– В саду. Я много гуляла. Именно там я услышала, как люди его обсуждают. – Постепенно она поняла, что значит лгать. Одна ложь сменялась другой. Это должен был быть закон природы. Она расстроилась и решила с этой минуты молчать. В какой-то момент Жозефина выдаст себя. Или ей все равно придется однажды рассказать правду? Не так ли?
– Что именно говорили люди? – Ее мать наклонилась вперед и внимательно посмотрела на нее. На заднем плане Давиния рылась в своем ящике.
– Я не могу вспомнить подробности. Но принц прекрасно осознает свои обязанности. Так что я думаю, что это был спор с его отцом и не более того.
Мать удовлетворенно кивнула.
– Я тоже так думаю. И даже если у него где-то есть девушка, у какого мужчины нет? Он перестанет ходить к ней, когда женится, и забудет об этой потаскухе.
– Я бы поцарапала лицо любой, кто подошел бы слишком близко к моему мужу! – объявила Давиния.
– Мама, я собираюсь прогуляться. Скоро вернусь, – Жозефина встала. Прежде чем кто-либо успел что-то сказать, она вышла за дверь и закрыла ее за собой. Затем она вздохнула, откинула волосы назад и быстро побежала к парадной лестнице, ведущей вниз.
И только спустившись вниз, Жозефина осознала, что распустила волосы. Она быстро заплела их в косу, однако это все еще не походило на приличную прическу, но лучше, чем ничего, да и все равно на нее никто не будет смотреть. В лучах полуденного солнца девушка поспешила на площадь с фонтаном и там, тяжело дыша, опустилась на одну из каменных скамеек. К счастью, она находилась здесь одна и могла спокойно подумать. Фонтан плескался, и вода блестела на солнце, будто была украшена маленькими бриллиантами.
Жозефина сделала несколько глубоких вдохов, пока не пришла в себя и не смогла сосредоточиться на своих мыслях. Она не сможет прийти к какому-либо реальному выводу, пока не поговорит с Рафаэлем. Как у него дела? Была ли рана инфицирована? Лежит ли он в постели с лихорадкой? Знал ли его отец, откуда взялась рана?
Здесь Жозефина могла спокойно, не отвлекаясь, подумать о произошедших событиях. Было только одно, что она знала наверняка: Рафаэль не подвергнет опасности ни ее, ни ее семью. Он будет держать Жозефину подальше от всех событий. Но сколько времени это будет продолжаться? Разве он не сказал, что должен жениться, чтобы остановить отца? Означает ли это, что он собирался выбрать одну из бродивших здесь девушек?
У нее в мыслях тут же возник образ, невозможный, как далекий сон, одновременно пробуждавший в ней страх и тоску. Она увидела, что он стоит рядом и держит ее за руку, а перед ней – толпа незнакомых людей, смотрящих на молодую пару.
Нелепо. Невозможно. Такая девушка никогда не станет королевой. Люди будут смеяться, да, смеяться! Мать презирала бы ее и через некоторое время потребовала бы денег. Давиния не будет с ней разговаривать до конца жизни. Несомненно.
И вообще, такая мечта была нелепа и рождена только из безнадежного желания не расставаться с прекрасным человеком. Ее глаза начали болеть, и она вытерла их тыльной стороной ладони. Рафаэль был принцем и знал наверняка, что он может и что он сделает. Пока он не говорил, что даже рассматривает эту идею. Конечно, он был ей благодарен, но на самом деле ее не было рядом с ним. Незаметная младшая сестра ничтожной графини. С таким же успехом можно выбрать кого-то из слуг. От этой мысли по ее лицу скатилась слеза.
Жозефина осталась в саду еще на некоторое время просто потому, что не хотела возвращаться в комнату. Потом она не выдержала и принялась расхаживать из стороны в сторону по маленькой площади. В перерывах она делала глоток воды из колодца с фонтаном и промывала прохладной водой горящие глаза. Основная надежда на то, что Рафаэль внезапно появится, была нелепой, и все же она не могла покинуть сад с розами. Он бы точно не пришел сюда сейчас хотя бы потому, что в парке было полно разукрашенных принцесс, которые, казалось, спокойно, но на самом деле, как затаившиеся хищники, бродили по тропинкам взад и вперед.
Когда наступил вечер, Жозефина больше не могла его ждать. Она сто раз обдумывала все мысли, перебирала все возможное и невозможное. Все, что ей нужно было сделать, это дождаться встречи с Рафаэлем. И согласно их соглашению, она будет не сегодня. Но все же она надеялась, что Рафаэль тоже беспокоится и вернется сюда к полуночи, поэтому Жозефина решила сходить за теплой шалью.
Она обнаружила, что ее мать и Давиния ужинают, и, естественно, заслужила неодобрительный взгляд с их стороны.
– Пропускать семейные трапезы вошло у тебя в привычку? – спросила ее мать.
Жозефина не хотела спорить и молча села на свое место.
– Где ты была?
– Я предупредила, что собираюсь прогуляться.
– Столько времени? Я не хочу, чтобы ты так долго гуляла.
– Что не так в том, что я гуляю? – спросила Жозефина. – Я же все равно тут не нужна. В принципе, тебе будет даже лучше, если ты сможешь позаботиться только о себе и о Давинии. – Она сунула первый кусок в рот и вяло его прожевала.
– Что с тобой? – спросила мать. – Ты какая-то другая. Я знаю тебя, дитя. С тобой что-то не так. И я должна знать, что случилось.
Жозефина молчала, потому что у нее просто не было сил на новую ложь.
– Бал отложили на три дня, – их прервала Давиния, и Жозефина внутренне поблагодарила ее за долгожданную смену темы. Однако это замечание сразу же вернуло ее мысли к принцу.
Было ли Рафаэлю хуже? Или это естественно, что он дал ране время, чтобы немного зажить, прежде чем снова встать на ноги?
– Ты знаешь почему? – спросила она, надеясь, что скрыла свою заинтересованность.
– Приказы его величества не имеют официального оправдания. Однако ходят слухи, что принц вернулся из поездки не в лучшем состоянии здоровья. – Ее мать скривилась, словно обижаясь на наследника престола.
Жозефину немного подташнивало, и она почти отложила столовые приборы в сторону, но матушка скорее всего заметила бы, поэтому она держала их в руках.
– Ты знаешь подробности? – спросила она.
– Почему тебя это так волнует? – взгляд матери остановился на ней, и Жозефина почувствовала предупреждающее покалывание на своей шее.
– А о чем нам еще говорить? Конечно, мы можем обсудить что-то еще. На случай, если у вас двоих есть еще какая-то тема. – Она наколола вилкой кусочек картофеля и поднесла ко рту.
– Умерь свой тон, дитя. Я делаю все это для вас, дети мои. Другого плана нет, и мы близки к цели. Сдаться было бы непростительной ошибкой.
– Если ты так говоришь…
– Жозефина! Да что с тобой не так?
– Мама, оставь ее, – перебила Давиния. – Давай лучше поговорим о моей прическе и вернемся ли мы в город через три дня.
– У нас больше нет денег. Те монеты мы будем использовать только в случае крайней необходимости. – Ее мать снова повернулась к своей тарелке, и Жозефина решила с этого момента больше не привлекать к себе внимания, иначе ей запретили бы выходить вечером на улицу. Ей пришлось вести себя незаметно и воздерживаться от комментариев, даже если бы она хотела высказать свое мнение об этом театре вслух.
– О, я не могу дождаться, – сказала Давиния. – Я ужасно взволнована!
Жозефина сжала губы, чтобы не ляпнуть ничего лишнего. К сожалению, ее мать заметила этот жест, поэтому она отложила столовые приборы и вытерла рот салфеткой – безошибочный признак надвигающихся нравоучений.
– Так. Теперь я хочу немедленно узнать, что здесь происходит. Жозефина, ты кое-что выяснила в наше отсутствие, и я хочу, чтобы ты рассказала нам, что ты услышала.
– Ничего.
– Не лги мне! – ее мать хлопнула рукой по столу, так что Давиния втянула воздух.
– Мама! Почему ты так кричишь на Жози? – Давиния выглядела по-настоящему испуганной.
– Потому что она что-то скрывает от нас. Я чувствую это. – Жозефина тоже отложила свои столовые приборы. Она все равно потеряла аппетит.
– По правде говоря, у меня есть опасения. Я переживаю за Давинию, – это действительно была правда. В конце концов, она знала, какое невероятное разочарование ожидает ее сестру.
– Обо мне? – Давиния даже немного покраснела, будто такие слова ей льстили.
– Да, о тебе. Ты с нетерпением ждала этого дня в течение двух лет. Но что, если получится иначе? Если принц не возьмет тебя в жены? Что будет тогда?
– Я не знаю, – ответила Давиния, глядя на мать в поисках помощи.
– Не будет такого варианта, – резко вставила ее мать. – Давиния должна стать королевой.
– А если нет? – спросила Жозефина. – Здесь много принцесс, и все они хотят стать женой принца, как и мы. И никто не знает, чего хочет принц.
– Да, верно, никто не знает. Или ты что-то слышала? – Ее мать поняла, в чем дело, и не собиралась останавливаться.
– Думаю, нам нужно решить вопрос, что мы будем делать, если все пойдет не по плану, – сказала Жозефина.
– Я могу сказать тебе это сразу, дитя мое. Мы потеряем дом. Все, что у нас есть, – может быть, и наш статус, потому что у меня нет ни сына, ни живого мужа. Придется идти работать, как обычным людям, жить в скромном домике. Ты этого хочешь?
Жозефина молчала, а Давиния смотрела на свои руки.
– Я вижу, мы поняли друг друга. Свадьба Давинии спасет нас всех. У нас будет беззаботная жизнь. Для этого я не прошу ничего, кроме как взять себя в руки и внести свой вклад. Но, видимо, я слишком многого жду от тебя. Меня это очень огорчает. – Ее мать встала и быстро пошла в свою комнату. Дверь за ней шумно закрылась. Жозефина тоже встала. Давиния взглянула на нее.
– Куда ты собираешься?
– Я хочу снова выйти прогуляться, – сказала Жозефина.
– Могу я пойти с тобой? – Давиния встала, и Жозефина тут же прибегла к всевозможным оправданиям, но ее сестра уже накидывала шаль себе на плечи.
– Я не могу оставаться здесь одна, когда мама в таком настроении.
Жозефина подавила вздох.
– Хорошо, пошли.
Вскоре они уже шли по большому коридору на первом этаже. За окном уже сгустилась тьма, и фонари создавали теплые сияющие островки света в темно-черном парке. Жозефина смотрела в большие окна, надеясь увидеть там фигуру, двигающуюся к саду с розами, но, конечно, никого не заметила. Даже с фонарями было слишком темно, и Рафаэль сказал, что они не встретятся сегодня, так что, возможно, она ничего не пропустит, если прогуляется с Давинией и послушает, что та ей расскажет.