— Ну, а я — нет, — заявил Уэндовер после того, как мысленно взвесил собственное любопытство на одной чаше весов и отвращение к Ашмуну и его деяниям — на другой. — Я подожду в машине, пока вы навестите его логово. От меня тут никакого прока.
— Вам не интересны домашние фокусы? Меня они развлекают. Пока они не покидают пределы гостиной, все в порядке. Но когда они покидают свою епархию и вызывают несчастья по краям, по долам, то это, конечно, вызывает профессиональный интерес. Но в такие моменты я с чистой совестью объединяю дела и развлечения.
Он свернул с дороги на подъезд к дому Ашмуна, и встал у нижней ступеньки крыльца.
— Последнее напутствие, — с напускной серьезностью изрек сэр Клинтон. — Если услышите крик совы или вой собаки, то знайте — не стоит ждать нашего возвращения. Блуждающие огни — также верный признак гибели. Если чихнете дважды — то же самое, если, конечно, вы не простудились. И, кстати, если Ашмун и правда трудится по линии Джона Веллингтона Уэллса, то, может, я могу купить у него что-то для вас? «Проклятие за пенни, наш самый дешевый товар, работает наверняка». Не хотите? Ну, надеюсь, мы не заставим вас долго ждать. Инспектор, пойдем.
Сэр Клинтон подсветил фонариком, чтобы найти звонок в дверь. Вскоре дверь распахнулась, но в холле за ней было темно. Не пытаясь быть любезным, сэр Клинтон направил луч фонарика на человека, стоявшего на пороге. Это был высокий, сильный смуглый мужчина в темном костюме.
— Я — старший констебль. Мне нужно увидеть мистера Ашмуна, — коротко сказал сэр Клинтон.
— Это я, — отозвался смуглый человек. У него был глубокий музыкальный голос.
Он не сделал приглашающего жеста, но сэр Клинтон не собирался беседовать на пороге. Ему было нужно видеть лицо допрашиваемого.
— Если не возражаете, пройдем внутрь.
Широкая улыбку обнажила сверкающие зубы мулата:
— А! Простите за неучтивость. В этот час ночи (или, скорее, утра) вполне естественно подозрение к объявившимся незнакомцам.
Он встал в сторонке, позволяя сэру Клинтону и инспектору войти. Затем, закрыв дверь, он включил свет и провел их в одну из общих комнат.
— С моим затемнением что-то не так? С тех пор, как начались налеты, я использую специальные шторы, но какая-то щель могла ускользнуть от моего внимания.
— Я не насчет затемнения, — объяснил сэр Клинтон. — Я хочу просто задать один-два вопроса на другую тему. Этим вечером у вас уже был визитер, не так ли?
Инспектор Камлет заметил, что сэр Клинтон задел вопрос так, как будто это была просто малоинтересная формальность.
— Визитер? — повторил Ашмун. — Этим вечером их было много: мистер Сильвуд, мистер Дибдин, мисс Аварн, мистер Булстроуд, миссис Стэнбери, миссис Хэммет, миссис Родинг и… дайте подумать… и мистер Спелдхерст. Думаю, это все.
— Встреча ваших… э-э-э… единомышленников?
— Боюсь, что не вполне понимаю, что вы имеете в виду, — ответил Ашмун. Он все еще был предельно любезен, хотя в его голосе начали проявляться железные нотки. — Мои… единомышленники? Конечно, они мои друзья.
— Когда они покинули ваш дом?
Ашмун, казалось был склонен заартачиться, но скрыл свое смущение за одной из заискивающих улыбок.
— Некоторые ушли пораньше. Другие оставались подольше. Практически всего двадцать минут назад мистер Сильвуд ушел домой. Он и мистер Дибдин были последними гостями. Но я не понимаю, почему вам так интересен их визит.
— Мистер Ашмун, скажу прямо, — сэр Клинтон продолжал говорить тоном человека, которого не особо интересует результат беседы. — До моих ушей дошли слухи о ваших делах. Конечно, преувеличенные. Но когда такие байки доходят до полиции, нам нужно действовать, нравится нам это или нет. Возможно, вы не знакомы с законом о колдовстве, он принят в 1735 году. «Если кто-либо станет притворяться, что применяет какое-либо колдовство, волшебство, магию или берется предсказывать судьбу, либо притворяется, что при помощи своих оккультных познаний может выяснить, где и каким образом могут быть найдены украденные или потерянные вещи…» В общем, это преступление, наказуемое заключением в тюрьме. Как-то старомодно, правда? Но все же. Вы претендуете на использование какого-либо вида колдовства, волшебства или магии? Если да, то я бы хотел, чтобы вы продемонстрировали его, так как сам я не верю ни в какое колдовство.
Ашмун внимательно выслушал цитату из закона, а затем искренне рассмеялся.
— Нет, — в конце концов, заявил он. — Я не занимаюсь ни колдовством, ни всеми остальными упомянутыми вещами. Я исследую странный феномен, но это совсем другое дело. А если я не прав, то вам придется арестовать всех членов «Общества парапсихологических исследований», так как они занимаются тем же самым.
— Совершенно верно, — согласился сэр Клинтон. — Я подумал, что короткая беседа с вами прояснит ситуацию и развеет сплетни. Парапсихологические исследования. Интересная тема. Помню, как когда-то читал в «Сосайети Джорнэл» о вкладе сэра Уильяма Рэмзи в парапсихологию под действием эфирного наркоза. Занятное дело. Ги де Мопассан описывает тот же самый эффект в новелле «На воде». Кажется, что эфир заставляет вас мыслить в геометрической прогрессии — скачком, а не линейно, как мы привыкли. Мистер Ашмун, вы проводили эксперименты в этом направлении? Эфир, атропин, гашиш, гиосцин, морфий? Кажется, все они приводят рассудок в своеобразное состояние.
Теперь, когда разговор пошел не о формальном опросе, голос сэра Клинтона утратил скучающие нотки и выявлял настоящий интерес. Но эксперименты Ашмуна проводились, видимо, не в области наркотиков. Он покачал головой и задумчиво улыбнулся, обнажив блестящие зубы за алыми губами.
— Это и в самом деле очень интересно, — заметил он. — Но, боюсь, это не в моей сфере. Наркотики меня не привлекают. Хотя в моей родной стране немало ядов и противоядий, которые еще не изучены в Европе. Я видел, как их применяют наши туземные врачи, вы бы их назвали знахарями. Очень интересно. Но не в моей сфере.
Сэр Клинтон казался разочарованным отсутствием подобного интереса. Камлет полагал, что он начнет выпытывать у Ашмуна, что же тот исследует на самом деле, но вместо этого сэр Клинтон сменил тему разговора.
— Вы упомянули имена людей, которые были у вас вечером. Мистер Сильвуд, мисс Аварн и прочие. Всего восемь, если я не сбился со счету. Не возражаете передать мне их адреса? Я хочу раз и навсегда разобраться с этой болтовней. Инспектор Камлет запишет.
Ашмун был готов поделиться данной информацией, и инспектор быстро набросал ее в блокнот.
— Это все приходившие сюда этим вечером? — спросил сэр Клинтон, когда Ашмун добрался до конца списка.
— Это гости, которых я пригласил, — уточнил мулат со своей дежурной улыбкой. — Приходил еще один человек, но он задержался лишь на несколько минут, и он не имеет никакого отношения к парапсихологическим исследованиям. Фактически, я его едва знаю. Он всего лишь передал сообщение от моей знакомой, миссис Пайнфольд.
— И кто это был? — небрежно поинтересовался сэр Клинтон.
— Мистер Деверелл, кажется, его зовут Генри Деверелл. Это брат Деверелла, убитого во время последнего налета.
— Значит, не из вашего круга?
— Нет, за всю жизнь я говорил с ним лишь один-два раза. Он был всего лишь посланником.
— И что за сообщение он передал?
— Ничего особо важного. Потерянную мной бумагу, которую миссис Пайнфольд любезно вернула мне.
— Можно взглянуть на нее? — нервно спросил сэр Клинтон.
— Боюсь, что нет. Она не сохранилась — я ее сжег, когда она стала не нужна.
Глаз старшего констебля упал на пустую каминную решетку.
— Здесь?
Ашмун кивнул.
— Вы разжигаете камин в мае? — удивился сэр Клинтон.
— О, да. Я же родился в жаркой стране. Либерия, из которой я прибыл, находится практически на экваторе. Естественно, что я нахожу английский май довольно промозглым и поддерживаю огонь в своем кабинете даже в те дни, которые вы считаете теплыми. Хотите на это посмотреть? Тогда пройдите сюда.
Он провел их в меньшую комнату, в которой и правда горел камин. Сэр Клинтон лишь бегло взглянул на него.
— Мистер Деверелл принес вам бумагу от миссис Пайнфольд. Он просто передал ее в дверях?
— О, нет. Я попросил его войти. Но он оставался не более, чем на минуту-другую. Он понял, что отвлек меня от гостей, и, передав бумагу, ушел.
— Вы предложили ему выпить?
Выразительное лицо Ашмуна сморщилось от досады.
— Вы напомнили о моем негостеприимстве, — извиняясь, ответил он. — Я же должен предложить что-нибудь и вам. Что будете? Виски с содовой? Это здесь. Без проблем.
— Нет, спасибо, — вежливо отказался сэр Клинтон. — У меня правило: не пить на службе, а сейчас я на ней.
Ашмун вопросительно взглянул на инспектора, но тот покачал головой.
— Уверены, что не хотите присоединиться ко мне? Сам я выпью. Мистер Деверелл выпил со мной.
Ашмун открыл буфет, вынул оттуда графин, сифон и стакан, и смешал для себя приличную порцию. Сэр Клинтон терпеливо ждал, пока хозяин сделает глоток.
— Вы заметили что-нибудь странное в поведении Деверелла, когда он покидал ваш дом?
— Что-нибудь странное? Помните, я с ним едва знаком. Если вы имеете в виду, что он был пьян, возбужден или сонлив, то я не заметил ничего подобного. Он показался мне угрюмым человеком, не особенно довольным тем, что его попросили передать мне ту бумагу. И кто-то ждал его в машине снаружи. Кроме этого я не заметил ничего, о чем стоило бы упоминать в связи с ним. Но, как вы понимаете, я стремился вернуться к гостям.
Ашмун одним глотком выпил остаток виски, а затем подавил зевок.
— Понимаю, что мы оторвали вас от постели, — извинился сэр Клинтон. — Больше мы вас не станем задерживать. Спасибо за информацию. Это лучший способ прояснить ситуацию и остановить сплетни. Конечно, теперь я смогу, не сомневаясь, сказать кому угодно, что не подозреваю вас в колдовстве, мистер Ашмун.
Кажется, виски развязало язык Ашмуна, так как вместо того