— А как же стал владетель Горма служить волшебницам?
— Потому что он никогда не был настоящим повелителем Горма. Когда его отец умер, мачеха призвала Колдеров, чтобы они помогли ей установить власть ее собственного сына. И Корис, спасаясь от Колдеров, прибыл в Эсткарп. Ему не нужен Горм, потому что Горм, по милости Колдеров, погиб, а он сам все равно никогда не был там счастлив.
— Не был счастлив… Почему же? Ведь его отец был добрым и хорошим человеком.
— Но те, кто наследовал ему, никогда не давали возможности Корису забыть, что он… чужой.
Симон запнулся, не зная, как лучше выразить свою мысль. Ведь мать Кориса была родом из Края Торов, и эта женщина вполне могла оказаться ее родственницей.
— Да…, — больше она ничего не сказала и спросила совсем другим тоном. — Эта девушка, которая пришла сюда с тобой — кем она тебе приходится?
— Она — мой друг… Мы вместе сражались на поле битвы. И она помолвлена с Корисом, который сейчас разыскивает ее…
Если можно извлечь хоть какую-то пользу из отношений между ними, Лойз и сенешалем, Симон должен предоставить Лойз такую возможность.
— Да… говорят, что она — герцогиня в Карстене. А ведь между волшебницами и Карстеном идет война…
Похоже было, что в болота Торов, несмотря на их изолированность от внешнего мира, проникают все новости извне.
— Это долгая история…
— Времени хватит, — сказала она кратко, — и я готова выслушать эту историю.
В ее тоне был приказ. Симон начал свой рассказ, опуская детали, но подробно рассказав о той вынужденной свадьбе, к которой принудили Лойз в Верлейне, и обо всем том, что случилось дальше. Когда Симон дошел до того места в своем рассказе, как они с Корисом очутились в заброшенной гробнице Вольта, как Корис храбро вынул топор из рук мумии, женщина резко велела ему остановиться и стала расспрашивать обо всех мельчайших подробностях этого события.
— Топор Вольта… Значит, он носит сейчас топор Вольта! — сказала она наконец-то. — И об этом следует думать.
Симон едва не задохнулся от изумления — женщина вдруг исчезла, словно испарилась, словно ее вовсе и не было здесь. Симон ошарашенно шагнул вперед, но ее не было!
Неужели это была галлюцинация? Но ведь раньше и мальчик-тор исчез с его глаз точно таким же способом.
Симон вернулся к кровати: поднос с кувшином и тарелками по-прежнему стоял там. К тому же, и голод его и жажда, прошли бесследно — и это не было галлюцинацией. Его захватили в плен и заточили в темницу. Но в тоже время его накормили, и пока что ему ничто не угрожает. Его самострел исчез, но так и должно быть. Чего хотят эти обитатели болот? Они с Лойз случайно попали на их землю. Симон знал, что Торы не терпят вторжения на свои земли, но неужели они настолько фанатичны, что и такое вынужденное появление считают вторжением? Для всех ли в равной мере закрыты их границы? Ведь Алдис вызывала на помощь Колдеров, и, значит, они уже должны где-то быть здесь в Стране Торов и крадутся, словно тот отвратительный гад, который полз к их флайеру.
Колдеры! Для волшебниц, колдер никогда не бывает тайной, они ощущают его по странной пустоте, доступной пониманию только их чувствам. Раньше и сам Симон умел распознавать колдеров — не по пустоте, а по ощущению угрозы, опасности. Может быть, и теперь это ему удастся?
Симон оставил поднос на табурете, бросился на кровать, закрыл глаза и расслабился. У него всегда был этот странный дар предвидения, дар, который не поддавался никакому реальному объяснению, но служивший ему еще в его прежней жизни. А со времени его появления в Эсткарпе этот дар усилился, стал более действенным. Джелит… при этой мысли у Симона, как и раньше, защемило сердце. Джелит дважды пользовалась этим его даром, чтобы послать ему известие, и оба раза ее послания находили у Симона отклик.
И сейчас, когда он пытался сосредоточиться на мысли о Колдерах, ему почему-то приходила мысль о Джелит… Он вспоминал ее, какой она была, когда скакала рядом с ним в кольчуге и доспехах в битве при Салкаркипе. Джелит, стоящая на коленях и произносящая шепотом слова заклятия, чтобы ветер дул в паруса на море, чтобы они могли обрушиться на вражеский флот… Джелит, в обличье гадалки и ворожеи, торговки зельями для переворота в Карсе — ведь это тогда она послала ему мысленный вызов, просьбу прийти ей на помощь. Джелит в Горме, где она впервые объяснила ему, на свой лад, что отныне ее путь рядом с ним. Джелит в его объятиях, слитая с ним воедино, и то упоительное ощущение, которого не приносила ему больше ни одна женщина в мире. Джелит взволнованная, и с широко распахнутыми глазами в то утро, когда она поверила, что дар волшебства не покинул ее навеки, и что она снова та, какой была до супружества. Джелит, которая ушла от него, исчезла, словно ей известна тайная магия народа Торов.
Джелит! Симон не выкрикнув ее имя вслух, но все внутри него мучительно сжалось, и словно безмолвный вопль тоски прозвучал у него в душе. Джелит!
— Симон!
Глаза его широко открылись, он уставился во мрак, едва освещенный огоньками на потолке.
— Джелит?
— Симон! — твердый, уверенный тон, какой он привык слышать раньше. Но это не был реальный, настоящий голос, это звучало у него в мозгу. Глубоко вздохнув, он снова закрыл глаза.
— Ты здесь? — он мысленно произнес эту фразу, неуверенно, словно человек, произносящий фразы на иностранном языке.
— Нет — не телом…
— Но ты ведь здесь! — сказал он с убеждением, которого и сам не понимал.
— В некотором роде, Симон, — только потому, что ты там. Скажи мне, Симон, где ты?
— Где-то в глубине болот Торов.
— Это нам уже известно, поскольку твой флайер опустился именно в тех краях. Но ты больше не находишься во власти Колдеров.
— Пояс Фалька… Одна из брошек на нем — их орудие.
— Да, оно-то и открыло им дорогу. Но ты не настолько принадлежал им, чтобы мы оказались не в состоянии изменить их заклятие. Потому-то ты и не полетел к морю по их приказу, а полетел внутрь страны… Болота Торов… Там у нас нет союзников… Но, быть может, мы все же сумеем с ними договориться скорее, чем с Колдерами.
— Колдеры есть и здесь тоже. Алдис призывала их на помощь.
— А?
— Джелит! — исчезновение испугало его.
— Я слышу. Но если колдер с тобой…
— Я как раз пытался это выяснить…
— Что ж, может быть, вдвоем нам удастся это лучше, мой дорогой, сосредоточься на мысли об Алдис, если она вызвала помощь, тебе, может быть, удастся это установить.
Симон попытался представить себе Алдис, какой он видел ее в последний раз — лежащую без сознания во флайере, когда он захлопнул дверцу. Но почему-то эта картина не воскресла в памяти, вместо нее ему виделось другое — Алдис сидит, наклонясь вперед, и что-то торопливо говорит в пустоту. А потом все исчезло.
— Колдеры! — Джелит сказала это торопливо, открытие было внезапным. И они не бездействуют, как я понимаю. Слушай меня, Симон, внимательно. Охранительницы говорят, что моя теперешняя сила — только отголосок прежней, и со временем она совсем исчезнет, так что теперь мне нет места в совете Эса. Но я говорю тебе, что между нами возникло нечто такое, чего я пока не понимаю. Во всяком случае, я обладаю каким-то даром, который я сама не слишком хорошо понимаю, кроме того, что он проявляется только в общении с тобой. Возможно, мы с тобой оба вместе — вместилище этой новой Силы. Иногда эта Сила бушует во мне с такой яростью, что я начинаю бояться, что мне ее не сдержать. Но у нас слишком мало времени, чтобы выяснить, что же это такое на самом деле. Колдер собирается нанести удар, и, возможно, нам не удастся вызволить тебя из страны Торов, прежде чем этот удар будет нанесен…
— У меня больше нет их талисмана, но, быть может, они снова овладеют мной, несмотря на это, — предупредил он.
— Сможешь ли уберечься ты, чтобы они не добрались к тебе через меня?
— Не знаю. Я так мало узнала об этом! У меня такое чувство, словно я пытаюсь голыми руками формовать огонь! Но вот что мы можем сделать…
Мелькнула вспышка, еще более резкая, чем та, что оборвала связь между ними и Алдис во флайере.
— Джелит! — беззвучно выкрикнул он, но на этот раз ответа не было.
11. Один против колдеров
Симон лежал неподвижно, обливаясь потом и тело его было сковано неподвижностью по чьей-то чужой воле. И вот она снова появилась в ногах постели, в глазах ее нельзя было прочесть ничего — была ли она врагом или другом, или ей все было безразлично.
— Они пришли, — сказала она. — Они пришли в ответ на призыв той женщины.
— Колдер! — Симон обнаружил, что язык и губы повинуются ему.
— Те мертвые, которые служат ему, — ответила женщина. — Слушай, человек, который служит Эсткарпу, мы никогда не ссорились с волшебницами. Мы с ними не в дружбе и не во вражде. Мы уже были на этой земле, когда появилась древняя раса и построила Эс и другие города. Мы существуем с незапамятных времен и еще помним ту пору, когда люди не только не были хозяевами земли, но и вообще их было очень мало. Мы из тех, кого выбрал Вольт, и с кем поделился своей мудростью. И мы не хотим иметь дела с теми, кто живет за болотами. Ты же явился сюда и принес с собой войну, которая нас не касается. И потому, чем раньше ты от нас уйдешь, тем лучше будет для нас.
— Но если вы не хотите союза с волшебницами, то почему вы благосклонны с Колдером? Колдеры ведь стремятся захватить всю власть над всеми людьми, в том числе и над народом Торов, — возразил Симон.
— Мы вовсе не благосклонны к ним, мы только хотим, чтобы в нашем собственном мире нам дали возможность спокойно жить. Волшебницы нам не угрожают. Но то, кого ты называешь колдерами, показали нам, что случится, если мы не выдадим тебя им. И поэтому было решено, что ты должен уйти…
— Но Эсткарп защитит вас от Колдеров, — начал было Симон, но она холодно улыбнулась в ответ.
— Неужели они и впрямь это сделают, Хранитель границ? Между нами нет войны, но они боятся болот — боятся их древних тайн и странных людей. Неужели они станут драться, чтобы защитить нас? Думаю, что нет. К тому же, у них нет сейчас людей, которые могли бы вступить в сражение.