– Все в порядке, Жозефина, нас никто не видит, – мягко произнес он. Затем он глубоко вздохнул, как будто с него свалилось тяжелое бремя. Жозефина тоже сделала глубокий вдох. Она по-прежнему ничего не могла сказать. Вместо этого она позволила себе чувствовать. Девушка закрыла глаза и прочувствовала тепло его тела. Теперь она не могла избежать его запаха. Его грудь поднималась и опускалась под ее рукой. Жозефина была уверена, что сейчас наступил лучший момент в ее жизни. Не может быть более прекрасного чувства, чем то, которое заставляло ее плыть, дарило ей чудеснейшее спокойствие и в то же время захватывающее дыхание волнение.
Это было ее, это воспоминание навсегда останется в ее памяти. Никто не отнимет у нее этого, никто не сможет ее отговорить, потому что она знала, что это произошло. Принц обнимал Жозефину. И ему это нравилось. Это была его идея.
Принц лежал рядом и время от времени проводил большим пальцем по ее руке. Прикосновение было красивым и в то же время запрещенным и ограниченным. Такое больше не повторится, и поэтому момент казался ей таким ценным. Ей бы тоже хотелось провести рукой по его груди, но она не осмелилась. Фактически она никогда не касалась мальчика ее возраста, не говоря уже о том, чтобы лежать в его объятиях. Конечно, нет. И уж точно не в объятиях наследника престола, за которым всего неделю назад она могла наблюдать лишь издалека…
– Я очень эгоистичный человек, – внезапно сказал он в темноту. – Пожалуйста, не противоречь мне. Я говорю это не из жалости к себе, а потому, что это правда.
– Как ты это понял? – спросила она, чувствуя себя странно, ведь это прозвучало так, будто вся ситуация в целом была привычной для принца.
– Потому что я сделал вид, что утешаю тебя. Но это не совсем то, чего я хотел. Я хотел сжать тебя в своих объятиях. Хотел почувствовать твою близость и воспользовался этим предлогом. Теперь я чувствую себя предателем. Думаю, что продолжаю наступать на одни и те же грабли. Ты помнишь, что я сказал после того столкновения со стражником?
– Да. Что ты сделал это не для меня. – Она помнила каждый момент той встречи. Его взгляд и тон голоса. Было странно вспоминать это, когда они лежали здесь вместе, под покровом темноты, и никто в мире не знал об этом.
– Верно. Я сделал это и для себя. Я получил возможность избавиться от сдерживаемого гнева. Прямо как эта чертова идея поехать в долину Фильзах сражаться. Этот эгоизм почти убил меня. То, что я напал на стражника из-за своих эмоций, настигло меня позже. Он нашел меня и чуть не убил. В обоих случаях ты меня спасла. И ты действительно сделала это ради меня, не то что я, – он нежно сжал ее руку. – Жозефина, мне стыдно, и я могу рассказать об этом только здесь и сейчас, потому что нас никто не подслушивает и никто не узнает. Мне стыдно, что я не смог стать лучшим принцем, как мой отец – королем. Я хочу это изменить. Со мной этого больше не повторится. Можешь ли ты простить меня? Пожалуйста, не отвечай слишком быстро, не говори это только потому, что я принц. Скажи, простишь ли ты меня. Мое поведение подвергло опасности и тебя. – Он снова замолчал и прерывисто вздохнул.
Жозефина замерла рядом с ним, не зная, что сказать, но что бы она ни хотела сказать, она не могла снова прильнуть к его телу. Это разрывало ее изнутри, поэтому она вырвалась из его объятий и села. Она знала, что он расстроен, и в данный момент ей было ужасно его жаль. Она повернулась к нему, села рядом с ним на кровати и попыталась разглядеть что-нибудь в его лице в бледном лунном свете. Он уверенно взглянул на нее. Жозефина нащупала его ладонь и сжала ее обеими руками.
– Никто из нас не рождается мудрым, – сказала она. – Мы делаем ошибки, и большую часть времени мы не знаем, что делаем. Ошибки – дело хитрое, они обнаруживаются только тогда, когда уже слишком поздно, когда уже нельзя вернуться и все изменить. Я не могу простить тебя, потому что не уверена в том, что ты совершил ошибку. Если бы ты просто остался в замке и так бы и не увидел страданий людей, ты бы принял другие решения, у тебя бы было другое мнение. Этот опыт изменил тебя, и теперь ты станешь лучшим королем, чем мог бы стать раньше. И теперь ты, вероятно, будешь самым лучшим. И это не то, что следует прощать, это правильно, и это твой долг. Думаю, все должно было случиться так, как случилось. Мне не нужно тебя прощать. Ты должен сам себя простить. – Она погладила его руку, чего раньше не осмелилась бы сделать, но внезапно все показалось другим. А может, и тьма в комнате подтолкнула ее к этому действию.
Рафаэль выпрямился, но далось это ему с трудом. Должно быть, рана все еще его беспокоила.
– Жозефина, ты самая удивительная девушка, которую я встречал в своей жизни. Ты говоришь так, будто ты намного старше. Почему?
Жозефине пришлось улыбнуться. Вероятно, он не заметил этого в тусклом свете.
– Если не так часто общаться с людьми, то появляется много времени на мысли.
Рафаэль тихо рассмеялся.
– Спасибо, что рассмешила. И твои слова настолько правдивы, что я чувствую себя глупо, чтобы добавить к ним что-нибудь еще. Я подумаю об этом и, возможно, однажды смогу по-настоящему простить себя. Сегодня еще слишком рано для этого. – Он опустил руку ей на щеку, и дрожь пробежала по телу Жозефины.
Прежде чем она успела отреагировать, он наклонился и поцеловал ее в щеку. Его губы задержались на ее коже на короткое мгновение, тепло его тела, казалось, притягивало ее, но она не осмеливалась пошевелиться, не хотела, чтобы он воспринял это как отказ.
– Я просто не знаю, что мне делать, – прошептал он, все еще держа руку на ее щеке. В последний момент Жозефина сопротивлялась искушению прижаться к его ладони. – Есть ли у тебя какой-нибудь совет для меня?
– Мой совет – подумай обо всем завтра. Утро вечера мудренее. Нужно сделать перерыв.
– Ты снова права, – сказал он, поглаживая ее кожу большим пальцем. Затем он осторожно опустился обратно на подушку, но вытянул правую руку в сторону, и Жозефина, несмотря на слабый свет, поняла, что он выжидающе смотрит на нее.
Никто этого не увидит, никто никогда об этом не узнает.
Она скользнула к нему и снова легла в его объятия. Рафаэль накрыл ее одеялом, чтобы девушка не замерзла. Затем он снова расслабился и удовлетворенно вздохнул. Ей уже казалось более естественным прикасаться к нему сейчас, чем в первый раз.
– Это безумие, – тихо произнесла она и услышала, как он глубоко вздохнул.
– Ты так думаешь? Мне, наоборот, кажется это правильным, – он приподнял одеяло немного выше, чтобы оно закрывало плечи Жозефины. – Такое чувство, что так и должно быть.
«Но так быть не должно», – подумала Жозефина и сразу же запретила себе дальнейшие размышления. Ни ее матери, ни сестры здесь не было. И этот момент принадлежал ей и Рафаэлю. Даже если это было немыслимо и он, казалось, хотел, чтобы она лежала рядом с ним, от этого у нее появилось ощущение, будто она плывет, словно переносится в другой мир. Это напоминало дар, который она хотела взять и сохранить, оставить навсегда только себе. Она даже не знала, что момент может быть настолько восхитительным. Это было связано с его близостью, но существовало и нечто большее… не только потому, что он являлся принцем, за которого буквально каждая девушка хотела выйти замуж. Нет, это было… она размышляла, чувствуя его тепло, его мягкую кожу. Она прислушивалась к дыханию Рафаэля, которое постепенно замедлялось. Обессиленный принц заснул, держа ее в объятиях, в момент полного покоя, отрезанный от мира, от всех раздоров и давления. Жозефина заметила, что ее тело тоже хотело сдаться и погрузиться в сон, но она продолжала бороться с усталостью. Этот дар казался слишком драгоценным, чтобы просто его проспать.
Жозефина проснулась, потому что принц взял ее за руку. Когда она моргнула, то увидела комнату при дневном свете. Ночь пролетела в мгновение ока. Она и не заметила, что все-таки заснула.
Рафаэль выпрямился и провел рукой по взлохмаченным волосам, отчего Жозефина ощутила нечто похожее на потерю. Она посмотрела на него и представила, каково это – провести своими пальцами по его прядям, а затем коснуться его шеи сзади.
Когда он повернулся к ней, то устало улыбнулся, что немного развеяло чувство, что она вот-вот потеряет то, что приобрести никогда не сможет. Жозефина улыбнулась в ответ, прежде чем смогла снова себя контролировать. Можно ли ей так улыбаться принцу?
– Приятно видеть твою улыбку, – сказал он. – А то ты всегда выглядишь так, будто бремя всего мира лежит на твоих плечах.
– Действительно? На твоих плечах определенно больше тяжести, чем на моих.
– Все по-разному относятся к тому, что такое бремя, – ответил он. – Но давай забудем об этом еще на один день. Поскольку мы не уезжаем сегодня, нам можно расслабиться. Разве ты не пыталась убедить меня в чем-то подобном?
– Я уже не уверена, – сказала Жозефина, переворачиваясь на спину. – В любом случае если бы я не сказала тогда, то пришлось бы сказать это сейчас.
Рафаэль тихо рассмеялся, и его смех звучал настолько легко и беззаботно, что Жозефина вздохнула с облегчением. Какими драгоценными были эти короткие беззаботные моменты. Она решила отныне быть благодарной за каждый из всех моментов и не портить их мрачными мыслями.
– Как насчет того, чтобы позавтракать, а затем прочитать еще одну книгу? – спросил Рафаэль, и в тот момент Жозефина не могла и мечтать о более приятном распорядке дня. Она запретила себе слабый крик радости, который хотел вырваться из ее рта, и вместо этого просто кивнула с улыбкой. Впереди у них был целый прекрасный, восхитительный день.
Когда она встала, чтобы пойти в ванную, ее здравый смысл будто закричал внутри и хотел дать ей всевозможные увещевания, но Жозефина энергично подавляла эти голоса. Сегодня в ее голове для них не было места.
Вскоре Жозефина принесла восхитительный завтрак в комнату, и ей пришлось весело рассмеяться, когда она поймала Рафаэля, пытающегося сложить и привести в порядок одежду. Все было настолько плохо, что любая домработница взвыла бы от разочарования.