В о с т о к о в е д (брезгливо). Ступай.
С а п а р б а й. Обещаешь?.. Скажи, обещаешь?..
В о с т о к о в е д. Да, да!.. Иди.
С а п а р б а й. Пойду…
Встает и, пошатываясь, идет к двери. От самого порога, обернувшись:
С а п а р б а й (умоляюще). Ты обещал…
В о с т о к о в е д. Иди спокойно.
Потоптавшись у двери, Сапарбай, наконец, уходит. Востоковед устало откидывается на спинку кресла. Закрывает глаза. По лицу вновь пробегает гримаса боли. Берет со стола таблетки. Смотрит на коробочку. Кладет обратно.
В о с т о к о в е д. Нет… Не теперь…
Протягивает руку к бутылке с минеральной водой. Задевает фужер. Фужер падает со стола и разбивается. Востоковед смотрит на осколки. Усмехается, качая головой.
В о с т о к о в е д (саркастически). К счастью…
Оживленная улица европейского города. За рулем одной из машин — востоковед. Рядом с ним старик, в котором можно с трудом угадать офицера.
О ф и ц е р. …Не с твоим здоровьем, Анн.
В о с т о к о в е д. Не старайся меня отговорить.
О ф и ц е р. Я только подумал…
В о с т о к о в е д. Что после поездки в Перу ты смог бы составить мне компанию.
О ф и ц е р. Да.
В о с т о к о в е д. Не криви душой. Ты вернешься, и тебе надо будет опять мчаться куда-то, сломя голову. Потом еще и еще… А ты уже стар для таких одиссей.
О ф и ц е р. Ты думаешь?
В о с т о к о в е д. Уверен.
О ф и ц е р. Возможно, ты и прав. И все-таки…
В о с т о к о в е д. Никаких все-таки. Я знаю, что делаю… Когда твой рейс?
О ф и ц е р (смотрит на часы). Еще есть время. Успеем пообедать в аэропорту.
В о с т о к о в е д. Прощальный обед…
О ф и ц е р. Не так мрачно!
Ресторан. Вышколенный кельнер проводит их к столу. Принимает заказ и бесшумно исчезает. В зале пусто. От нечего делать официант одним пальцем подбирает на рояле какую-то мелодию.
В о с т о к о в е д. Мрачно здесь. Или мне все кажется?..
О ф и ц е р. Старый добропорядочный ресторан. Отменная кухня. Вышколенная прислуга. Веселиться ездят в другие заведения, Анн.
Кельнер подкатывает тележку, уставленную тарелками и бутылками. Сноровисто сервирует стол. Откупорив бутылку, наливает в рюмки.
Кивая на официанта у пианино.
К е л ь н е р. Он вам не мешает, господа?
О ф и ц е р. Пусть тешится.
Кельнер кланяется и отходит.
О ф и ц е р. Договаривай, Анн.
В о с т о к о в е д. Давай есть.
Пьют и едят. Немного погодя офицер отодвигает тарелку и закуривает. Востоковед вопросительно смотрит на нею.
О ф и ц е р. Не хочется. Поем в самолете.
Востоковед доедает салат и тоже отодвигает тарелку. Наливает в фужер воды.
О ф и ц е р. Что тебя тяготит, Анн?
В о с т о к о в е д. Все то же.
О ф и ц е р. Плохи дела?
В о с т о к о в е д. Да.
О ф и ц е р. Ты был у профессора?
Востоковед кивает.
О ф и ц е р. И что?
В о с т о к о в е д. Удивляется, как я до сих пор не загнулся.
О ф и ц е р. А, черт!.. Какой дурак верит в наши дни эскулапам!
В о с т о к о в е д. Док не эскулап. Мы с ним старые приятели. Он даже оказал мне услугу.
О ф и ц е р. Да? И какую же?
Востоковед достает из кармана плоскую коробочку для пилюль. Кладет на стол. Офицер пренебрежительно берет ее двумя пальцами.
О ф и ц е р. Что это за мерзость?
В о с т о к о в е д. Лестница в небо.
Офицер кладет коробочку на стол. Некоторое время молча смотрит на собеседника.
О ф и ц е р. И ты так спокойно говоришь?..
В о с т о к о в е д. Чему быть, того не миновать. Хочу дать тебе совет.
О ф и ц е р. К дьяволу советы! К дьяволу этот погребальный звон! Заткнете вы наконец эту чертову шарманку?!..
О ф и ц и а н т (прекращает играть, оборачивается). Вы мне, сэр?
О ф и ц е р. Вам, дьявол вас побери!
О ф и ц и а н т. Прошу прощения, сэр.
Опускает крышку рояля.
В о с т о к о в е д. Не надо, дружище. Успокойся и выслушай до конца.
О ф и ц е р. До конца!.. Какой идиот внушил тебе, что это конец?
Востоковед морщится. Вытряхивает из коробочки на ладонь таблетку, отправляет ее в рот, запивает водой.
О ф и ц е р (ошеломленно). Ты сошел с ума!
В о с т о к о в е д (удивленно смотрит на него. Поняв, устало улыбается). Успокойся.
О ф и ц е р. Зачем ты проглотил эту дрянь?
В о с т о к о в е д. Дозы, старина. Две таблетки в день — норма. На этом я и держусь. Ты будешь меня слушать?
О ф и ц е р. Говори.
В о с т о к о в е д. Это всего лишь совет. Выслушай и поступай, как знаешь. Договорились?
О ф и ц е р. Да.
В о с т о к о в е д. Полвека назад мы начинали на пустом месте. Десять лет мы шли к цели плечом к плечу. Встали на ноги. А потом… я оставил тебя одного.
О ф и ц е р. Но…
В о с т о к о в е д. Не перебивай. Какие бы ярлыки мы ни вешали на наши поступки, это не меняет сути. Я не сказал тебе главного тогда.
О ф и ц е р. Это что — исповедь?
В о с т о к о в е д. В какой-то мере. Тогда я понял, что бизнес — не моя дорога. Но это не все. Я увидел, куда ведет эта дорога.
О ф и ц е р. И куда же она ведет?
В о с т о к о в е д. Она кончается тупиком.
О ф и ц е р. Вот уж не ожидал…
В о с т о к о в е д. Ты обещал выслушать.
О ф и ц е р. Говори.
В о с т о к о в е д. Я должен был сказать тебе об этом. Должен был… И не сказал.
О ф и ц е р. Я бы просто послал тебя к черту.
В о с т о к о в е д. Я даже не попытался это сделать.
О ф и ц е р. Ты понимал, что это бесполезно. Потому и не пытался.
В о с т о к о в е д. Не потому. Я решил заняться наукой.
О ф и ц е р. Ну и что?
В о с т о к о в е д. Сегодня мое имя известно в ученом мире. У меня десятки опубликованных работ, если хочешь — слава.
О ф и ц е р. Так и тянет встать и расшаркаться.
В о с т о к о в е д. Но и сегодня я не протянул бы и года на те гроши, которые дает мне наука.
О ф и ц е р. Так… Значит, я нужен был тебе, чтобы…
В о с т о к о в е д. Да.
О ф и ц е р. Пока дело преуспевало, акции приносили тебе доход, достаточный, чтобы заниматься наукой.
В о с т о к о в е д. Да.
О ф и ц е р. Ну что ж… Если разобраться, ты имел на это право.
В о с т о к о в е д. Н-не знаю…
О ф и ц е р. Зачем ты наговариваешь на себя, Анн? Я понимаю, тебе трудно, тебя гложет отчаяние… Но зачем выдавать себя за негодяя?
В о с т о к о в е д. Ладно. Прощай, старина.
О ф и ц е р. Не так грустно. Мы еще встретимся, я уверен. Только не вешай носа. Пока!
Прощается за руку и идет к выходу, кивнув кельнеру. На ходу пробегает глазами поданный кельнером счет. Сует ассигнацию в руку кельнеру и другую, поменьше достоинством, — в нагрудный карман. От самых дверей машет рукой востоковеду. Тот сидит, не шелохнувшись, провожая офицера взглядом. Не глядя, протягивает руку за фужером и смахивает его со стола. Фужер разбивается вдребезги. Подходит кельнер.
К е л ь н е р. Сэр?
В о с т о к о в е д. Чашку кофе.
К е л ь н е р. С молоком? Черного?
В о с т о к о в е д. Черного, как безысходность.
К е л ь н е р. Понятно, сэр. Сию минуту принесу, сэр.
В о с т о к о в е д. И кто выдумал, что посуда бьется к счастью?..
Номер гостиницы в Хиве. Востоковед идет к окну и широко распахивает его. Поздняя ночь. Где-то далеко кричат петухи. Крупным планом лицо востоковеда. Внутренний монолог:
«Ты действовал наверняка. У него не было наследников. Не было уже давно. Жена и сын погибли в автомобильной катастрофе еще до второй мировой войны. Единственным близким ему человеком был ты. И ты знал, что в его сейфе в швейцарском банке рядом с пакетами акций и ценными бумагами лежит завещание. Завещание на твое имя.
Парни из таможни не подвели. Через час после взлета самолет развалился в воздухе. Адская машинка сработала…
Тебе нужны были деньги… Много денег… Любой ценой… Ставкой была твоя жизнь. Тогда ты еще верил, что есть надежда… Что найдутся в мире врачи, которые излечат тебя, остановят разъедающий твою плоть недуг…
Ты просчитался, Аннасаат. И когда понял это, решил приехать сюда…»
Востоковед возвращается к столу, наливает воды и жадно пьет. Когда в стакане почти не остается воды, судорога перехватывает ему горло. Он замирает, продолжая держать стакан возле губ, глядя перед собой помутневшим от боли, остановившимся взглядом.
Снизу доносятся голоса. Вначале востоковед не обращает на них внимания, но постепенно они доходят до его слуха. Он, пошатываясь, идет к окну. Внизу возле подъезда стоят Ахмедов, инспектор и Сапарбай.
А х м е д о в. Носит тебя нелегкая! Нахлестался на старости лет.
С а п а р б а й. Честное слово… Я вот к товарищу шел… К Каримову… А тут он…
И н с п е к т о р. Да кто он?
С а п а р б а й. Ты не знаешь… Таган его знает…
А х м е д о в. Значит, я не ошибся… Иди, Сапарбай, проспись.
С а п а р б а й. Догадался, кто?
А х м е д о в. Догадался… Ступай…
И н с п е к т о р. Вы что — сговорились? Загадки, тайны…
А х м е д о в. Пойдем, Вилен. Не твоя это забота… Разберусь сам…
Уходят в гостиницу, не обращая внимания на оставшегося стоять Сапарбая. Востоковед отходит от окна. Медленно опускается в кресло. Шарит в кармане. Достает плоскую коробочку для пилюль. Высыпает на ладонь полную пригоршню. Усмехнувшись:
В о с т о к о в е д. Лестница в небо… Головокружение… Сон… Забытье… И — конец.
Кладет таблетки в рот и запивает водой. В дверь стучат. Востоковед молча кивает. Собравшись с силами, хрипло:
В о с т о к о в е д. Войдите… Входи, Таган…
Входит Ахмедов. Медленно приближается к сидящему востоковеду. Тот, не шевелясь, встречает его взглядом.
В о с т о к о в е д. Ну вот… и встретились… В последний раз…
Ахмедов наклоняется к востоковеду. Принюхивается. Берет со стола фужер, подносит к носу.