— И почему вы не рассказали мне об этом раньше, сквайр?
— Ну, — несколько обиженно ответил Уэндовер, — всегда, когда я говорю о местных делах, вы даже не пытаетесь скрыть скуку. Я бы и хотел упомянуть об этом, но вы так отбивали охоту заводить разговор на эту тему, что я решил подождать, пока вы не спросите сами.
— Полностью моя вина, — признал сэр Клинтон. — Да и завещание старого Родуэя может и не быть ключом к разгадке, хотя, конечно, странно, что Девереллы и Фельден умерли один за другим. Как вариант, предположим, что все дело основывается на завещании. Посмотрим, к чему это нас приводит. Было восемь внуков. Оба Деверелла и Энтони Гейнфорд мертвы. Cui bono?[43] Очевидно, что выигрывают оставшиеся пятеро наследников: Кеннет Фельден, Дерек Гейнфорд, миссис Пайнфольд, Макс и Дафна Стэнуэй.
— Вам нет нужды вмешивать во все это Дафну, — возразил Уэндовер. — Она не способна ни на что подобное.
— Я никого не вмешиваю, — парировал сэр Клинтон. — Если потерпите еще немного, я попытаюсь отсеять возможных подозреваемых.
— А, ну, если так…
— Так. Теперь давайте перейдем к делу. Я все еще не знаю, был ли Роберт Деверелл убит из-за налета или в результате грязной игры. Допуская, что это была нечестная игра, мы можем сразу же отбросить одного из подозреваемых. Той ночью Фельден был на службе и проявил себя во время пожара в одном из магазинов, помогая спасать женщин из квартиры на втором этаже. Никто не может находиться в двух местах одновременно, так что ясно: Фельден не убивал Роберта Деверелла.
— Ну, конечно, — удовлетворенно заметил Уэндовер.
— Далее, дело об убийстве Энтони Гейнфорда, — продолжил сэр Клинтон. — Здесь доказательства не настолько удовлетворительны, но у нас есть показания миссис Доггет, что она держала Дерека Гейнфорда в поле зрения вплоть до отбоя тревоги, за исключением короткого промежутка времени, когда электричество отключилось, и она вышла за свечами. Также в течении налета у Дерека было несколько приступов астмы, так что он был бы не особо результативен. Сквайр, ваш вердикт?
— По сути, это освобождает Дерека от подозрений, — без всякого сомнения ответил Уэндовер.
— Раз вы удовлетворены, продолжим. Третье дело только что свалилось на нас — смерть Генри Деверелла. В ее время поблизости находился Фельден, но с ним был Барнби, а он — надежный парень. Что вы думаете, сквайр?
— Вы очистили Фельдена от подозрений в первом преступлении, а показания Барнби освобождают его и в этом деле.
— Следующая в списке — миссис Пайнфольд, — улыбнулся сэр Клинтон. — Что насчет нее?
Уэндовер пожал плечами, как бы отбрасывая эту возможность.
— Она заботится о себе больше, чем многие, — заметил он. — Я не могу представить себе, чтобы она бродила по городу во время налета, когда произошло убийство Роберта Деверелла. Это просто смешно. У нее есть лучшее убежище, о котором я только слышал, и она прячется в него, как только слышит сирену. Я слышал об этом от Макса и его сестры. У них это стало предметом для семейных шуток. Можете ее исключить.
— Ну, это не доказательство, — заметил сэр Клинтон.
— Если хотите, можете взять показания у ее служанок, — предложил Уэндовер. — Она всегда настаивает, чтобы они также прятались в убежище, и когда она обнаруживает, что забыла платок, книгу или что-то еще, то немедленно отправляет их за забытой вещью. Юный Макс как-то провел ночь в ее убежище, он мне и рассказал все это. Он хорошо скопировал ее манеры, и получилась просто салонная комедия. Ох, вы легко можете получить показания о ее местонахождении, ведь это было в ночь налета.
— Хорошо, — отметил сэр Клинтон. — А что насчет самого Макса Стэнуэя? О нем у меня нет никаких сведений.
— А мне они и не нужны, — заявил Уэндовер. — Он немного осел, но убийца из него не выйдет.
— Ну, пусть будет по-вашему. Тогда в списке подозреваемых остается только мисс Стэнуэй.
— Чепуха! Только взгляните на нее!
— Видима лишь внешность, — возразил сэр Клинтон. — Чтобы обнаружить кровожадные намерения, нужно копнуть глубже. Но если это вас успокоит, сквайр, то я не знаю ничего, что связывало бы ее со смертями Пирбрайта и Девереллов. В деле Гейнфорда у нее была возможность заглянуть в его спальню и включить газ, но нет никаких доказательств того, что она это сделала.
— Что ж, версия о завещании Родуэя не привела вас ни к чему, — заметил Уэндовер, и это прозвучало, как вздох облегчения. — Да она и не покрывает все произошедшее. Ведь со смертью Роберта Деверелла связано и дело об украденном золоте и убийстве Пирбрайта. А последний не был ни родственником Девереллов, ни Фельденов.
— Как и кролики Эллардайса, — добавил сэр Клинтон. — Сквайр, вы затронули другую сторону дела. Пирбрайт присматривал за лагерем Цезаря и умер в этом районе. Кролики также были местными. И Деверелл этой ночью был в тех же краях. Но вот Роберт Деверелл умер от вражеского орудия, а Энтони Гейнфорд отравился газом. И это отличается от смертей кроликов, Пирбрайта и Генри Деверелла. То, что они умерли поблизости от римского лагеря, кажется слишком странным совпадением. В этом месте есть что-то зловещее. Можно подумать, что «местный Нострадамус» был прав. И та бумага, которую Деверелл передал Ашмуну — это был набросок карты окрестностей римского лагеря. Но давайте отложим эту мистику и вернемся к главной теме. Она еще не исчерпана, как вы могли предположить. Мы рассмотрели наследников старого Родуэя, и вы не позволили мне искать убийцу среди них. Но что насчет людей, у которых нет прямого мотива, но есть косвенный?
— Я не понимаю, к чему вы ведете, — признался Уэндовер. — У кого мог быть, как вы выразились, косвенный интерес?
— Например, у вашего друга Эллардайса, — указал сэр Клинтон. — Он же помолвлен с одной из наследниц, не так ли? Для него было бы неплохо, если бы она получила приличное наследство, ведь это возместило бы его потери с малайским каучуком.
— Ой, чепуха, — отмахнулся Уэндовер.
— К таким вещам следует подходить без предвзятости, — покачал головой сэр Клинтон. — Ваш молодой друг — приятный парень, я знаю это. Но к делу это не имеет никакого отношения. Мне уже встречались очень симпатичные убийцы. Камлет собрал много любопытных подробностей, связывающих Эллардайса с этими делами. Перед прошлым налетом Эллардайс навестил Роберта Деверелла. Он зашел к Пирбрайту в ночь смерти последнего. Накануне смерти Энтони Гейнфорда доктор был на вечеринке у Фельдена и, подобно мисс Стэнуэй, подымался наверх. Опять-таки и в деле Пирбрайта, и в деле Генри Деверелла был обнаружен гиосцин или нечто подобное. А Эллардайс регулярно применяет гиосцин в своей практике. И, наконец, о том, что Эллардайс после бриджа отправился прямо домой, мы знаем только с его собственных слов. Его телефон был недоступен, и никто не мог позвонить ему и выявить, дома он или нет. Сам он говорит, что случайно повредил телефон. Но мы знаем, что он мог умышленно сломать его, чтобы предоставить себе свободу отправиться куда-либо под покровом ночи. Что ни говори, а здесь много примечательных подробностей, сквайр. Я не должен быть предрасположенным ни по отношению к Эллардайсу, ни к кому-либо еще. Что я и делаю.
— А как насчет непредрасположенности к мулату? — спросил явно раздраженный Уэндовер. — Он хвастался своей Новой Силой, а ее демонстрация оказалась смертельной: тут и рыбешки, и кролики, о которых рассказывал Эллардайс…
— Снова Эллардайс! — лукаво заметил сэр Клинтон.
— Ну, и что? Вы же сами подбивали его присматривать за Ашмуном. И не можете отрицать это. Я говорю о том, что этот чертов Ашмун похваляется тем, что может убивать Новой Силой, причем в поблизости от лагеря Цезаря. Так что подозрений против него должно быть больше, чем против всех остальных.
— Единственные Силы, о которых я что-то знаю — это силы полиции, и они не так-то новы. Но, кажется, вы лучше разбираетесь в этом предмете. Но скажите, сквайр, какой мотив мог быть у нашего друга Ашмуна? Конечно, он может быть маньяком, но у меня нет серьезных оснований подозревать его в получении какой-либо выгоды от смертей Девереллов, Пирбрайта и Гейнфорда. С другой стороны, в деле Пирбрайта у него есть железное алиби, а также у него есть алиби на время последнего преступления, хотя мы еще не подтвердили его. По отношению к Ашмуну я не предвзят. Дайте мне то, что можно инкриминировать ему, и я в деле. Но пока ничего такого нет, я ничего не стану делать.
— Судя по всему, Генри Деверелл перед смертью был накачан мидриатиком, — заявил Уэндовер. — А по пути он заходил к Ашмуну. Причем он не просто отдал бумагу. Ашмун пригласил его внутрь на минуту-другую. Когда вы приходили к Ашмуну, он предлагал вам выпить?
— Гостеприимность — не преступление, — ответил сэр Клинтон. — Он предлагал.
— Тогда, возможно, он предлагал и Девереллу. А добавить гиосцин в напиток не сложно.
— Если он у вас есть. Но даже если и так, то вы не сможете вызвать все симптомы, проявившиеся у Деверелла.
— Возможно, там был не только гиосцин, — предположил Уэндовер. — Может быть, стрихнин или что-то подобное.
— Концентрат ангостуры?[44] Сквайр, бросьте, так не пойдет. Симптомы Деверелла были точно такими же, как и у Пирбрайта. Доктор Гринхольм не нашел алкалоидов стрихнина в теле Пирбрайта. Так что для предположения, что Деверелл мог быть отравлен стрихнином, оснований нет, по крайней мере, на данный момент.
— Думаю, вы правы, — нехотя уступил Уэндовер. — Ну, я ничего не понимаю.
— Как и я, если от этого вам станет легче, — добавил старший констебль.
— Ашмун удивился, услышав о смерти Деверелла?
— Нет. Понимаете, я не упоминал о его смерти, Ашмун также не упомянул о ней. Можете считать это либо его неведением, либо хитростью. Но поскольку вы постоянно говорите о гиосцине, я у вас кое-что спрошу: откуда Ашмун мог его получить? Это не так-то легко.