Тут слезы снова хлынули потоком, и Фиби принялась вытирать щеки тыльной стороной ладони.
— У него есть пушка, ну, пистолет. И мы держим его в ящике на кухне, разряженным, из-за детишек, на всякий случай. А патроны на холодильнике. Мы дрались и кричали, он достал пистолет и вроде бы собирался его зарядить. И я подумала, что он сейчас меня прикончит. Пыталась выхватить пистолет у него из рук, ну тут он и ударил меня по голове рукояткой. Пистолет упал на пол, и тогда Рэнди принялся избивать меня уже руками. Я выскочила из дома, забежала к соседям и вызвала полицию.
Аннет подняла руку, чтобы остановить ее.
— Вот это и есть нанесение телесных повреждений с применением оружия. — И она окинула Саманту и Фиби многозначительным взглядом. — В штате Виргиния за это дают от пяти до двадцати лет, в зависимости от обстоятельств — вида оружия, тяжести ранения и прочее.
Саманта вновь принялась лихорадочно строчить в блокноте. Она слышала об этом, но много лет назад, когда училась в юридическом колледже.
Аннет меж тем продолжала:
— Вот что, Фиби. Ваш муж наверняка будет говорить, что вы первой схватили оружие, ударили его и все такое прочее. Мало того, он даже может выдвинуть против вас обвинения. И что вы тогда на это ответите?
— Да этот гад на десять дюймов выше и весит фунтов на сто больше. Никто в здравом уме не поверит, что я затеяла с ним драку. А копы, если их спросят, подтвердят, что он был пьян и под кайфом. Да он и с ними тоже подрался, и они усмирили эту жирную задницу только электрошокером.
На губах Аннет заиграла довольная улыбка. Она взглянула на часы, открыла папку, достала из нее несколько листков.
— Мне надо позвонить, вернусь через пять минут. А ты, Саманта, возьми пока этот вопросник по разводам. Тут все очень просто. Заполните его вместе с Фиби, постарайтесь собрать наиболее полную информацию. Буду через полчаса.
Саманта взяла вопросник с самым невозмутимым видом, точно успела заполнить дюжины таких бумаг.
Час спустя она вошла в свой маленький офис, закрыла глаза и с облегчением выдохнула. Прежде в этом помещении была кладовая, совсем крошечная. Из обстановки два расшатанных стула и круглый столик, застеленный клеенкой. Мэтти и Аннет извинились за убогую обстановку и пообещали в ближайшем будущем обновить ее. Зато тут было большое окно с видом на автостоянку. И Саманта радовалась, что в комнате у нее светло.
Надо сказать, ее рабочий «кабинет» в Нью-Йорке был не намного просторнее. Вопреки желанию, мысленно она то и дело возвращалась в Нью-Йорк, думала о своей огромной фирме, о связанных с ней надеждах и разочарованиях. Она заулыбалась, осознав, что теперь времени у нее хватает, что никто не давит, не заставляет трудиться сверхурочно, чтобы зарабатывать еще больше денег для хозяев, не без умысла когда-нибудь стать такой же, как они. Она взглянула на часы: ровно 11 утра, и пока она не потратила зря ни одной минуты. И не потратит. Тут вдруг задребезжал старенький телефон, и ей ничего не оставалось, как снять трубку.
— Вам звонят по второй линии, — сказала Барб.
— Кто? — нервно спросила Саманта. Сюда ей звонили в первый раз.
— Парень по имени Джо Дункан. Мне лично это имя ни о чем не говорит.
— А о чем он хочет поговорить?
— Он не сказал. Заявил, что ему срочно нужен юрист, а Мэтти и Аннет сейчас заняты. Так что он весь ваш.
— А по какому вопросу? — спросила Саманта и покосилась на шесть миниатюрных небоскребов, выстроившихся на шкафчике для картотеки.
— По соцобеспечению. Смотрите, тут надо аккуратнее. Вторая линия.
Барб с неполным рабочим днем «стояла на передовой», отвечала на звонки в приемной. Саманта видела ее лишь несколько секунд утром, когда пришла на работу и их познакомили. Еще в центре трудилась Клодель, девушка с неоконченным юридическим образованием, но сегодня ее не было. Словом, настоящее бабье царство.
Она нажала вторую кнопку и бросила в трубку:
— Саманта Кофер.
Мистер Дункан поздоровался, затем долго допытывался, действительно ли она дипломированный юрист. Она заверила его, что именно так, но в последний момент сама засомневалась и подумала: он уловит сомнение в ее голосе и сразу же отстанет. Однако ничего подобного не произошло. Дункан заявил, что прошел через настоящий ад и хочет поговорить об этом. На него и его семью обрушилась целая волна несчастий, и, судя по первым десяти минутам повествования, проблем у него хватало, чтобы загрузить работой маленькую юридическую фирму на несколько месяцев. Он был безработным — его несправедливо уволили, но это совсем другая история, — главные проблемы были со здоровьем. У него диагностировали повреждение диска нижнего отдела позвоночника, а потому работать он теперь не может. Он хотел получить инвалидность, но в соцобеспечении ему отказали. И вот в итоге он может потерять все.
Саманта не могла ничего ему предложить, а потому терпеливо выслушивала его исповедь. Однако через полчаса ей это надоело. Оборвать разговор с таким человеком было трудно — он впился в нее, как пиявка, — но она обещала немедленно связаться со специалистом из соцобеспечения, изложить его проблему, а затем непременно уведомить его о результате.
К полудню Саманта устала и жутко проголодалась. Несколько часов она провела за чтением целого вороха разных бумаг и документов, старалась произвести на клиентов благоприятное впечатление, в глубине души боялась, что не соответствует новой должности, а значит, ее снова вышвырнут на улицу. Но эта усталость и напряжение отличались от тех, в которых она прожила последние три года. Она устала от ужаса, который испытывала при виде реальных человеческих несчастий. При виде доведенных до крайности людей, у которых почти не осталось надежды и которые обращались к ней за помощью.
Для остальных же сотрудников фирмы это был обычный понедельник. Они встретились за ленчем в зале для совещаний, принеся с собой еду в бумажных пакетиках. Быстро ели и обсуждали новые дела, клиентов, разные другие вопросы. Но в этот понедельник главной темой разговора стала, конечно, новый интерн. Всем не терпелось испытать ее, узнать поближе. И в конце концов Саманту все же удалось разговорить.
— Вообще-то мне нужна помощь, — созналась она. — Только что говорила по телефону с человеком, которому соцобеспечение отказало в статусе нетрудоспособного. Что бы это ни значило.
Ее слова встретили дружным взрывом смеха. Очевидно, такую реакцию вызвал именно термин «нетрудоспособность».
— Мы больше не занимаемся делами, связанными с соцобеспечением, — сказала Барб.
— Как его имя? — спросила Клодель.
Саманта помедлила с ответом, всмотрелась в лица новых коллег.
— Так, тогда проясним для начала. Я насчет конфиденциальности. Имеете ли вы — то есть мы — право открыто обсуждать друг с другом свои дела или здесь действует принцип конфиденциальности между юристом и его клиентом?
Это вызвало еще более громкий взрыв смеха. И все четверо разом заговорили, засмеялись, захихикали, продолжая жевать свои сандвичи. И Саманте сразу же стало ясно — здесь, в стенах конторы, эти четыре женщины открыто обсуждают все и всех.
— Внутри фирмы игра ведется в открытую, — сказала Мэтти. — Но за порогом — ни гугу.
— Что ж, хорошо.
— Звонил Джо Дункан, — сказала Барб. — Вроде бы что-то припоминаю.
— Он был у меня несколько лет назад, — кивнула Клодель. — Составил и отправил заявление, ему отказали. Вроде бы у него были проблемы с плечом.
— Теперь болезнь распространилась то ли на позвоночник, то ли на нижние конечности, — сообщила Саманта. — И, судя по всему, дела у него хуже некуда.
— Он серийный жалобщик, — заметила Клодель. — Это, кстати, одна из причин, по которой мы не беремся за дела, связанные с соцобеспечением. Слишком много мошенничества в этой системе. Она прогнила насквозь, особенно в наших краях.
— Так что мне сказать мистеру Дункану?
— Есть юридическая контора в Абингдоне, которая специализируется только по этим вопросам.
Аннет подсказала:
— Называется «Кокрел энд Родз», но больше известна как «Кок энд Роч», проще говоря «Тараканы».[12] Плохие парни, рэкетиры, связаны с продажными врачами и членами комиссии при соцобеспечении. Все их клиенты получают чеки. По тысяче баксов каждый.
— Да тут хоть спортсмен, занимающийся триатлоном, может подать заявку, и «Тараканы» выбьют ему материальную помощь по нетрудоспособности.
— Так что мы никогда…
— Никогда.
Саманта надкусила сандвич с индейкой и взглянула Барб прямо в глаза. Ее так и подмывало спросить: «Если мы не занимаемся такими делами, какого черта ты перенаправила звонок мне?» Но вместо этого просто напомнила себе, что и тут, видно, придется постоянно быть начеку. Три года службы Закону с большой буквы научили ее самым изощренным приемам выживания. Предательство и перерезание друг другу глоток там были нормой, но она научилась этого избегать.
Она не станет обсуждать сейчас этот вопрос с Барб, но припомнит ей это, когда наступит подходящий момент.
Похоже, Клодель в этой группе играла роль клоуна. Ей было всего двадцать четыре, замужем меньше года, беременна и плохо переносила это состояние. Все утро проторчала в туалете, борясь с приступами тошноты и мрачно размышляя о своем еще не рожденном ребенке — мальчике, которого уже было решено назвать в честь отца и который уже доставлял ей столько неприятностей.
Общий тон всех разговоров был на удивление свободным. За какие-то сорок пять минут они успели обсудить не только текущие дела фирмы, но и поговорить об утреннем недомогании Клодель, менструальных болях, родовых схватках, мужчинах и сексе, и, казалось, все еще не наговорились вволю.
Тут их веселую болтовню оборвала Аннет. Взглянула на Саманту и сказала:
— Через пятнадцать минут мы должны быть в суде.
Глава 9
В целом опыт посещения Самантой судебных заседаний нельзя было назвать приятным. Иногда там требовалось ее присутствие, но порой она посещала их добровольно. Саманта училась в девятом классе, когда ее отец, великий Маршал Кофер, пытался выиграть в федеральном суде округа Колумбия дело, связанное с авиакатастрофой. И ему удалось убедить преподавателя Саманты, что ученики должны набираться опыта, а потому ребятам будет крайне полезно увидеть его «в деле». И на протяжении двух дней однокашники Саманты умирали от скуки, слушая свидетеля-эксперта, рассуждавшего об аэродинамике и опасных последствиях обледенения корпуса судна. Саманта была далека от того, чтобы гордиться отцом, и до крайности смущена всеобщим вниманием. К счастью для Маршала, ученики находились в колледже в тот день, когда жюри присяжных вынесло вердикт в пользу производителя самолета, и отец проиграл дело — что было редким случаем. С