— Его зовут Джехуди Ашмун[35], — поправил Уэндовер. — Говорят, что он — монровийский мулат, но, происходи он от белого отца, то звался бы Джоном Смитом или вроде того. Судя по всему, белый он лишь на четверть, а его мать-мулатка вышла за черного монровийца по фамилии Ашмун.
— У него мог быть темнокожий отец и белая мать, — предположил сэр Клинтон.
— В Монровии навряд ли, — возразил Уэндовер.
— Нет? Ну, я там никогда не был, так что это ваша вотчина, сквайр. А что насчет его познаний в Мумбо-Юмбо? Это щекочет мое воображение.
Уэндовер не разделял легкомысленное отношение старшего констебля к этому вопросу, это стало ясно по тому, каким тоном он ответил:
— У меня никаких доказательств против него. Но в такие времена, как эти, он оказывает дурное влияние. Мы увидели, как Европа под влиянием Германии скатилась к варварству. Нас и Америку это пока не затронуло. Но достаточно лишь небольшого шага в сторону, и начнется лавина. Сейчас опасным может оказаться все, что может подталкивать к дремучим пережиткам, хотя на первый взгляд это может казаться чем-то незначительным. Вот почему я настроен против этого парня. Он — среди местных людей. Я уверен: некоторые из них совершенно невинны, но насчет остальных сложно сказать наверняка. Клинтон, вы также хорошо, как и я, знаете: во время больших войн суеверия процветают. Помните обилие медиумов в последнем деле?
— Припоминаю, — с иронией ответил старший констебль. — Кому-то из них я помог отправиться за решетку. Так этот парень занимается спиритизмом? И делает на этом деньги?
— Подозреваю, что да, но думаю, вам будет сложно это доказать, — с сомнением ответил Уэндовер. — Этот парень не того сорта, что попадаются в ловушку, как только переодетая женщина-полицейский просит их предсказать судьбу за пять шиллингов. Он играет по-крупному и работает с людьми, которые не станут давать показаний против него, если дело до того дойдет.
— Закон о колдовстве, принятый в 1735 году, дает широкие возможности, — заметил старший констебль. — Сквайр, вы имеете представление о том, чем именно он занимается?
— Ничего конкретного у меня нет, — признался Уэндовер. — Я лишь слышал смутные слухи. Так, разговоры о приворотном зелье…
— Хм! — задумчиво прервал его сэр Клинтон. — Говорите, он из Западной Африки. Есть там странные зелья. Одно из называлось йохимбин, теперь у него другое название. Оно вполне соответствует.
— Да, мой ветеринар как-то применял его, — признался Уэндовер.
— Ну, а что у вас еще против него? — спросил старший констебль, не желая развивать эту линию.
— Не могу сказать ничего определенного. Но у меня такое ощущение, что его клиенты относятся к разным группам. Многим из окружающих его женщин нравятся «явления»: полтергейсты, взгляды в хрустальный шар и так далее. Эти поглупее, и он применяет к ним старые чернокнижные фокусы. А с людьми поумнее он говорит на другом языке: современные способности, скрытые возможности и так далее в том же роде. Фактически, он поставляет товары на любой вкус. Но настоящей информации о нем у меня нет. Просто слухи здесь, слухи там, вот и все. Похоже, он умеет удержать толпу вокруг себя.
— Даже если это лишь предположения, — высказался сэр Клинтон, — то мне такие вещи нравятся не больше, чем вам. Мы не хотим, чтобы у нас множились суеверия из какого-нибудь Конго. Ничего хорошего они не принесут, и я согласен с вами насчет возможного вреда от них. Но, как я понимаю, он же не берет за свои представления ни платы, ни каких-либо сборов или еще чего-нибудь в этом роде?
— Я не слышал ни о чем подобном, — честно признался Уэндовер.
— Тогда, если он делает деньги, то он должен обирать кого-то из своих клиентов, будь то плата за зрелище или шантаж.
— Не понимаю вашу мысль о шантаже.
— Нет? Ну, допустим, некто покупает и применяет его любовное зелье в сомнительных целях. Это приводит к нарушению закона, и тогда Ашмун может шантажировать клиента… Хм!.. Вы знаете кого-нибудь из его круга?
— Одного или двух человек, — неохотно признал Уэндовер. — Но это не те люди, которые могут нарушить закон. Думаю, это у них из любопытства.
— Хорошо ли это? Кто они?
— Можете попробовать с ними встретиться уже сегодня: это Эллардайс и мисс Стэнуэй, — явно нехотя ответил Уэндовер. — Полагаю, они в кругу Ашмуна. Если хотите, я познакомлю вас. Но дальше продолжайте сами, Клинтон. Я тут ни при чем.
Внезапно, помимо урчания автомотора, раздался новый звук: то оглушающий, то затихающий вой сирен Эмблдауна.
— Опять атака! — недовольно прокомментировал сэр Клинтон. — Наши летчики прибудут не раньше, чем через десять минут. Вперед, сквайр! Мы должны добраться до города, там от нас будет какая-то польза… Ах!.. Вот и первая вспышка! Должно быть, они твердо намерены разрушить фабрику, раз нападают по два раза в неделю.
Глава 3Смерть с воздуха
— Это уже третья атака за последнюю неделю, — буркнул Уэндовер, садясь завтракать после ночи в бомбоубежище. С приезда Клинтона прошло несколько дней. — Они были здесь двенадцатого. А потом — пятнадцатого. И вот — прошлой ночью. И говорить теперь о веселых майских деньках!
— Поскольку они так и не добрались до фабрики, вскоре можно ожидать еще одной атаки, — ответил сэр Клинтон. — Сквайр, они кажутся очень упрямыми парнями. Даже потеря двух бомбардировщиков не охладила их рвения. Должно быть, Эмблдаун особо отмечен в путеводителе Люфтваффе.
— Надеюсь, наши потери были невелики, — заметил Уэндовер. — Пожалуйста, передайте тост.
— Не к месту сказано, но вот ваш тост, — ответил старший констебль. — Странно, как монотонна здесь жизнь… конечно, до тех пор, пока на тебя не падают бомбы. Перед войной никто не предвидел такого психологического курьеза.
— Это кажется общим чувством, — согласился Уэндовер. — Это как в конце длинной нудной вечеринки, когда хозяин обращается к гостям: «Разве у вас нет домов, куда можно вернуться?». Не могу сказать, что атаки так уж будоражат мои нервы, но когда звучит сигнал «Опасность миновала», я приветствую его, как избавление от очередной рутины.
— Лучше сменим тему, — предложил сэр Клинтон. — Если меня интересует смерть, то лишь только та, с которой я сталкиваюсь по профессии. Налеты похожи на козыри в бридже: как только они сыграны, интереса они не представляют. А военные новости слишком печальны, чтобы обсуждать их за столом.
— Да, — кратко согласился Уэндовер. — Ну, переходите к фильмам, тостам, Шекспиру и музыке, если хотите. Любая тема на ваш выбор.
— Хорошо. Все, что вам угодно, сквайр. У меня есть новости на неизбитую тему. Помните, вы познакомили меня с мисс Стэнуэй и молодым Эллардайсом?
Уэндовер молча кивнул.
— Я поинтересовался о магическом круге Ашмуна, — продолжил сэр Клинтон. — Он не так умен, как я ожидал. По-видимому, он не взял никакой клятвы или чего-то такого со своих бестолковых клиентов.
— Я не говорил, что Дафна Стэнуэй или юный Эллардайс бестолковы, — возразил Уэндовер.
— Как и я, — поспешно согласился сэр Клинтон. — Но я не думаю, что они относятся к тому же типажу, что и большинство в окружении Ашмуна. Они — лишь статисты, необходимые для численности. Настоящих бестолочей слишком мало, чтобы составить живое окружение, так что в него нужно принять и людей с нормальным интеллектом. Но это не главное. Кажется, Ашмун забыл взять со своего окружения клятву хранить тайну. Или он захотел предоставить им свободу распространяться — чтобы привлечь новых лиц. Как бы то ни было, этим двоим ничто не мешало рассказать мне все, что я хотел бы услышать. Но у меня не хватало времени, и я сказал им, что увижусь с ними, когда у меня появится свободная минутка, и я смогу их выслушать.
— Я приглашу их на обед, как только вы захотите услышать их рассказ, — предложил Уэндовер.
— Чтобы вы тоже его услышали? — хитро спросил сэр Клинтон. — Знаю я ваши методы, сквайр. Вам не терпится услышать его, но вы же «ни при чем». Ну, хорошо. Я скажу вам, когда нужно будет пригласить их.
Уэндовер был избавлен от необходимости что-то отвечать: вошла служанка, передавшая ему сообщение.
— Инспектор Камлет? Клинтон, ему нужны вы. С ним доктор Эллардайс. Не стоит прерывать завтрак, так ведь? Просто пусть оба войдут сюда.
— Снова ваш метод? Я не возражаю, — согласился старший констебль.
Уэндовер отдал распоряжения служанке, которая практически сразу привела в комнату двух гостей. Эллардайс был приятным человеком около тридцати лет, спокойным и собранным, с манерами человека, привыкшего к посещению больных. Коренастая фигура Камлета и угрюмое выражение его лица были хорошо знакомы Уэндоверу.
— Полагаю, вы, как и мы, не на службе, — предположил тот. — Если вы не завтракали, присаживайтесь. Прикажу принести что-нибудь для вас.
— Спасибо, — без церемоний поблагодарил Эллардайс. — Я очень голоден и принимаю ваше предложение, даже если оно уменьшит ваш рацион.
Он устроился за столом, а Камлет, предварительно взглянувший на старшего констебля, также сел на стул, пробормотав слова благодарности.
— Вы больше нас знаете об ущербе, причиненном за ночь, — сказал Уэндовер. — Надеюсь, он был невелик?
— На этот раз да, сэр, — ответил инспектор. — Пока известно о двадцати трех пострадавших, пять из них смертельно: двое мужчин, две женщины и ребенок. Конечно, их может оказаться больше, но не думаю, что их окажется много. Главным образом это была атака с целью поджога. Упало всего несколько бомб.
— А что насчет материального ущерба? — поинтересовался обрадовавшийся малому числу погибших Уэндовер.
— Некоторые зажигательные боеприпасы упали на фабрику Страуда. На беглый взгляд, ущерб может оказаться серьезным. Но пожарные быстро потушили огонь. Хорошо сработали. Фабрика отчиталась, что все в порядке. Около двадцати магазинов в огне, с одним из них все совсем печально: аптека Шипмана на Артур-стрит. В квартире над ней жили три женщины и два ребенка. Они могли бы сгореть заживо, но, к счастью, выбрались. Но аптека и квартира сгорели. Возможно, вы помните мистера Фельдена, сэр.