С той поры совсем перестала Ирочка про семью Витину разговор заводить.
Просто принимала его у себя раза три-четыре в месяц. Радовалась ему, ласкам его…
Странные у них отношения были, у всех троих. Странные… ну а в какой семье в шкафу скелет не спрятан?
Вернулся Виктор от Иры домой.
Ужинали они во дворе, потому что было тепло. Сима принесла еду на стол, увидела, как играет с подросшим Ванькой отец.
– А вот еще чего тебе папа из города привез! Гляди, это самолет! Вот какой! Вот, гляди, как он работает…
Виктор развернул коробку, достал большую красивую игрушку. Ванька аж подскочил от радости:
– Вот это да, папочка, спасибо! Пап, а давай полетаем!
– Сначала, Вань, суп, потом котлеты с картошкой. А потом полетаем! – сказала Сима строго.
– Пап, а нельзя наоборот? – умолял мальчик.
– Это как мама скажет!
– Нет, нельзя. Садись и ешь! – Сима была неумолима. Хотя, конечно, самолет ее обрадовал больше, чем самого Ваньку. Значит, любит сына Витя. И в городе не забыл в детский магазин зайти. Не только об Ирочке думает, но и о них…
– Видишь, мама как сказала! – поддержал жену Зорин. – Садись и ешь, а потом уже самолет!
– Мама строгая, а ты добрый! Ну ты же разрешишь? Ты же папа, ты главнее мамы, правда? – улыбнулся мальчик.
Он обнял отца. Сима посмотрела на ребенка, потом на Виктора.
– Конечно, Ванечка, главнее. Папа самый главный. Как решит – так и будет.
– Сначала – суп. Потом – игры, – сказал Витя строго.
– Поем, а потом полетаем! – обрадовался Ваня. – И ты со мной, да?
– Ну конечно!
Сима подняла глаза на Виктора.
– Что в городе нового?
– Все по-старому.
– В субботу тоже поедешь?
– А что?
– Просто тебя хотела попросить… Мастера к субботе фундамент закончат. Василию Аркадьевичу я доверяю… А все ж таки… Лучше б ты сам посмотрел!
– Конечно гляну. Да я и сам хотел! – виновато засмеялся Витя. – Дома я останусь, обещаю!
– Я все съел! Летим! Летим! – потребовал Ванька.
Витя подхватил мальчика и закружил над собой… Ваня хохотал от счастья.
– Нет! На самолете летим!
А Сима глядела на них и думала: «Вот и первые выходные без тебя будут, Ирочка…»
Ирочка шла на свидание к Пал Палычу в кафе «Купидон», как и договаривались.
Ира с годами стала еще эффектней: туфли на высоких каблуках, платьице в облипку. Окрас личика, правда, очень яркий, но ей идет!
– Прямо любуюсь тобой! Здравствуй, красавица! – Пал Палыч просиял, увидев ее.
Ира забыла о своих сомнениях и волнениях: поначалу что-то недоброе почудилось ей в звонке любовника. А теперь вот комплимент с порога, значит, все отлично будет!
– Привет! Зачем звал, да еще на люди! – Она села за столик, закинула ногу на ногу.
– Красавица! Прямо вот жалко с тобой расставаться, – вздохнул мужчина.
– Что? – встревожилась Ира. – Как это расставаться, с чего это расставаться, я не поняла?
– Ха! А вот с того. Дорого ты мне стоишь, Ира! – посмотрел на нее в упор любовник. – Ты бы работать, что ли, пошла! Все было бы дело. И не тосковала всю неделю. И денег бы не просила столько.
– Да сколько я прошу? Господи боже мой, даже стыдно говорить про эти копейки! – искренне возмутилась Ирочка.
– Стыдно? А мне вот не стыдно стало. И знаешь почему? Не один я у тебя, Ирочка. И все эти годы я прекрасно об этом знаю. Каждые выходные у тебя пасется этот хмырь деревенский. Так пусть он, а не я, семейный человек, оплачивает все твои расходы.
– Какой хмырь, Паша?
– Хмырь по имени Витя Зорин. Я давно все справки навел. Это для меня не новость. А новость вот какая: мы расстаемся. Так что вряд ли, Ирочка, могу быть тебе теперь чем-то полезен!
– Ты что же, другую себе завел? – Ира вся закипела. – Ты что же, вот так можешь меня оставить?
– А если и так! А если и завел? Мое право, Ирочка. А содержать двух любовниц я не в состоянии. Я – не падишах. Гарем мне не по карману. Все сбережения с книжек улетели в неизвестном направлении! Разве ты не знаешь об этом? Или в другом государстве живешь?
– Так ты… ты меня правда бросаешь? – До Иры только дошла серьезность его намерений. – Ты – меня, козел ты старый!
– Зачем так грубо? Мы расстаемся добрыми друзьями. Вздумаешь меня шантажировать – припомню тебе историю с Геной. И твое в ней участие. Так что расходимся по-доброму. В ресторане плачу за тебя последний раз. Дальше уже сама, голубушка. Да ты не плачь, не пропадешь! – усмехнулся Пал Палыч. – Такие дамочки, как ты, в огне не горят и в воде не тонут! Господи, где были мои глаза раньше!
– Ты что ж, меня больше не любишь? – стала давить на жалость красотка.
– Не кипятись и не ори на весь зал! Хорош комедию ломать, а? Про какую ты любовь говоришь, когда ты почти официально спишь с двумя мужиками? Ну что молчишь? Или нас не двое, а? Трое? А? Ну не молчи, королева! – И он засмеялся.
Этот смех был так отвратителен, так омерзителен, что Ирочке стало бесконечно жалко себя. Как она могла, как она могла дарить свое божественное тело этой старой обезьяне, этому сатиру, этому…
Про себя она обозвала его еще хуже, крепкие словечки в ее лексиконе еще как водились!
Ну, раз все кончено, так она уйдет первая! У нее Витька есть, он-то никуда не денется! Его-то любовь никогда не кончится!
Ирочка быстро вскочила и как дернет скатерть… На пол полетели и тарелки, и фрукты, и бутылка дорогого вина.
– Официант, счет, пожалуйста! – крикнула она на прощание.
Гордо развернулась и также гордо ушла – красивой походкой, через весь зал, постукивая каблучками…
Прощай, Пал Палыч! Не больно-то много она и потеряла!
Пока Ира с любовником разбиралась, Сима вместе с другими женщинами кормила цыплят. Вдоль забора, заглядывая на птичье хозяйство, шел Ленчик-уголовник с приятелем.
Постарел Ленчик, попил вволю, бороденку себе отрастил, а как был сволочью, так и остался.
– Ишь жируют буржуи! – сплюнул он. – Вдвоем не справляются, холуев наняли.
– Так, Лень, людям тоже надо где-то работать, – вмешался его приятель.
– Вот ты работаешь?
– Не!
– А к ним бы пошел?
– Да ни за что! Они же душу вытрясут, заставят пахать с утра до ночи, хуже любого колхоза. А пространство-то малое, все на ладошке, тут и не сачканешь. На фиг надо на них работать!
– Вот ты человек правильный, – подвел итог Леня. – И я тоже. А эти… Поубивал бы буржуев! Ничего, потрясем мы их еще! И скоро!
Во дворе нового дома Симы отмечали новоселье. Дом получился небольшой, но уютный, рядом с фермой.
Народу на новоселье собралось немного: строители во главе с Василием Аркадьевичем, несколько человек, что работали у Симы в хозяйстве, они с Витей, ну и, конечно, учительница Мария Ивановна.
– Разрешите все-таки тост! За хозяйку нового дома, за Серафиму! – поднял бокал Василий Аркадьевич.
Витя кашлянул, Сима поднялась:
– Нас тут хозяев двое – я и муж. Наравне мы. И дом этот такой же его, как и мой. И сын у нас общий. И ферма. Так что если уж хотите выпить, Василий Аркадьевич, так за нас обоих. Только так. И никак иначе.
– Симочка, ну… Ну не обижайтесь! Я просто Виктора знаю меньше. Но уважаю так же, как и вас. Все кругом рушится, а вы строите. И я, как человек, чья профессия – строительство, не могу нарадоваться вам. За вас! – смутился архитектор.
Все чокаются, говорят добрые слова.
– Так, может, поцелуетесь? – спросила Мария Ивановна бывшую ученицу. – Сима, Витя, давайте, вставайте, за вас же!
Народ радостно подхватывает идею:
– Горько! Горько!
Сима поглядела на мужа, подумала, встала было, да села опять…
– В другой раз, – ответила Сима строго, не захотела целоваться. Про Ирку вспомнила. И про то, что там он каждые выходные…
Витя тоже поднялся. Но, поймав взгляд Симы, все понял. Сел…
– Ну, тогда давайте за здоровье! – закричала Мария Ивановна, чтобы сгладить неловкость.
– Прекрасный тост, – поддержал ее архитектор, – Машенька, прекрасный тост! За здоровье!
И гости начали чокаться…
Гости пили-гуляли… А Ленчик с приятелем тут как тут, затаились у забора, дом разглядывают.
– Ты гляди – вот отгрохали дворец. А все на наши с тобой трудовые копейки, – окрысился Ленчик.
– А чего на наши-то?
– Ты считать умеешь?
– Ну?
– Закон есть такой в арифметике: если чего-то откуда-то убыло, значит, куда-то все это прибыло. Вот к ним и прибыло. А от нас, значит, убыло! Полдеревни с голым задом ходит. Да какой там полдеревни, вся! И мы с тобой, въехал? А буржуи шампанское глушат… У, ненавижу!
– А то! – согласился приятель.
– Так пусть поделятся. Витек, а Витек, поди сюда на минуту, – прокричал Ленчик через забор, подзывая Зорина.
Сима тревожно поглядела вслед Вите, вставшему из-за стола. Он двинулся к Ленчику. Никто, кроме Симы, этого не заметил.
Гости за столом пели песни. Архитектор склонился к уху Марии Ивановны:
– А другой тост за вас, старшая сестра!
– Да перестаньте вы, неудобно! И не называйте меня так, мне уже исполнилось так много… – смутилась Мария Ивановна, – так много, что я даже не могу вам назвать цифру…
– А вот это мне совершенно неинтересно! – перебил ее архитектор. – Мне интересно другое! – И он обнял учительницу за плечи…
У ворот Ленчик с приятелем наехали на Витю.
– Ты б хоть угостил, что ли! Чего жмотишься!
– Что пить будете? – хмуро спросил Зорин.
– А чего сами пьете?
– Вино сухое. Шампанское.
– О! Я ж говорил – буржуи! Ну, Витек, ну молодец! Да ладно, я пошутил. Я к благородным напиткам непривычный. Ты, брат, денег-то дай нам, хоть пивка попьем!
– Морда не треснет? – усмехнулся Витя.
– Чё, жадный стал, а? Мы ж тоже люди, – завелся Ленин приятель, – помним тебя с детства… Денег дай!
– Ладно! – Виктор протянул им несколько купюр. – Берите! И уходите!
Деньги они взяли, но не ушли. В кустах спрятались. А Виктор вернулся за стол.