Сразу же подхожу к нему, чуть не споткнувшись, хотя я трезва как монахиня. И практически падаю в его объятия, мой рот впивается в его. Он обхватывает меня руками, успокаивая. От Эйдана хорошо пахнет. У него восхитительный одеколон, который я так люблю. Его язык мятный, вкусный, без намека на алкоголь.
— Ты трезвый, — говорю я, отстраняясь, чтобы посмотреть на него.
— Я хочу быть абсолютно трезвым сегодня вечером, — отвечает он мне, пристально глядя мне в глаза. — Ты выглядишь как мечта, Айви.
Я застенчиво улыбаюсь.
— Ты и сам не так уж плох.
Он мягко улыбается.
— Я видел, как ты танцуешь.
— И?
Его глаза загораются.
— И я хочу сделать это с тобой.
Мое сердце быстро бьется в груди.
— Я бы тоже этого хотела.
Он проводит большим пальцем по моей щеке. Смотрит на меня как зачарованный, и в моей груди разливается тепло. Я чувствую себя ходячим пламенем, когда Эйдан так смотрит на меня.
Ана прочищает горло рядом с нами и ухмыляется.
— Куда подевался твой самодовольный братец?
Ему требуется некоторое усилие, чтобы посмотреть на нее.
— Он пригласил девушку на танец.
Ана возвращает свое внимание к танцполу, прищуривая глаза и осматриваясь.
— Хм. Думаю, я пойду поищу его.
— По какой причине? — настороженно спрашиваю я.
Она одаривает меня дразнящей улыбкой.
— Думаю, будет очень весело завести этого мужчину. Он ведет себя так, будто весь мир у его ног. Я хочу, чтобы он чувствовал себя отвергнутым… человек должен время от времени чувствовать отказ, чтобы напоминать себе, что он не самое лучшее, что есть на свете.
— Ана, — предупреждаю я. — Это звучит как садистская игра.
— О, ты даже не представляешь, — искренне говорит она. — Выпьем утром чайку, после того как отвергну его к чертям собачьим.
У меня отвисает челюсть, когда она заказывает напиток. Через несколько минут мужчина оказывается в ее полном распоряжении, и, как обычно, Ана пускает в ход все свое обаяние.
Я вдруг понимаю, что они с Алексом совершенно одинаковые. Они оба бесспорно обаятельные люди. Вместе они были бы чертовым хаосом.
— Это может быть забавно, — говорю я Эйдану.
Он едва обращает на нее внимание. Его взгляд все еще прикован ко мне. Его руки блуждают по всему моему телу. Его пальцы пробегают по моим ногам. Он опускает голову мне на грудь и мучительно стонет.
— Айви, я так сильно хочу быть внутри тебя, искусительница.
Я улыбаюсь ему, проводя пальцами по его волосам.
— Ты согласился повеселиться со мной.
Он дьявольски ухмыляется.
— Я могу это сделать. Только для тебя. Только на эту ночь.
Он позволяет мне выпить, и это действует на меня так, что у меня уже кружится голова самым восхитительным образом. Затем Эйдан ведет меня на танцпол. Я обнимаю его и целую через две секунды после начала танца. Его руки обхватывают мои изгибы, притягивая к своему твердому телу. Я ощущаю каждый сантиметр его тела, и пока его губы целуют любую обнаженную кожу, до которой он может дотянуться, я запрокидываю голову, глядя на огни, чувствуя, как комната кружится в разноцветных лучах.
Я безумно счастлива.
Я хочу вечно быть в его объятиях.
Я хочу чувствовать, как его губы посасывают и покусывают каждый сантиметр моего тела.
Я сгораю от желания, и когда его губы возвращаются к моим, томно целуя меня, понимаю, что мы не танцуем. Мы прижаты друг к другу, моя нога обвивает его бедро, его рука держится за мое бедро, прижимая меня к себе. Мы целуемся, его поцелуи страстны, прикосновения его языка к моему говорят о его отчаянии.
Сердце бешено колотится, когда он по-хозяйски хватает меня за задницу, как бы отгоняя весь мир, как бы говоря: «Не мешайте нам, мы заняты».
И как раз в тот момент, когда я думаю, что он собирается завести меня в темный угол и заняться мной, тот отстраняется и ведет меня обратно в бар. К тому времени я замечаю Алекса за одним из столиков, и рядом с ним блондинка, но это не та блондинка, на которую он обращает свое внимание. Его глаза следят за Аной на танцполе. Она танцует с другим мужчиной, и Алекс выглядит немного растерянным.
Я подхожу к нему, чтобы поприкалываться.
— Ты в порядке? — спрашиваю я, сдерживая улыбку.
— Твоя подруга — дразнилка, — говорит он мне. — Я не могу представить себе более полярную противоположность тебе, Айви.
Я приподнимаю бровь.
— Тебе не нравится Ана?
Он выпивает шот и практически выскакивает из-за столика.
— Я этого не говорил, — говорит он мне, а затем уходит.
— Они будут заниматься этим всю ночь напролет, — говорит мне Эйдан. — Заводить друг друга. Еще до рассвета они окажутся в одной постели.
Я смеюсь.
— Пока я в твоей постели, мне все равно.
Взгляд Эйдана прожигает меня насквозь.
— Ты будешь в моей постели, Айви, и ни в чьей другой. И так будет всегда.
***
Эйдан открывает дверь, и я чуть не падаю внутрь, но он крепко обхватывает меня руками, удерживая в вертикальном положении. Его губы не отрываются от моих, когда мы врываемся в квартиру. Я расстегиваю его рубашку, а он задирает мое платье.
— Всю ночь хотел сорвать с тебя эту вещицу, — рычит он, обхватывая мои бедра.
Затем он хватает меня за голую попку, прижимая к себе. Приподнимает меня, и я уже расстегиваю пуговицы на его рубашке, жадно целуя открывающуюся кожу. Он прижимает меня к ближайшей стене, рукой теперь блуждает между моих ног, поглаживая мою сердцевину. Я задыхаюсь, отрываясь от его губ, и втягиваю воздух в легкие. Волны удовольствия обжигают мое тело, согревая живот, вызывая покалывание во всем теле.
— Боже, Эйдан, — стону я.
Он хмыкает, отстраняясь, чтобы посмотреть на меня, его губы распухли.
— Блядь, мне нравится, когда ты меня так называешь.
— Зову тебя Эйданом?
— Это уничтожает меня, Айви. Не останавливайся. Больше никакой этой «мистер Уэст» херни. Не в офисе.
— Эйдан, — шепчу я, и он на мгновение закрывает глаза, наслаждаясь.
Я повторяю его имя снова и снова. Стону его, шепчу. Я облизываю дорожку вниз по его шее, повторяя его. Кусаю его за мочку уха, клеймя его имя своими зубами. Эйдан, Эйдан, Эйдан.
Мы едва успеваем добраться до спальни, и к этому моменту уже почти полностью раздеты. Лифчик падает на пол, платье все еще скомкано на бедрах, а трусики исчезли где-то по пути в спальню. Эйдан опускает меня на кровать и стаскивает свои боксеры. Здесь нет медленного пламени. Он широко раздвигает мои ноги и сразу же входит в меня, громко застонав. Это стон боли, и Эйдан говорит о часах его пыток.
Он жестко трахает меня, его руки повсюду, хватает меня за грудь, за бедра. Эйдан входит в меня, дышит мне в рот, а затем опускает голову между моей шеей и плечом. Языком облизывает мое горло, а тело двигается все быстрее. Он дикий, неумолимый, и я выгибаю спину, раздвигая ноги еще шире, приветствуя это.
— Ты идеальна, — выдыхает он. — Ты ощущаешься идеально.
Я провожу руками по его спине, впиваясь ногтями в кожу, пока он подводит меня ближе к краю. Эйдан поднимает глаза, чтобы понаблюдать за мной, его тяжелый взгляд сосредоточен на моем лице, когда я кончаю, поднимаю голову, прижимаюсь губами к его губам, пока качусь на волне удовольствия.
Эйдан кончает сразу после меня, целуя меня в ответ. Это нежный поцелуй, и он замирает, глядя мне прямо в глаза. Выражение страдальческое, но в его взгляде есть нотка надежды.
Он смотрит на меня с таким благоговением, что я с уверенностью понимаю: передо мной тот самый Эйдан, который был раньше — тот самый Эйдан, который есть сейчас — оба они стали одним целым.
***
Эйдан
Сиденья в самолете…
Весь из себя выскочка с тяжелым характером…
Сумка со слоновьим принтом…
Красные и черные волосы…
Я заинтригован, ненасытен…
Я хочу попробовать ее на вкус…
Я хочу попробовать эту сквернословящую красотку…
«Ты думаешь, я красотка?»
Я открываю глаза.
И отчаянно пытаюсь уцепиться за эти фрагменты, которые всегда ускользают от меня, прячутся в уголках моего сознания. Они всегда рядом, но их просто не видно.
Я поворачиваюсь, и моя рука тут же ищет ее. Она спит слишком далеко от меня. Я этого не допущу. Поэтому притягиваю ее к себе, прижимаюсь к ней, словно она — мой спасательный круг.
— Айви, Айви, Айви, — шепчу я, сердце бьется сильнее, когда я вдыхаю ее аромат, высовываю язык, чтобы попробовать ее на вкус. Я поражен. — Ты принадлежишь мне, Айви Монткальм. Мы принадлежим друг другу.
Я так долго чувствовал ее, дорожил ею, задаваясь вопросом, каково это было — смотреть, как она уходит. У меня сжимается грудь, и я чувствую... жалость к своему прошлому «я». Я совершенно опустошен тем, что он — что я — испытал эту боль.
Я утешаю его — себя — тем, что это привело нас сюда, в настоящее, к ней в нашей — в моей — постели. Она — свет в моей тьме, сладкая, благословенная радость в моей жизни.
Я влюбляюсь в Айви.
И это причиняет боль.
И я чувствую ту настороженность, толчок, который говорит мне остановиться, не идти дальше...
И я решаю отступить, потому что знаю, что она не причинит мне боли.
Я знаю, что она здесь, чтобы остаться.
35
Айви
Ана умоляла Эйдана посмотреть поместье на острове. По сути, она целый день преследовала его, и он... сдался.
Мне кажется странным, что мы собираем вещи и отправляемся обратно. Ана не любит природу. Ей плевать, но она продолжает говорить о реке так, будто это Ниагарский водопад, мать его. Я все время говорю ей: «Слушай, снизь свои ожидания. Это действительно не так уж и впечатляюще». Она отвечает смехом, как будто находит все это просто чертовски забавным.
Если она хочет отдохнуть в его доме последние пару дней, которые у нее остались, тогда ладно. Я не спорю. Потому ч