Впрочем, в этот раз обстановка как будто ясная. А сердце все равно щемит…»
Улица возле гостиницы. Стоит возле машины задумавшийся Ахмедов. Сигарета догорела до самых пальцев. Ахмедов кидает ее на тротуар, тщательно затаптывает. Из гостиницы выходит Харумбаев. Подходит к Ахмедову. Окликает. Шофер не слышит. Харумбаев трогает его за плечо.
Х а р у м б а е в. Уснул, что ли?
А х м е д о в. Думаю.
Х а р у м б а е в. Дело. Возраст у тебя самый что ни на есть философский. Поехали, Софокл.
Садятся в машину. Харумбаев достает пачку сигарет. Она пуста. Раздраженно комкает ее.
Х а р у м б а е в. Что куришь?
Ахмедов молча достает сигареты и протягивает Харумбаеву. Тот закуривает и откидывается на спинку сиденья.
А х м е д о в. Домой?
Х а р у м б а е в. Домой. Доконают меня эти туристы!.. Вот что, Ахмедыч, — с утра на рыбалку едем.
А х м е д о в. А этот?
Х а р у м б а е в. Придумаем что-нибудь. Ну, в Ургенч, что ли, вызовут…
А х м е д о в. В субботу?
Х а р у м б а е в. В субботу! А тебе что за печаль?
А х м е д о в. Так… Скажи, Халбай, ты в предчувствия веришь?
Х а р у м б а е в. Да вы что, сговорились? Тот мне мистику развел в номере… Ты — здесь о предчувствиях…
А х м е д о в. Веришь или нет?
Х а р у м б а е в. Нет!
А х м е д о в. Не кричи.
Х а р у м б а е в. С тобой рычать начнешь, на людей кидаться.
А х м е д о в. Попробуй как-нибудь. Интересно будет со стороны посмотреть.
Х а р у м б а е в. Не радуйся. На тебя первого кинусь.
А х м е д о в. Давай.
Раздражение прошло. Харумбаев докуривает сигарету. Другим, миролюбивым тоном.
Х а р у м б а е в. Порыбачим, отдохнем, ушицы похлебаем сазаньей…
А х м е д о в. Я не поеду.
Х а р у м б а е в. Вот тебе и на! Сам рвался…
А х м е д о в. Душа не лежит. Скажи, а этот, ну востоковед твой, действительно ученый?
Х а р у м б а е в. Три работы мне его попадались, Ничего, добросовестные. О Хорезме пишет. А что?
А х м е д о в. Не знаю… Глаза у него какие-то…
Х а р у м б а е в. Хищные, правда?
А х м е д о в. Может, и были когда-то… А теперь — усталые… Жалкие, что ли…
Х а р у м б а е в. Пожалел?
А х м е д о в. Может, и пожалел… Такие глаза у человека раз в жизни бывают. Перед смертью.
Х а р у м б а е в. Ты что, Ахмедыч?
А х м е д о в (раздраженно). Не знаю.
Х а р у м б а е в. Ну вот что, останови-ка здесь. Пройдусь… А ты отдохни как следует. Пока.
А х м е д о в. Спокойной ночи.
Трогает машину и, проехав пару улиц, въезжает под своды ворот Коша-Дарваза.
Те же ворота Коша-Дарваза. Далекие выстрелы. Под сводом ворот у костра — караульные. Ополченец-узбек и русский красноармеец.
К р а с н о а р м е е ц. Кури.
О п о л ч е н е ц. Насвай лучше.
Бросает под язык щепоть табака. Тут же сплевывает. К воротам приближается, ведя коня в поводу, Таган.
О п о л ч е н е ц. Стой! Кто идет?
Т а г а н. Это я, Сапарбай-ака.
О п о л ч е н е ц. Таган, что ли?
Т а г а н. Ну да.
О п о л ч е н е ц, Куда собрался?
Т а г а н. В Варагзан, к тетке. Лепешек обещала напечь.
О п о л ч е н е ц. Белоус знает?
Т а г а н. Знает.
О п о л ч е н е ц. Тогда езжай. Осторожнее смотри, басмачи близко.
Отпирает ворота. Таган садится в седло.
Т а г а н. Я быстро. К утру здесь буду.
О п о л ч е н е ц. Поезжай.
К р а с н о а р м е е ц. Зря ты его выпустил.
Ополченец бросает под язык новую порцию табака.
О п о л ч е н е ц. М-м?
К р а с н о а р м е е ц. Пропустил зря. Что случится — отвечать будем.
О п о л ч е н е ц (сплевывает табак). Весь кайф испортил! Ты дым глотаешь, я тебе мешаю? Ничего не случится. Варагзан рядом.
К р а с н о а р м е е ц. Ну-ну… Ночь опять же…
Смутно белеющий в темноте проселок. Глухо стучат по остывшей пыли копыта. Плывут, качаясь, причудливые в темноте силуэты деревьев. Издали доносится вой шакалов. Метнулась ночная птица. Конь беспокойно фыркнул, звякнул удилами. Бьет по нервам тоскливый хохот совы. Таган снимает с плеча винтовку, щелкает затвором. Что-то темнеет впереди у обочины. Подъезжает, всматривается. Девочка в лохмотьях спит, свернувшись калачиком, у края дороги. Вскакивает, испуганно вскрикнув.
Т а г а н. Тише ты! Как зовут?
Д е в о ч к а. Гюль.
Т а г а н. Что тут делаешь? Одна, ночью…
Девочка молчит.
Т а г а н. Заблудилась?
Девочка отрицательно качает головой.
Т а г а н. Мать-то где?
Д е в о ч к а. Нету… Умерла…
Т а г а н. Та-ак… Есть хочешь?
Девочка кивает. Таган достает лепешку и, спешившись, протягивает девочке. Та с жадностью ест.
Т а г а н. Давно одна?
Д е в о ч к а. Третью ночь.
Т а г а н. В Хиву почему не идешь?
Д е в о ч к а. А Хива где?
Т а г а н. «Где, где!»… Что мне с тобой делать?.. Придется назад в Хиву ехать. Поедешь?
Д е в о ч к а. С тобой поеду.
Т а г а н. И откуда ты на мою голову взялась? На, коня подержи. Не бойся, он смирный.
Д е в о ч к а. Не уходи.
Т а г а н. Надо мне. Я быстро. Сейчас вернусь.
Сходит с дороги и углубляется в заросли. Девочка следит за ним расширенными от страха глазами. Слышно, как потрескивают кусты. Шум стихает. Девочка прислушивается. Внезапно в той стороне, где скрылся Таган, раздается глухой крик и шум схватки.
Подавшись вперед всем телом, девочка старается рассмотреть, что происходит в зарослях. Шум прекращается. Слышно, как кто-то идет, не таясь, с треском продираясь сквозь кусты. Девочка с надеждой и страхом смотрит в сторону приближающегося шума. Внезапно лицо ее искажает гримаса ужаса. Она судорожно прижимает к глазам ладони и пронзительно кричит. Конь испуганно шарахается, валит девочку с ног, вырывает из ее рук поводья и уносится прочь.
Оживленная вечерняя улица современной Хивы. То и дело отвечая на приветствия знакомых, идет Харумбаев. Входит в продуктовый магазин. За прилавком — Сапарбай. В белом халате и такой же шапочке он похож на медбрата. Позади него — включенный на полную громкость динамик. Передают последние известия. Увидев Харумбаева, Сапарбай приглушает звук и подобострастно здоровается.
С а п а р б а й. Добрый вечер, доктор.
Х а р у м б а е в (рассматривает витрину). Привет.
С а п а р б а й. Как хозяюшка поживает? Что-то не видно последнее время?
Х а р у м б а е в. Работает. Сосиски свежие?
С а п а р б а й. Сегодня привезли.
Х а р у м б а е в. Полкило. Сыру граммов триста.
С а п а р б а й. Хоп-хоп.
Х а р у м б а е в. Триста граммов сливочного.
С а п а р б а й. Не советую. С душком маслице.
Х а р у м б а е в. Тогда топленого.
С а п а р б а й. С моим удовольствием. Гостей ждете или как?
Х а р у м б а е в. Или как.
С а п а р б а й. Понимаю. Вина бутылочку?
Х а р у м б а е в. Уговорил. И банку кофе.
С а п а р б а й (доверительно). Растворимый, специально на особый случай.
Х а р у м б а е в. Считай, сколько с меня. А, черт! Сетку-то не захватил!
С а п а р б а й. Не извольте беспокоиться. Вот сеточка. Будете мимо проходить — занесете.
Х а р у м б а е в. Ну, спасибо, выручил.
С а п а р б а й. Не за что, доктор. Не чужие ведь. Должны помогать друг другу.
Х а р у м б а е в. Должны, говоришь?
С а п а р б а й. А как же?
Х а р у м б а е в. Так сколько я тебе должен?
Расплачивается и выходит из магазина. Наблюдавший из-за соседней стойки продавец подает голос.
П р о д а в е ц. Он что — правда доктор?
С а п а р б а й. Дурень! Ученый он. Понимать надо.
Во время разговора к прилавку подходит покупатель. Молча кладет на стол трешку. Сапарбай продолжает разговаривать, не обращая на него внимания. Наконец снисходит.
С а п а р б а й. Ну, что тебе?
П о к у п а т е л ь. Полбанки.
С а п а р б а й. Ты что, с луны свалился? Читай!
Тычет пальцем через плечо на плакатик, сообщающий, что после восьми вечера спиртные напитки не продаются. Так же молча покупатель забирает трешку и кладет вместо нее пятерку.
С а п а р б а й. С этого бы и начинал.
Достает из-под прилавка бутылку водки, лихо подбрасывает, ловит и заворачивает в бумагу. Ставит на прилавок и смахивает в ящик пятерку.
С а п а р б а й. Держи, земляк. За закуску особо.
П о к у п а т е л ь. Понятно.
Протягивает Сапарбаю удостоверение.
П о к у п а т е л ь. Кто тут у вас заведующий?
С а п а р б а й (упавшим голосом). Я буду, товарищ инспектор…
Инспектор достает из портфеля сколотые вместе листки бумаги, авторучку. Оглядывается.
И н с п е к т о р. Где тут можно присесть?
Двадцатый год. Хива. Утро, Комната Белоусова. Он сидит, опустив голову на исписанные листки. Стук в дверь. Белоусов резко поднимает голову.
Б е л о у с о в. Кто?
Г о л о с Х а р у м б а е в а. Беда, командир. Таган убежал.
Б е л о у с о в. Убежал? Да войди ты!
Входит Харумбаев, толкая перед собой ополченца.
Х а р у м б а е в. Ночью ушел. Через Коша-Дарвазу. Он выпустил.
Б е л о у с о в. Ты?
О п о л ч е н е ц. Я откуда знал? Таган сказал, Белоус его за хлебом послал.
Б е л о у с о в. За хлебом? Ты мне лазаря не пой! Пропуск проверил?
Ополченец молчит, Харумбаев толкает его в спину дулом револьвера.
Х а р у м б а е в. Говори!
О п о л ч е н е ц. Не спросил…
Б е л о у с о в. Когда Таган ушел?
О п о л ч е н е ц. Вечером. Может быть, в десять часов, может быть, в одиннадцать. За хлебом сказал… В Варагзан и обратно.
Б е л о у с о в. Арестовать!
Х а р у м б а е в. Есть!
Б е л о у с о в. Объявляй тревогу.
Х а р у м б а е в. Есть тревогу!
Уходит, подталкивая ополченца дулом револьвера. Белоусов застегивает ворот, одергивает гимнастерку. Снимает со стены портупею. Ищет глазами фуражку.