– Духа источник пришед на землю, во огненныя реки разделяяся мысленно, апостолы орошаше просвещая: и бысть им облак орошаяй огнь, просвещаяй тех, и одождяяй пламень, имиже мы прияхом благодать, огнем же и водою… Свет прииде Утешителя, и мир просвети!..
И вдруг я будто поднялся над плитами храма и поплыл – поплыл, как лодка, как по Волге корабль, несло меня, держало в воздухе над землею! «Чудо, чудо», – шелестели пересохшие губы. Я плыл как корабль, в желтом и алом мерцанье свечей, и думал: храм, ты тоже Корабль! Ты – Небесный Корабль, а я – кормчий на Корабле! И ветер надувает паруса! И звездный ветер наполняет паруса, и я плыву по небу, и Корабль мой поднимается в воздух, выше, выше, в синее летнее небо, со всеми людьми в нем; и молятся люди о благом путешествии, и Корабль плывет!
И дыханье Духа Святаго несет его…
– О, Рай, – шепчут губы мои, совсем не по чину.
Да, храм мой любимый! Да, ты – Рай! Эдем ты сладкий, душистый, первозданный, желанный, потерянный, вечный! Мы тебя потеряли когда-то – и вот всю жизнь возвращаемся к тебе! Строим тебя, возводим, возделываем, расписываем, молимся в тебе, собираем с деревьев твоих золотые плоды Сада твоего! Райская красота твоя! Запах и Солнце Райского Сада! Се, человек вступает во храм – это он вернулся в Эдем!
И целуем мы, Эдем, землю твою. И вкушаем мы, Эдем, яблоки твои и виноград твой, мандарины твои и инжир твой! Рай, Рай наш, ты только живи, не умирай! Храм, храм мой, как чудесно, что ты, ты один, у людей в их безмерном одиночестве есть на свете… Каждый родится в одиночестве и умрет в одиночестве. Но ты, мой земной Рай, ты – обещанье, что – нет, не один я на свете… Рай мой примет в золотые кущи меня…
Пахло березовыми почками, берестой пахло. Березовым соком.
Девочки пели в Раю.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
СЕВЕРО-ВОСТОЧНАЯ СТЕНА ХРАМА. ПАСХАЛЬНАЯ ФРЕСКА
Воскресение Христово видевше, поклонимся Святому Господу Иисусу, единому безгрешному. Кресту Твоему покланяемся, Христе, и святое Воскресение Твое поем и славим: Ты бо еси Бог наш, разве Тебе иного не знаем, имя Твое именуем. Приидите вси вернии, поклонимся Святому Христову Воскресению: се бо прииде крестом радость всему миру, всегда благословяще Господа, поем Воскресение Его: распятие бо претерпев, смертию смерть разруши.
Ледоход шел по Волге с шумом, льдины налезали друг на друга, льдины топорщились, как шерсть на жесткой шкуре старого волка. Апрель взломал крепкий лед, и теперь пришла смерть ему.
Реки вскрылись. Потрескался и сколами по теченью двинулся лед на Суре.
Раскололся, зашуршал, веселясь, лед на Ветлуге.
На Пьяне лед почернел от Солнца и подался, расцвел полыньями.
А по Волге – уже торжественно, шумно шел, вольно плыл, и синими рыбами сверкали под Солнцем огромные льдины!
Рыбы Золотые по Волге плывут. Плавники алые над водою торчат. Рыбы ловят весенний воздух ртом, топырят золотые хвосты. Золотые зеркала чешуи синее, грозно-веселое небо отражают. Искры брызгают от чешуи – в торосы! В лед седой и старый!
Старость, смерть тебе пришла! Теперь – юности праздник!
Звери по весенним, зеленым берегам в веселии идут! Ревут и трубят! Бога Воскресшего славят!
Люди по берегам танцуют! Ледоход провожают! Под Солнцем идут золотейшим, под золотой, брызжущей золотым маслом небесной Сковородкой – бредут по берегам: со свечами среди бела дня, с огнями, с лучинами, с факелами, с керосиновыми лампами, с лампадами в голых, от радости дрожащих руках! Идут-бредут, пританцовывают, песни поют-голосят!
Царь Давид на льдине посреди реки, в короне тяжелой, золотой – с арфой сидит! Борода его седая, а в ней золотые нити, вьется на речном холодном ветру! Царь Давид песню звонкую поет. Далеко его слышно!
Поет он:
– Славься, Господь мой и Царь мой! Долго я ждал Тебя! Столько веков, столько тысяч лет я ждал Тебя! И – дождался! Осанна Тебе! Осанна в вышних!
Босяки-бурлаки по берегу бредут! Налегли грудями на ремень! Баржу тянут!
А в барже богатой – чего только к празднику нет: и осетры, как березовые поленья, и хвалынская черная икра – зернистая в бочках, паюсная – в мешках, круглыми да квадратными хлебами вылеплена, – и копченые лещи, и пироги с сомятиной да с луком, и вишневое сладчайшее варенье в стеклянных огромных банках, увязанных чистою марлей, и золотые гривны, и бусы из отборных волжских перлов, и древние книги, обтянутые телячьей кожей, с тисненьем золотым, – и иконы святые в золотых да в серебряных окладах, изукрашенные сканью роскошной, и изумруды воткнуты в медь скани глазами лягушачьими, и сапфиры звездно, морозно сверкают, крича безмолвно: время проходит, а звезда остается над голой головою!.. – и рубины горят каплями застылой Божьей Крови, и аметисты, что спасают от пьянства да от разбоя, ледяными друзами возвышаются, – и живые поросята хрюкают, и кошки заморские мяукают, с голубой как весеннее небо шерстью, с синими как бирюза глазами, а мордочки да хвосты будто в печи обгорели, будто сажей измазаны, черные такие!.. – и лошадиная сбруя, вышитая крупными янтарями с берегов ледяного, чужого моря, и кони живые, в жаркой пустыне, у пустынного царя за мешок золота купленные, и красные девушки в атласных шальварах, в серьгах до плеч, и жирное сладкое масло в холодных бочонках, и густое безумное вино в холодных бутылях в рост человека, – такое безумящее, что выпей его – и Мир, весь, покажется винной ягодой на твоей жалкой ладони!.. – и кольца золотые, и перстни с самоцветами – Очами Земли, и быки племенные, и коровы священные, дающие Молоко Небесное; и мешки с апельсинами медными и мандаринами красными, с лимонами золотыми – мечом не разрубить слиток! – и в сундуке кованом – крышку откинь – она, единственная в целом мире, Рыба Золотая, Рыба-Царица, жабры раздуваются, корона с главы валится, глаз в тебя вонзается, и душа твоя – свечой возжигается!
А Рыба, из сундука, на боку лежа, говорит тебе: праздник нынче Великий! Пасха нынче Господня! Не жалко и зажаренной быть в Господню Пасху! Жарьте Меня, люди! Ешьте Меня! Все равно Я воскресну! Так Христос Бог Мой Мне приказал! И всем вам, люди, приказал тоже!
Охотники по берегу тянутся. Ружья за плечами! Стрелы в колчанах! Колчаны на Солнце блестят – больно глазам! Добыча у них в подсумках. Лапы заячьи торчат! Хвосты беличьи огнями синеву жгут! Бекасы да вальдшнепы – клювы высовывают! И вдруг как все – из ягдташей – как на талый снег попрыгают! И кричат: живые мы, живые все, застреленные! Сегодня Пасха! И мы воскресли! И мы!
Рыбари бредут. Смеются! Сеть за собой волокут!
А рыбы, рыбы-то в сети! Чудесный это лов, не иначе!
Круглятся и крутятся, боками играют, хвостами бьют! Серебрятся, взблескивают! В ком свиваются, на мелкие искры распадаются! Шевелятся живым серебром, дышащим золотом! Драгоценные! Живые! Еда людская! Молитва людская!
Бабы тащат кур пестрых, кур цветных и черных, индюшек, дико клекочущих, и красные зобы их вздуваются от ужаса, тащат на закланье, на праздник! Птица, нишкни! Птица, ты же все равно вечная, ты сегодня вновь народишься! Ты на столе воскреснешь! Вылетишь из блюда с жарким! Из пирога вспорхнешь!
Огромный кулич на берегу – как ледяная гора.
Господи, кулич-то Пасхальный в рост человека человека испекли!
И каждый – по кусочку отщипнет! И каждый – в рот смеющийся – Твое сладкое Тело положит! Вином запьет…
По берегу Царица в алых, пурпурных одеждах идет, и шелк лоснится, блестит на Солнце. Царица в руках кулич несет, политый белой млечной глазурью! Наклоняет Царица златокудрую голову в маленькой, с ярко горящим рубином, наследной короне; нюхает сладкий запах свежего кулича.
Нет в груди Царицы раны от пули давней! Нет под ребрами ран от штыков! Сегодня воскресла ты, Святая Мученица! Вдоль берега реки идешь с куличом, с маленьким куличиком в ладонях, наследными перстнями унизанных, Пасхе Господней радуешься!
А рядом с Царицей – сестра ее, Великая Княгиня Елизавета Феодоровна, тихо ступает. Легкие, белые ножки… в белых чулочках… в туфельках белых… Лик затянут белым, праздничным платом. Щеки бледные речной ветер румянит! Ты давно умерла, но ты живая сегодня!
Княгиня Елизавета поднимает руки – из белых рук белого голубя в живую, слепящую синь, подбросив, выпускает!
Лети, голубь! Лети, Дух Святой! Все сегодня лети и празднуй!
А с ними двумя – нынче – сейчас – вот минуту сию – по берегу синей реки ледоходной – Мария Богородица нежно ступает!
Господи, как же прекрасно простое, солнечное лицо Ея!
Как Солнце горит! А может, это Солнце и есть, в сапфирном небе над плывущими по реке льдинами?!
А Магдалина рядом, тут же стоит, счастливая, в нищем рубище своем, в бедной холстине, золотые власы по плечам круглым струятся… в одной руке – перо павлинье, глазастое, синее с золотом… а в другой руке – ярко-красное Пасхальное яйцо, красной краской крашеное…
Чем крашеное, Магдалинушка, скажи?!
И несется над рекой воздух, тает ветер, как вздох:
– Кровью моею… Кровью – твоею!.. Кровью нас всех… и Господа нашего… красили… яйцо живое… Дарите друг другу кровь свою!.. Дарите!.. любите…
А кто там, на горе крутой, на холме нежно-зеленом, среди шумящих, гремящих ручьев серебряных, среди расцветших по склонам цветов алых и небесных?!..
Да это же Сам Христос наш Господь стоит! Руки к небу воздел!
Улыбка Его все вокруг озаряет!
И Сам Он – заря!
Заря над миром взошла! Христос Царь наш взошел!
И Апостолы колени преклонили вокруг Христа Бога. Он – во круге, а они – вкруг Него, на коленях!
А где же Иуда?! А, тут Иуда! Плачет! Головою в землю уткнулся! Во снег последний, слежалый, жалкий…
– Прощен ты, Иуда! – Христос Бог кричит и руки выше воздымает. – Прощен ты сегодня! Сегодня – великая, светлая Пасха Моя! Все прощены! Все – любимы!