Я добавила себе несколько дополнительных задач. Я хотела, чтобы там присутствовали все трое из моих друзей-полукровок. Нам понадобится вся доступная помощь.
Я поискала Абдо в саду гротесков, как только вернулась в комнату. Он свисал вверх тормашками с фигового дерева, но спрыгнул вниз, как только я подошла, и предложил мне орешки гола.
– Сегодня я видела твою труппу издалека, – сказала я, усаживаясь на землю рядом с ним, скрестив ноги. – Жаль, что я не могла представиться, потому что мне стыдно просить твоей помощи, когда мы даже не встречались.
– Не говори так, мадамина! Конечно, я помогу, если смогу.
Я рассказала ему о происходящем.
– Приводи всю свою труппу. Я оставлю вам место в расписании выступлений. Оденьтесь… эм…
– Мы знаем, что подобает для двора Горедда.
– Конечно. Прости меня. Там будут и другие, нашего вида, другие… какое порфирийское слово ты использовал?
– Итьясаари?
– Да. Ты знаком с Громогласом и мисс Суетливость из сада?
– Конечно, – сказал он. – Я вижу все, что ты разрешаешь мне видеть.
Я подавила дрожь, гадая, мог ли он ощутить мои эмоции, витающие в воздухе, как это делала Джаннула.
– Я хочу, чтобы вы все помогали друг другу и работали вместе, как сейчас помогаете мне.
– Как прикажешь, мадамина. Ты права. Я буду там и буду готов.
Я улыбнулась ему и встала, чтобы уйти, отряхнув юбки.
– Мадамина на порфирийском означает «дева», как «граусляйн» на самсамийском?
Его глаза расширились:
– Нет, конечно! Это означает «генерал».
– По-почему ты меня так называешь?
– Почему ты назвала меня Фруктовой Летучей Мышью? Мне нужно было тебя как-то называть, а ты приходила сюда каждый день, словно проверяя свои легионы. – Он смущенно улыбнулся и добавил: – Однажды, давно, ты сказала кому-то здесь, той девушке с красивыми зелеными глазами, той, которую отослала. Ты произнесла свое имя вслух, но я неправильно понял его.
Нас обдувал удивленный ветер.
Я не знала, где Ларс спал ночью, но я слышала достаточно намеков из разных источников, и я боялась, что мне придется снова встретиться с Виридиусом.
Я подождала до утра, приготовила себе чашку крепкого чая и отправилась прямо в сад. Я взяла Громогласа за руку, провалившись в видение. К удивлению, казалось, весь мир развернулся передо мной: город, сияющий розовым в отсветах рассвета, светящаяся лента реки, далекие фермерские угодья. Ларс стоял на парапете барбакана, на двух разных зубцах, играя на дудках для рассвета и города у его ног. Мое эфемерное присутствие не остановило его. Я позволила ему закончить, втайне наслаждаясь чувством полета над городом, ободренная его музыкой. Было захватывающе лететь так высоко и не бояться упасть.
– Это ты, Серафина? – наконец спросил он.
– Да. Мне нужна твоя помощь.
Я рассказала ему, что боюсь за Ардмагара, и он может понадобиться мне в любое мгновение, что другие нашего вида – Абдо и дама Окра – будут там, чтобы помочь, и рассказала, как узнать их. Если он и удивился, услышав о других полудраконах, самсамийский стоицизм Ларса не дал ему это никак показать. Он спросил:
– Но откуда придет опасность, Серафина? Атака на замок? Предатель в этих стенах?
Я не знала, как рассказать ему о наших подозрениях. Я начала осторожно:
– Знаю, что ты не любишь обсуждать Джозефа, но…
Он оборвал меня:
– Нет. Мне нечего сказать о нем.
– Возможно, он замешан. Возможно, это он стоит за всем этим.
Его лицо помрачнело, но решимость не растаяла.
– Если и так, я буду с тобой против него. Но я поклялся не говорить о том, кто он. – Он рассеянно потеребил трубку волынки. – Возможно, – сказал он, – я приду с оружием.
Я не думала, что Киггз позволит кому-то, кроме дворцовой стражи, воспользоваться оружием.
– У меня всегда есть кулак и волынка!
Эм… да. Так держать, Ларс.
Это будет запоминающийся вечер в любом случае.
Я поумнела и не стала связываться с дамой Окра мысленно. Мне не нужен был черно-синий нос на годовщину Мирного Договора.
Я работала быстро и ворчливо все утро, командуя развешиванием гирлянд, размещением подсвечников и буфетов, передвижением клавесина – который походил на гроб, когда четверо мужчин несли его без ножек через дверь, – и другими бесчисленными делами. Все это время я осознанно пыталась привлечь внимание дамы Окра, не связываясь с ней. Мои попытки вызвать ее, спроецировать фальшивую необходимость – мои вздохи, и суетливость, и бормотание: «Я бы не отказалась от помощи дамы Окры!» потерпели полный крах.
У меня едва хватало времени на то, чтобы рвануть в свои комнаты и переодеться на ужин. Я уже приготовила красное платье, подаренное Милли, так что мне не пришлось раздумывать, и нужно было лишь сменить верхний наряд. Нельзя рисковать, раздеваясь: служанка могла зайти в любую минуту, чтобы сделать мне прическу. Глиссельда настояла на этом, даже пригрозила мне Милли, если я не поклянусь, что не стану сама делать себе прическу.
Прибыла служанка. Сопротивление моих волос было подавлено. Моей первой реакцией при виде себя в зеркале был шок и мысль о том, какая длинная у меня шея. Мои волосы обычно скрывали этот факт, но когда они поднялись над головой, я стала похожа на камелопарда[31]. Декольте платья Милли явно делу не помогало. Ух.
Я повесила серьгу Ормы на золотой цепочке на шею, скорее чтобы успокоить нервы чем-то дорогим для себя, чем из-за возможности использовать ее. Кто знал, где он, и мог ли вообще получить сигнал. Серьга была интригующей подвеской. Я больше не боялась, что Ардмагар узнает ее. Пусть скажет мне два слова об Орме, пусть только попробует. Он получит отпор, какого не ожидал.
Конечно же, никто не станет пытаться убить его, пока я буду стоять рядом и разносить его в пух и прах.
Я никогда не присутствовала на пиру такого размаха. Меня посадили как можно дальше от главного стола, но я хорошо видела Комонота. Ардмагар сидел между королевой и принцессой Дион, Киггз и Глиссельда расположились по другую руку от королевы, и вдвоем тревожно осматривали комнату. Сначала я приняла это за простую бдительность, но потом Глиссельда заметила меня, с энтузиазмом помахала и показала на меня своему кузену. Ему все равно понадобилось мгновение, чтобы заметить меня, потому что я была не совсем похожа на себя.
Потом Люсиан улыбнулся, когда ему удалось справиться со своим удивлением.
Я едва могла вспомнить ассортимент и количество блюд: стоило делать заметки. Здесь были вепрь, и оленина, и различные виды птиц, пирог из павлина с огромным раскрытым хвостом, салаты, мягкий белый хлеб, миндальный заварной крем, рыба, инжир, финики Зибу. Мои соседи по столу, дальние родственники герцогов и графов, сидящих на другой стороне комнаты, добродушно посмеивались над моим желанием попробовать все.
– Это невозможно, – сказал пожилой мужчина с козлиной бородкой. – Нет, если ты надеешься сама выйти из-за стола.
Пир закончился высоким горящим шестиуровневым тортом, представляющим маяк Зизиба. Увы, я правда объелась – и к тому времени слишком волновалась, чтобы попробовать его.
Спасибо Небесам, что я могла полностью положиться на своих музыкантов, потому что попала в толпу, направляющуюся в главный зал, и не успела бы добраться туда, чтобы всех усадить. Когда я вошла, симфонический оркестр уже играл увертюру, одно из этих бесконечных произведений, которые можно повторять снова и снова, пока не прибудет королевская семья и не начнется первый танец.
Кто-то ухватил меня за правую руку и прошептал на ухо:
– Готова?
– Настолько, насколько можно быть готовым к неизвестному, – ответила я, не смея взглянуть на него. Он пах миндалем, словно торт с марципанами.
Краем глаза я видела, как он кивнул.
– Сельда спрятала фляжку с кофе зибу где-то для тебя на сцене в том случае, если начнешь засыпать. – Киггз хлопнул меня по плечу и сказал: – Оставь павану для меня.
Он исчез в толпе.
31
Как только Люсиан ушел, ко мне подошла дама Окра.
– Что тебе нужно? – ворчливо спросила она.
Я отвела ее к стене большого зала, прочь от толпы людей. Мы стояли рядом с высоким канделябром, словно прятались под деревом.
– Мы волнуемся о безопасности Ардмагара сегодня вечером. Могу я рассчитывать на вашу помощь?
Она подняла подбородок, пытаясь отыскать в толпе Комонота.
– Что мне делать? Ходить за ним хвостиком?
– Незаметно следить за ним, да. И прислушивайтесь, эм, к своей интуиции.
Ее толстые очки отражали пламя свечей.
– Логично.
Я поймала ее за атласный рукав, когда она повернулась, чтобы нырнуть в толпу гостей.
– Могу я связаться с вами мысленно?
– Ни за что! – Она опередила мои возражения. – Если я тебе понадоблюсь, я буду рядом.
Я вздохнула:
– Ладно. Но здесь не только я. Вы можете понадобиться кому-то другому.
Морщинки у ее рта стали глубже.
– Кому другому?
Я открыла и закрыла рот, поразившись, что забыла: она не жила в моей голове. Лишь Абдо видел сад.
– Другие… такие, как мы, – быстро прошептала я.
На ее лице отразился широкий спектр эмоций всего за несколько секунд – удивление, печаль, шок, радость, и закончилось все тем, в чем она особенно была хороша – раздражением. Она стукнула меня своим веером.
– Не могла мне рассказать? Ты имеешь понятие, сколько мне лет?
– Эм, нет.
– Сто двадцать восемь! – рявкнула она. – Вот сколько лет я провела, думая, что я одна. А потом ты, гарцуя, входишь в мою жизнь, чуть не устроив мне припадок, а теперь смеешь сказать мне, что есть и другие. Как много?
– Восемнадцать, если считать вас и меня, – сказала я, больше не смея ничего скрывать от нее. – Но здесь только двое других: волынщик. – Она издала смешок, явно вспомнив его. – И один из танцоров пигегирии. Маленький порфирийский мальчик.