— Вы никогда не интересовались промышленностью, — напомнил сэр Клинтон. — Я вижу, что ваше патриотическое рвение отчего-то направлено против завода. Давайте сменим тему. После обеда вы так сильно поторапливали меня, что я все еще в неведении о цели нашей поездки.
— Пока мы пили кофе, поступило телефонное сообщение, — пояснил Уэндовер. — Проще начать с начала. Вот все дело вкратце: в Эмблдауне есть небольшое естествоведческое общество. Мой отец был одним из основателей, да и у меня есть к нему интерес. Начиналось все с записей о местных бабочках и мотыльках, датах, когда первый раз в году услышали кукушку, когда зреет кукуруза и так далее. И постепенно записи разрастались и разрастались. Традиции округа, сельские обычаи, биографии местных знаменитостей, и все в таком роде. Несколько лет назад появилась археологическая секция, которую возглавил Деверелл. Не знаю, насколько он квалифицирован, но рвение у него есть. В моей земле он раскопал много первобытного барахла. Я поищу копии его бумаг, если вам интересно.
— Ничуть, — заверил старший констебль, — сквайр, не утруждайтесь. Во времена нормирования продуктов я и собственной едой не интересуюсь. А тем более, костями, которые грызли мои предки. Продолжайте рассказ. Уверен, когда вы начнете, будет интересно.
— Ну, мне нравятся люди, интересующиеся стариной, так что я помогаю им. Полагаю, поэтому они и позвонили мне, сообщив первые новости о находке. Некоторое время назад Деверелл загорелся идеей произвести раскопки в «Лагере Цезаря», это пустующий участок к западу от Эмблдауна. Несомненно, там располагалась древнеримская стоянка, но к Цезарю она имеет такое же отношение, как Менай Бридж к Букингемскому дворцу.
— Уверен, Цезарь не возражал, — заметил старший констебль. — Сколько с тех пор воды утекло? Если не возражаете, напомню — сегодня 12 мая 1942 года. И я до сих пор заинтригован — почему же мне не дали допить кофе?
Уэндовер проигнорировал его.
— Существует легенда об этом месте, — продолжил он. — Предполагается, что где-то здесь спрятаны сокровища, а на всякого, кто попытается их найти, будет наложено проклятие.
— Если люди начнут раскапывать каждое место, о котором есть легенда о сокровищах, то, боюсь, скоро рельеф Британии сильно изменится. Да еще и проклятье… но вы пока что не испугали меня, сквайр.
— Позвольте продолжить, — возразил Уэндовер. — Деверелл начал раскопки в том месте, где, как он полагал, находился древнеримский квесториум, то есть хранилась наличность. Он надеялся найти монеты, а датировка последних помогла бы определить, в какое время здесь располагался лагерь. Но, должно быть, те легионеры были весьма экономны: он не нашел ни монетки. Пытался искать еще в одном-двух местах, но и там тоже пусто. А сегодня он решил вести раскопки у ворот лагеря. Наверное, он подумал, что солдаты могли покупать продукты у местных жителей, которые дальше ворот не заходили, и могли случайно обронить там монету-другую. Как бы то ни было, он начал раскопки. И нашел кое-что более интересное, чем монеты. А, вот мы и у лагеря. Далее Деверелл расскажет все сам.
Проехав через мост, он остановил машину, и сэр Клинтон увидел насыпь, вокруг которой собралась группка людей.
— Посмотрите, где они копают, — указал Уэндовер, запирая машину. — Если осмотритесь, то справа увидите кратер, оставленный от взрыва бомбы. Как хорошо, что она не упала на Эмблдаун. Глубина воронки — футов сорок, а диаметр вы и сами видите.
Заметив приближающихся, от одной из групп отделился низкий толстяк и поспешил поприветствовать прибывших.
— Чудесная находка! — воскликнул он, обращаясь к Уэндоверу. — Чудесная! Я с трудом в это верю!
— Мистер Деверелл, поздравляю вас! — сердечно ответил Уэндовер.
— Ох, это все благодаря вам, — заверил Деверелл. — Если бы вы не профинансировали раскопки, мы бы ничего не нашли. Никогда! Боюсь, я все еще возбужден, — признался он, — но я не ожидал найти ничего подобного. Может, пару монет, может, древнеримское захоронение… — он умолк, чтобы перевести дыхание.
— Это старший констебль, — представил Уэндовер. — Он остановился у меня, и я взял его с собой. Может, вы расскажите нам все о сегодняшних раскопках. Он знает о ваших поисках в квесториуме.
— Надеюсь, это не утомит вас, сэр, — заметил Деверелл. — Конечно, для археолога это очень захватывающий день, но не могу ожидать, что для постороннего это будет так же интересно. Постараюсь быть покороче. Честно говоря, я в эйфории. Мне было ну очень интересно. Начали мы после обеда, недалеко от входа в лагерь. Вон там, где три человека столпились вокруг ямы. Конечно, нужно было не просто копать. Почву следовало тщательно просеивать, примечая, что в ней.
— Именно так, — подтвердил Уэндовер, которому не терпелось, чтобы Деверелл поскорее перешел к более интересной части рассказа.
— Мы зашли довольно глубоко, — продолжил археолог, — но ничего не нашли, совсем ничего. Обескураживает, когда приходится надеяться на случай. Я начал думать о том, чтобы остановиться и попытаться копать в каком-нибудь другом месте, но один из парней нашел монету. Ничего достопримечательного, но она была римской. Римской! Так что мы продолжили раскопки; конечно, теперь ведя поиски более тщательно. И тогда, внезапно, мы наткнулись на золото. А потом еще больше золота — целый клад!
Он сделал паузу, изобразив удивление на своем обычно невыразительном лице. Очевидно, находка произвела на него впечатление.
— В слитках или монетах? — поинтересовался сэр Клинтон.
Деверелл покачал головой. По его лицу было видно, что у него припасен сюрприз.
— Не в слитках и не в монетах! — ответил он. — Это была разнообразная золотая посуда: сосуды и всякие принадлежности, причем с красивым орнаментом. Но все они были помяты и покорежены, так что с некоторыми не разобрать, что они из себя первоначально представляли — так сильно они повреждены. Чаши смялись в лепешку, есть что-то, напоминающее сиборий, несколько кадильниц, потиры, обломки дароносиц[31], выглядящих так, словно на них наступил слон, один или два измятых колокола и множество других предметов. Самый ужасный вандализм, который только можно представить. Более-менее не пострадали только те предметы, которые изначально были плоскими — например, пацификал, но даже он был раздавлен. Еще есть большое распятие с выкованной фигурой. Подсвечники и канделябры были изогнуты так, чтобы занять как меньше места. Вандалы добивались компактности. Единственное, что почти не изуродовано — это епископский посох.
— О! Я посмотрю на вашу находку, — отреагировал сэр Клинтон. — Это ведь второй Трапрейн-Ло[32], не так ли?
Деверелл удивился такой фразе старшего констебля.
— Не знаю, почему вы вспомнили о том случае, — сказал он. — Я думал, только археологи знают о нем. Но вы попали в яблочко, сэр. По моему мнению, все именно так. Увидев первые находки, я сказал себе: «Это еще один Трапрейн-Ло, и очень большой».
— Но Трапрейн-Ло — это холм недалеко от моря, — возразил Уэндовер.
— Да-да, — согласился Деверелл. — Но хотя моря у нас и нет, но недалеко есть река, всего в нескольких милях. Во время набегов северяне обычно подымались по рекам. Вот как я понимаю факты. Посмотрите, что за предметы мы откопали: все это церковная утварь, кадильницы, потиры и прочее. Это награблено из монастыря, так же, как и находка в Трапрейн-Ло. Ясно, что грабители были язычниками. Никакой христианин в те дни не осмелился бы так поступить с сосудами, содержавшими Тело Христово. Это говорит только об одном — о викингах, морских грабителях с севера, пиратах-язычниках, и ни о ком другом. А вот откуда взялись их трофеи — не ясно. Может, из Нормандии — в те дни там были богатые монастыри, и они привлекали внимание не испытывающих страха перед церковью разбойников. Думаю, находку в Трапрейн-Ло можно объяснить точно так же. По крайней мере, такая версия правдоподобна. Судно с северянами приходит, они грабят аббатство и снова уходят в море с добычей. Предположим, пираты идут мимо Англии, и по пути домой решают ограбить какую-нибудь деревню. Высаживаются на берег и истребляют местных жителей. Вполне обоснованная гипотеза. Но, допустим, на пути оказались, например, мстители из Франции, или другие пираты, посильнее первых. Вернуться нельзя, а при вступлении в бой появляется вероятность потерять все трофеи. Как вам такое объяснение?
— То есть, вы имеете в виду, — сказал Уэндовер, — что они высадились на землю и спрятали сокровища там, где их впоследствии нашли?
— Точно, точно. Вот капитан пиратов и принимает такое решение. Конечно, он хочет сохранить тайник для себя. Он не может унести все сокровища сам — они слишком тяжелые. Но секрет он хочет сохранить для себя. Конечно, он спрятал его, пока команда отсыпалась после кутежа по случаю разграбления деревни. Он загрузил сокровища на одного из деревенских пони, но сперва ему пришлось расплющить добычу до максимально компактного состояния — чтобы было легче нести. Затем он подыскивает себе тайник — такой, чтобы его было несложно найти, когда он вернется. Римский лагерь — хороший ориентир, и капитан выбирает его. Копает яму и прячет в нее сокровище. Возможно, копая, он натыкается на ту римскую монету, что мы нашли, но по сравнению с тем, что у него есть, она не представляет особого интереса, и он не обращает на нее никакого внимания, если он вообще заметил ее. И римская монетка падает в яму вместе с землей, которой он засыпает ее. Затем он возвращается на корабль…
— И попадает в передрягу, и больше никогда не возвращается к тайнику, — закончил Уэндовер. — Мистер Деверелл, звучит правдоподобно. Хотя объяснения могут быть разные. Я поздравляю вас.
— Кое-что меня беспокоит, — признался Деверелл. — Это ведь клад, а значит, он принадлежит Короне, не так ли?
За подтверждением он взглянул на сэра Клинтона, и тот кивнул.
— Конечно, Корона возместит вам всю стоимость находки, за вычетом какого-то процента, — заверил он Деверелла. — Конечно, этого хватит на то, чтобы ваше общество смогло основать фонд для финансирования любых других раскопок, которые вы будете проводить.