество и хозяйство… т. II, с. 118.
71 Birley A.R. Septimus Severus…, p. 196.
72 Ibidem.
73 Ibidem.
74 Крист Карл. История времён римских императоров, т. II, с. 260.
75 Лебедев П.Н. Трансформация власти…, с. 16.
76 Birley A.R. Septimus Severus…, р. 195.
77 Тацит. Анналы. III, 65.
78 Светоний. Нерон. 37 (3).
79 Смышляев А.Л. Императорская бюрократия при первых Северах. Автореферат диссертации на соискание учёной степени кандидата исторических наук. М., 1977, с. 19.
80 Там же.
81 Лебедев П.Н. Трансформация власти…, с. 12; Махлаюк А.В. Политические последствия…
82 Сергеев И.П. Римская империя в III веке: проблемы социально-политической истории. Харьков, 1999, с. 187.
83 Крист Карл. История времён римских императоров, т. II, с. 261.
84 Секст Аврелий Виктор. О цезарях. XX. (23).
85 Там же. XX. (21).
86 Соколов Г.И. Римское искусство…, с. 412.
87 Крист Карл. История времён римских императоров, т. II, с. 254.
88 Соколов Г.И. Римское искусство…, с. 415.
89 Соколов Г.И. Скульптурный портрет мальчика из ГМИИ. – Советская археология, 1965, № 4, с. 137–143.
90 Цит по: Крист Карл. История времён римских императоров, т. II, с. 176.
91 Там же, с. 262; Хафнер Герман. Выдающиеся портреты античности. 337 портретов в слове и образе. М., 1984, с. 294–295.
92 Хафнер Герман. Выдающиеся портреты…, с. 143.
Глава VIПоследний поход
Падение Плавциана, в котором столь заметную роль сыграл старший сын Севера, состояние дел в императорской семье не только не улучшило, но, что крепко удручило её главу, только ещё больше ухудшило. Оба историка-современника Дион Кассий и Геродиан рисуют самую неприглядную картину поведения обоих сыновей правителя и, что особенно характерно, ни одного из них не выделяют в сколь-либо положительную сторону. Дион Кассий свидетельствовал: «Сыновья Севера, Антонин и Гета, словно бы избавившись в лице Плавциана от надсмотрщика, пустились во все тяжкие. Они путались с женщинами и растлевали мальчиков, сорили деньгами, приятельствовали с гладиаторами и колесничими, состязались друг с другом там, где имели общие интересы, но ссорились там, где их устремления расходились, ибо если один увлекался чем-то, то второй непременно выбирал прямо противоположное. В конце концов, они затеяли друг с другом некое состязание, устроив гонки на упряжках пони, и соперничали столь сильно, что Антонин свалился со своей двуколки и сломал ногу».1
Луций, как писал Геродиан, «хотел отучить сыновей от их образа жизни в Риме и приучить к более дельному, так как видел, что они склонны к непристойным и неподобающим государям зрелищам. Это пристрастие к зрелищам и соперничество, вызывавшее между ними постоянные расхождения и противоположность мнений, возбуждало души братьев и разжигало огонь раздора и вражды».2 Впрочем, беда была не только в пристрастиях к непристойным зрелищам и в различных мнениях братьев по тем или иным вопросам. Сам образ жизни что Антонина, что Геты был отвратительным и не сулил Римской империи ничего хорошего, когда сей братский тандем естественным образом однажды окажется у власти…
Север, человек государственного ума, не мог не видеть, сколь наследники его далеки от добродетели. Перспектива передать правление в такие руки, конечно же, не могла его не угнетать. Потому он со своей отцовской стороны пытался воздействовать на обоих, дабы образумить их и направить буйные страсти, в них бушевавшие, на разумные дела во благо процветания Империи. Сам он, обладая огромной властью, не покладая рук трудился, дабы оберегать Рим от внешних врагов и поддерживать должный порядок внутри государства. Да, многие его деяния были жестоки, порой несправедливы, но, в чём едва ли стоит сомневаться, сам Север полагал их необходимыми и полезными для процветания державы. Потому особо горько было ему видеть, насколько чужд долгу правителя образ жизни обоих его преемников. О том, какие усилия Луций прилагал, пытаясь вразумить пустившихся во все тяжкие сыновей, писал Геродиан: «Север постоянно старался помирить сыновей, внушить им единомыслие и согласие, напоминая о старинных сказаниях и трагедиях, рассказывая о несчастьях братьев-царей, всегда бывавших следствием раздоров. Север показывал им сокровища и храмы, полные денег. Указывал, что богатств и денег столько, что не будет нужды добывать их кознями, когда дома всё имеется в таком изобилии, что воинов можно свободно и щедро награждать, что в Риме их силы увеличились вчетверо, а перед городом размещено столько лагерей, что никакие внешние враги не могут равняться или противостоять им ни численностью войска, ни ростом воинов, ни количеством денег. Однако, говорил Север, от всего этого нет никакой пользы, если братья враждуют друг с другом и идет внутренняя война. Часто, настоятельно повторяя что-нибудь в этом роде или упрекая, он старался образумить и примирить их, они же не слушались, делаясь все необузданнее и хуже. Льстецы тянули каждый в свою сторону пылких юношей, которые под сенью императорской власти ненасытно стремились ко всем приманкам наслаждения, и не только угождали их прихотям и самым постыдным желаниям, но и постоянно изыскивали что-нибудь новое, чтобы еще больше ублажить одного и опечалить тем самым другого. Север уже наказал некоторых из них, уличив их в подобном поведении».3
Судя по всему, отцовское воздействие на неразумных сыновей не достигло цели. Они уже полагали себя взрослыми и считали себя вправе вести образ жизни, наиболее для них приятный, не слишком-то считаясь с наставлениями отца. Очевидно, Луций упустил время, благоприятное для воспитания, хотя и брал Антонина и Гету в походы и поездки по Империи. Возвышая их в цезари, а старшего и в августы, Север не мог не говорить сыновьям о том, какую ответственность эти высочайшие титулы на них накладывают. Да они и сами не могли не видеть, сколь много сил отец отдаёт делам державным. Но ведь разгул для людей, только-только вступающим во взрослую жизнь, увы, является опаснейшим соблазном. Особенно, когда в силу принадлежности к августейшему семейству, они могли пользоваться вседозволенностью. К строгим мерам по отношению к сыновьям Луций, как мы видим, не прибегал, ограничиваясь увещеваниями. Истина из басни Крылова, что должно «речей не тратить по-пустому, где нужно власть употребить», увы, была тогда ещё неведома. А, возможно, делать это было уже и поздно… Что до высокоодарённой царственной матери наследников Луция, то Юлия Домна, похоже, слишком увлеклась своим, конечно же, наидостойнейшим продолжением традиций Мецената на Палатине. Потому она охотно передоверила воспитание сыновей отцу. В конце концов, подготовка преемников во имя сохранения во главе Империи династии Северов – это его прямая и непременная задача!
Необходимо отметить, что как раз в эти годы (205–208) Север проявил решительную заботу как раз об укреплении незыблемости положения своей семьи у власти именно как родоначальницы новой правящей династии. Расправа над Квинтиллом вовсе не была следствием свирепости правящего принцепса. Злосчастный Марк был ведь последним из приёмных сыновей Марка Аврелия… А вот обе дочери императора-философа были выданы замуж за людей, безусловно верных Луцию. Корнифиция стала супругой всадника Луция Дидия Марина. Вибия Сабина обрела мужа в лице Луция Аврелия Агаклита, сына вольноотпущенника, включённого за свои заслуги во всадническое сословие4.
Стремясь приучить сыновей к государственной деятельности и наладить их взаимодействие, Север дважды назначал Антонина и Гету консулами – в 205 и 208 годах5. Но и это не привело к примирению братьев.
Тем временем из далёкой Британии пришло известие от наместника Луция Алфения Сенеция. Согласно сообщению легата, «тамошние варвары восстали, разоряют страну набегами, производят много опустошений; потому он нуждается в большом войске для защиты страны или в появлении самого императора6». Север воспринял донесение Сенеция самым серьёзным образом и решил откликнуться на обе его просьбы. В Британию были направлены многочисленные войска, а возглавил их сам властелин Империи. Здесь Север учитывал два обстоятельства: во-первых, армия уже несколько лет всерьёз не воевала, явно расслабилась от праздности; во-вторых, участие обоих сыновей вместе с отцом в большом военном походе отвлекло бы их от роскошного образа жизни, чему бы очень поспособствовала строгая военная обстановка7.
Кампания, надо сказать, римлянам предстояла нелёгкая. Британию можно уверенно назвать самой непокорной из провинций Империи, пусть и господствовала она там на значительной части острова уже более полутора столетий. Первым на британской земле побывал ещё в 55 и 54 годах до н. э. Гай Юлий Цезарь. Однако из-за встреченного там серьёзного сопротивления бриттов и недостатка собственных сил попытки закрепиться на острове он не предпринял. К реальному завоеванию Британии римляне приступили только в 43 году при Клавдии (41–54 гг.) силами четырёх легионов. Тогда удалось установить римское господство в южной и частью центральной части острова. Сопротивление британцы оказывали отчаянное и с властью завоевателей мириться не желали. В ответ римляне действовали предельно жестоко. Как результат бесчеловечной политики прокуратора провинции Ката Дециана в Британии вспыхнуло «великое восстание» 59–61 гг. во главе с царицей Боудикой. В память об этой героической странице британской истории на набережной Темзы установлен памятник славной предводительнице борьбы за свободу, где она изображена на боевой колеснице. Не без труда римлянам удалось подавить восстание. Учитывая уроки случившегося, римские власти попробовали изменить политику. Наместник Британии в 77–84 годах Гней Юлий Агрикола старался действовать более разумно и учитывать интересы местного населения. Он начал в провинции активную политику романизации, полагая её залогом упрочения римской власти. В то же время в отношении непокорных племён наместник был совершенно беспощаден. Агрикола же сделал попытку подчинить Риму весь остров. В 84 году в битве при Гравпии он одержал блистательную победу над каледонцами на землях современной Шотландии, а римский флот обогнул северную оконечность Британн. Но утвердиться в Каледонии римлянам всё же не удалось. В правление Адриана британцы причинили Империи очень серьёзные неприятности. В 119 году на острове вспыхнуло восстание, для подавления которого пришлось перебрасывать туда дополнительные войска с континента. Верно оценивая опасность положения римских рубежей на острове, Адриан повелел соорудить пограничный вал, отделяющий провинцию от независимых племён Каледонии. Его протяжённость – от залива Солуэй-Форт в Ирландском море до впадения реки Тайн в Северное море – составила 128 километров. Но и вал не оградил римлян от тяжелейшей неудачи. В 122 году британцам удалось уничтожить IX Испанский легион. Обстоятельства его гибели до сих пор до конца не ясны. Возможно, это был результат внезапного восстания бриттов на севере провинции