Каждый ключ представлял собой стопку листков пергамента, напоминавшую вафлю, но отвержденную до жесткости пластека. Барак продемонстрировал их собравшейся вокруг группе.
— Арсенал, склад боеприпасов, столовая, медблок и вокс-станция, — произнес он, перебирая карточки, словно уличный шулер, для затравки объясняющий свои метки.
— Делимся на пары, распределяем задачи, — сказала Моргравия, и никто не стал ей возражать. Вне зависимости от того, уменьшилась ли ее агентура, она все еще была из Инквизиции, а это вызывало определенную послушность.
— Ну, мне, например, сразу полегчает, когда накормлю моих деток, — произнес Перегонщик, похлопывая по своим автопистолетам. Отцепив дробовик, он перебросил его Моргравии, и та с легкостью его поймала. Он взял ключ-код от склада боеприпасов и двинулся прочь, приобняв Аркиля за спину.
— Ты со мной, напарник.
— Ты знаешь, что искать? — окликнула его Моргравия.
Перегонщик смерил взглядом внушительное оружие в кобуре на поясе инквизитора.
— Я так понимаю, снаряды для пушки.
Моргравия натянуто улыбнулась, но глаза выдали ее веселье.
— В самый раз.
Она обернулась к Бараку.
— Мы с тобой пойдем в арсенал, — сказала она ему.
Тот бросил взгляд на жену, которую оставил под присмотром Маэлы. Куртизанка не отходила от нее далеко, сейчас Яна едва осознавала происходящее.
— Я ее возьму, — сказала Маэла. — Медблок.
Фаркум что–то проворчал Харате, после чего наемник шагнул вперед.
— Я пойду с ними, — произнес он, но его взгляд был холоден, — для защиты.
Барак уже было запротестовал, но вмешалась Моргравия.
— И почему мне кажется, что тебя больше заботит собственность твоего господина, а не как довести эту раненую женщину в медблок?
Харата пожал плечами.
— Можно подумать, мне не насрать, что там тебе кажется.
Моргравия позволила своему взгляду задержаться на нем достаточно долгое время, чтобы тот понял: она его убьет, случись что с кем–то из пары его подопечных, после чего снова повернулась к Бараку.
— Ты знаешь арсенал. Ты разбираешься в пушках и ты — еще одна пара рук, которым я доверяю.
Он кивнул, вроде бы согласившись, но все еще не выглядел довольным тем, как все устроили с Харатой.
— Тогда я достану пищу, — произнесла Маклер, к которой вернулась ее аура спокойствия. Как бы она ни горевала и кого бы ни винила в судьбе сомелье — пока что она это скрывала. Столовая располагалась ближе всего ко входу. Ее было видно из вестибюля. Поэтому Моргравия не удивилась, когда Фаркум пошел с Маклером.
Вестибюль представлял собой узловое помещение с несколькими проходами, отходившими от основного центра. Ориентацию упрощала настенная карта. Здание участка являлось укрепленной твердыней, но оно не было огромным. Три этажа и один подвальный уровень, где размещались камеры и архив. Эту зону открывать не собирались. По словам Барака, она запитывалась от отдельного генератора, так что света в ней не было.
«Там внизу нам делать нечего», — подумала Моргравия и последовала за Бараком в направлении арсенала.
Опустошенный почти дочиста, главный арсенал являл собой жалкое зрелище.
— И это все? — нахмурившись, спросила Моргравия.
— В участке только этот склад.
Пара дробовиков, три стаб-пистолета, один автоган, несколько натриевых светильников и перевязь гранат со слезоточивым газом. Негусто. Они забрали все.
— Держи, — произнес Барак и бросил Моргравии портативный вокс. Та поймала его и проверила заряд. Раздался хрип помех.
Барак зацепил за свой пояс парное устройство.
— Второй канал, — сказал он, уже выставив тот на собственном воксе.
Моргравия кивнула и сделала то же самое.
— Что насчет подвального этажа? — спросила она, в процессе вооружения пересмотрев свое предыдущее мнение. Она взяла один из дробовиков, лампу и стаб-пистолет. Барак, будто вьючная лошадь, потащил остальное.
Бывший надзиратель поскреб щетину на подбородке.
— Может найтись что–то полезное. Внизу есть несколько старых складов. В прежние дни там держали в основном запчасти для машин, но все могло измениться.
— Стоит попытаться. — Она взвесила дробовик в руках. Тот был ободряюще массивным. — С этим мы далеко не уйдем.
Барак приподнял бровь.
— А насколько далеко нам надо уйти?
— До края улья, к воротам. Нужно перебраться в верхний улей и побыстрее.
Она не стала упоминать, что у нее имелись и другие заботы, которые могли означать задержку в Нижнем Стоке. Все это зависело от того, выдаст ли Маклер местонахождение Эмпата. До настоящего момента Моргравия оставалась сосредоточена на выживании, но когда непосредственная угроза исчезла, возобладал другой приоритет.
— Разве ворота не будут заперты?
— Не для меня.
Это тоже было лукавство. Она сомневалась, что сама отправится к воротам, так что ей требовалось найти иной способ обеспечить отсутствие преград для Барака и остальных. Проблема на будущее, хоть и не слишком отдаленное.
— Тогда ладно, — отозвался Барак, и что–то в его голосе выдавало скептицизм. Для инквизитора лгать — все равно что дышать. Возможно, она теряла хватку.
Закинув дробовик за плечо, Моргравия заметила, что из коридора в арсенал есть выход в казарменное помещение.
— Там есть умывальная? — спросила она, чувствуя на теле корку налета песка и грязи. Ей нужна была ванна, душ, что–нибудь. Сейчас ее устроил бы и шланг с более-менее чистой водой.
— Должна быть раковина, или две, — сказал Барак. — Ты нормально себя чувствуешь?
— Устала.
— Хочешь, чтобы я подождал?
— Найди свою жену.
— А что со складами в подвале?
— Я с ними разберусь.
Барак с благодарностью кивнул. Перед тем, как уйти, он снова заговорил:
— Я видел, как ты упала. Еще в баре, — он вскинул руки. — Я не докапываюсь. Нет. Просто хочу быть уверен, что поступаю правильно, оставляя тебя.
Моргравия улыбнулась. Верный и преданный долгу человек. По ее опыту, подобное было редкостью.
— Барак, я встречалась с дьяволами из бездны. Я заставляла их отвести взгляд и побеждала вот этой самой рукой, — она продемонстрировала ее. — Ценю твое благородство, но со мной все будет хорошо.
Барак снова кивнул, но задержался.
— Те машины…
— Хочешь знать, что это было?
— Не особо. Я бы предпочел вообще ничего не знать о твоем мире. В моем, на службе «Лексу», и так хватало мрачного. Представить не могу груз знаний, с которым приходится справляться инквизитору. Они…
— Как–то связаны со мной? Да. Думаю, что это возможно.
— Ты их остановишь? Сможешь?
— Я служитель Императора, — только и ответила Моргравия.
Судя по лицу Барака, он сомневался, что этого окажется достаточно. Затем он произнес:
— Перед тем, как мы уехали из бара, перед тем как он сгорел дотла, я видел снаружи огни. Красные огни. А потом пронзительный визг. Мне уже доводилось слышать этот звук, или как минимум нечто подобное. Шахтерская техника, звуковая. Ее используют для копания. Ни один горнодобывающий консорциум Блекгейста не станет рыть в поисках руды, пока творится все это дерьмо. По крайней мере, ни один в Нижнем Стоке. Сомневаюсь, что вообще кто–то остался. Может ли это быть связано с другими машинами?
— Я так понимаю, в бытность надзирателем ты не только головы проламывал.
— Я был и следователем.
— И весьма хорошим, я бы сказала.
— Бывали успехи. Так что думаешь?
Моргравия помедлила, обдумывая, насколько много ей следует рассказывать.
— Я тоже их видела. Огни. Визга не слышала, но слышала кое–что еще. Гул двигателя. Тихий, замаскированный. Что–то небольшое вроде ударного катера. У надзирателей есть что–нибудь в этом духе?
Барак покачал головой.
— В мои дни не было. Кроме того, надзиратели шумные. Яркие фонари, громкие движки. Подавить, подчинить и взять под контроль. Они не любители скрытности.
— Стало быть, еще один вопрос без ответа.
— Я думаю, они что–то ищут и не хотят, чтобы об этом кто–нибудь узнал.
— Кто «они»?
— Я надеялся, что у тебя могут быть соображения.
— Могут и быть.
— Не хочешь поделиться?
— Пока нет. Давай сосредоточимся на том, чтобы экипироваться и выбраться наружу. Что–то с этим местом не так. Не думаю, что нам стоит задерживаться.
— Справедливо.
— Проверь, как дела у твоей жены. Потом встретимся в вестибюле.
Похоже, это устроило Барака. Он кивнул и направился по своим делам.
Когда он ушел, Моргравия зашла в казарменное помещение и нашла те две раковины, о которых он говорил. В треснутом зеркале отразилось осунувшееся лицо. Темные круги вокруг глаз словно нарисовали сурьмой, кожа была бледной. И все же черты оставались четкими, а выражение — решительным. Моргравия повернула кран, откуда полилась неторопливая, но непрерывная струя. Через несколько секунд как будто подсоленная вода прояснилась, и она, сложив руки ковшиком, плеснула ей себе в лицо. Та казалась теплой, но смачивала, так что часть копоти смылась, оставив на раковине темные следы. Моргравия нашла тряпку, обтерла шею сзади и провела рукой по своему серебристому ирокезу, обнаружив, что тот напрочь испорчен частицами песка.
Она посмотрела перед собой, и в ответ на нее глянули глаза — один синий как лед, другой пожелтевший и налитый кровью. И тут она заметила это: в зеркале отразился свет, мимолетный, но ей он не привиделся. Ее льдисто-голубой глаз вспыхнул, по белку пробежала яркая рябь. Как в бионике.
У Моргравии не было бионики.
Стиснув раковину одной рукой, другой она осторожно потрогала край глаза. Ее дыхание было быстрым, напряженным. Сердце пустилось во весь опор. Она ощупала кромку глазницы, мягко обследуя ее. Та была холодной, холоднее остальной кожи вокруг. Снова вспышка света. На сей раз ошибки быть не могло. Лазурная, отчетливая. Она различила фокусировочные кольца, медленно вращающиеся на концентрических дугах. Углубилась дальше, вкручивая палец в слезный канал, выискивая пустоту. Она встретила сопротивление. Металл. Обе руки внезапно вцепились в край раковины — Моргравия едва не упала. Красный сон не отступал, ему не терпелось получить свободу.