— Силвердейл — первый, кто приходит в голову.
— Вот именно, — первый, кто приходит в голову. Если, конечно, мы говорим о ненависти к обоим погибшим. И, наконец, последний вопрос: кто такой господин Судья? Каким-то образом он оказался в курсе событий. Если бы нам удалось изловить его, мы, полагаю, смогли бы вплотную приблизиться к разгадке. Господину Судье первому стало известно о трагедии в летнем домике и о гиосцине, хотя о нем он мог всего лишь догадаться, зная, что Силвердейл — известный специалист по алкалоидам. В любом случае господину Судье известны все подробности происшествия и у него, похоже, имелся и мотив. Кто же он, как вы думаете?
— Совершенно очевидно, что этот человек ни за что не согласится выступить открыто, если только не заставить его силой. Возможно, это всего лишь случайный свидетель.
— Да, возможно. А еще?
— Это может быть Спраттон. Он заинтересован в том, чтобы доказать факт убийства, а не самоубийства.
— Тоже похоже на правду. Еще какие-нибудь предположения?
— Не знаю, кто бы еще подошел на эту роль, сэр. Кстати, я послал людей за оригиналами тех шифрованных объявлений, и теперь они у меня.
Инспектор извлек из своего блокнота два листка и передал их шефу.
— Хм! Первый текст — тот, с буквами, — составлен обычным способом, из вырезок, — произнес сэр Клинтон, разглядывая объявления. — Числа во втором объявлении вырезаны из газеты, вероятнее всего из раздела, где публикуются результаты розыгрыша облигаций Подземной железной дороги и других предприятий. Эти колонки сплошь состоят из цифр. А что насчет адреса, который принято указывать в конце? Он, разумеется, оказался фальшивым?
— Да, сэр. Такого места попросту не существует.
— Адрес написан от руки. Почерк, похоже, женский. Господин Судья сильно рисковал, однако если бы все объявление с начала до конца было составлено из вырезок, в газете, вероятно, отказались бы его принять, заподозрив неладное. Вы выяснили что-нибудь насчет почерка, инспектор?
— Мне удалось раздобыть образцы почерка мисс Хэйлшем и мисс Дипкар, — сообщил инспектор, всем видом своим показывая, что подошел к проблеме с полной ответственностью. — Почерк в объявлении с этими образцами не совпадает. Затем я показал текст нескольким людям, в надежде, что они опознают почерк. И мисс Хэйлшем немедленно сказала, что узнает руку самой миссис Силвердейл!
— Значит, подделка? До чего же ловок этот господин Судья! Я восхищен его предусмотрительностью.
— Что ж, насколько я понимаю, мы опять оказались в тупике, сэр, — проговорил инспектор. Однако сэр Клинтон, видимо слишком поглощенный восторженными размышлениями, не расслышал его замечания. Следующий его вопрос касался уже совсем иной темы:
— А как обстоят дела с вашим другом мистером Уэлли, инспектор? Мне кажется, мы должны как можно скорее задержать и допросить его. Ему определенно что-то известно.
— Я пытался отыскать его, сэр. Но он уехал из города, и я пока не смог напасть на его след. Полагаю, он уехал на скачки или другое мероприятие в этом духе. Это в его обычае — вот так уезжать, не оставив адреса. Но я задержу его сразу же, как только он вернется в Вестерхэвен.
— Подозреваю, что Уэлли — наш главный свидетель, так что не дайте ему ускользнуть. Вам следует связаться с полицейскими в тех местах, куда он мог направиться, и заручиться их помощью.
— Хорошо, сэр.
— А теперь расскажите, что вы в конце концов сделали с нашим списком версий? Сколько пунктов из девяти в нем осталось?
Флэмборо извлек на свет свой истрепанный листок и в очередной раз развернул его.
— Принимая во внимание ваше недавнее утверждение, сэр, следует вычеркнуть последний вариант: гиосцин миссис Силвердейл подмешали с целью одурманить ее, но не убить.
Инспектор перечеркнул последнюю строчку списка.
— В таком случае, остается всего две альтернативы:
Хассендин Миссис Силвердейл
1. Самоубийство Несчастный случай
2. Убийство Несчастный случай
А Хассендин, судя по данной ему характеристике, едва ли избрал бы столь болезненный способ самоубийства — выпустить две пули себе в грудь. Значит, вариант два выглядит наиболее правдоподобным. Мы подбираемся к разгадке быстрее, чем я ожидал.
Глава 13Новое убийство
Войдя на следующее утро в кабинет сэра Клинтона, инспектор, не тратя время на вступление, сразу же начал с дурных новостей.
— Произошло еще одно убийство, сэр, — возмущенно провозгласил он.
Сэр Клинтон поднял глаза от груды бумаг, лежащей перед ним на столе.
— Кто на этот раз? — отрывисто произнес он.
— Уэлли, сэр. Тот самый человек, который мог сообщить нам хоть что-то о происшествии в летнем домике.
Сэр Клинтон откинулся на спинку кресла и устремил на инспектора бесстрастный взгляд.
— Счет совсем не в нашу пользу, — сухо заметил он. — Четыре убийства за весьма короткий срок, а нам нечем крыть. Мы же не можем спокойно дожидаться, пока все население Вестерхэвена будет поголовно истреблено, а потом арестовать единственного выжившего. Общественность начинает нервничать, инспектор. Налогоплательщики хотят знать, за что они платят нам деньги.
Флэмборо ответил оскорбленным взглядом.
— Ничего, общественность потерпит! — резко заявил он. — Я старался изо всех сил. Если вы хотите передать дело другому, сэр, я буду только рад.
— Я вас ни в чем не упрекаю, инспектор, — успокоил его сэр Клинтон. — В данном случае я не на стороне общественности, поскольку знаю достаточно, чтобы понимать сложность вашего положения. Нет смысла отрицать, что мы имеем дело с человеком куда более коварным, чем обычный убийца-дилетант. Он практически не оставил вам возможности напасть на его след.
— Я не могу упрекнуть себя в бездействии, — возразил инспектор. — Я шел до конца по каждому следу, который мне все-таки удавалось отыскать. Но не могу же я арестовать Силвердейла только потому, что его мундштук оказался на месте преступления. К черту налогоплательщиков! Они не понимают, что на одном подозрении, не подкрепленном уликами, дела не построишь!
— Расскажите мне о последнем убийстве, — попросил сэр Клинтон, закрывая тему.
— Последние пару дней я был занят поисками этого Уэлли, желая как можно скорей допросить его, — начал инспектор. — Но, как я вам уже говорил, Уэлли покинул Вестерхэвен, — уже некоторое время его никто не видел в тех местах, где он обычно появляется. Я неоднократно заходил к нему домой, но и там ничего нового не узнал. Уезжая, Уэлли не сообщил, когда вернется, однако вернуться он, очевидно, собирался, поскольку оставил в квартире все свои пожитки и не дал хозяину разрешения снова сдать его комнаты.
— И у вас нет сведений, что его видели где-то в другом месте?
— Нет. Я на это и не надеялся. У него вполне стандартная внешность, поэтому едва ли можно было ожидать, что не знакомый с ним человек узнает его по описанию в огромной толпе на скачках.
Сэр Клинтон кивнул, давая инспектору знак продолжать.
— Сегодня утром, около семи утра, водитель молоковоза, проезжавший по Лизардбриджскому шоссе, заметил в придорожной канаве какой-то странный предмет. До рассвета оставалось еще около получаса, поэтому у него наверняка еще горели фары. В пасмурную погоду по утрам довольно темно. В общем, шофер заметил на обочине нечто странное и затормозил. Остановив грузовик, он увидел, что из придорожной канавы торчит рука, и вылез из машины, чтобы проверить в чем дело. Думаю, поначалу он решил, что это пьяный свалился и уснул у дороги. Однако в канаве лицом вниз лежало мертвое тело.
Этот водитель, судя по всему, неглупый человек. Он пощупал тело аккуратно, чтобы его не сдвинуть, и убедился, что перед ним уже остывший труп. Тогда, вместо того чтобы поднять суматоху и затоптать все вокруг, он тихо сел обратно в грузовик и отправился на поиски полисмена. Отыскав констебля, шофер отвез его к трупу и оставил там на страже, а сам на своем грузовике покатил в участок.
— А сами вы не ездили на место преступления, инспектор?
— Ездил, сэр. Констебль опознал в убитом Уэлли, — я говорил вам, что здешним полицейским он был хорошо знаком, — и, зная, что я интересовался этим человеком, попросил оповестить меня. И я немедленно отправился на место происшествия.
— И что же?
— Причину смерти я определил почти сразу же, — продолжал инспектор. — Здесь опять поработала удавка. Уэлли был задушен тем же способом, что и служанка из Хэтерфилда. Симптомы совершенно типичные: лицо и язык раздуты, глаза широко раскрыты и выкачены, зрачки расширены; на губах и вокруг ноздрей немного крови. Когда же я получил возможность целиком осмотреть тело, на шее обнаружилась отчетливая отметина от удавки. — Флэмборо секунду помедлил, словно для того, чтобы подчеркнуть значимость следующих слов. — Я, разумеется, обыскал канаву, и обнаружил там саму удавку. Это оказалось весьма сложное устройство. Очевидно, на сей раз преступник действовал более продуманно.
— Хорошо, и что же представляет собой эта удавка? — резко проговорил сэр Клинтон, раздраженный слишком пространными комментариями инспектора.
— Вот она, сэр. — И Флэмборо неожиданно торжественным жестом извлек на свет орудие убийства. — Видите — это струна от банджо, продетая в кусок резиновой трубки. Рукоятки, как и в прошлый раз, сделаны из кусков ветки, однако в Хэтерфилде вместо струны и резиновой трубки убийца воспользовался обычной бечевкой. Струна не позволила удавке порваться, а резиновая трубка распределила давление и не дала струне врезаться в тело.
Сэр Клинтон взял удавку и принялся с явным интересом ее рассматривать.
— Хм! Конечно эта находка вам не сильно поможет, но все же она чуть больше рассказывает о личности убийцы, чем первая удавка. Струну, разумеется, можно купить в любом музыкальном магазине. Но вот резиновая трубка должна навести вас на некоторые мысли.
Инспектор снова внимательно оглядел удавку.
— Стенки очень толстые, а внутреннее отверстие неожиданно узкое по сравнению с внешним диаметром.