Она не знала, насколько неожиданной станет эта новость для ее семьи и других принцесс. Что скажет ей мать? Как она будет вести себя по отношению к принцу? Кроме того, как заметил Рафаэль, ее мать достигла своей цели. Ее титул и будущее также будут обеспечены браком Жозефины. Девушка подозревала, что для ее матери важнее держать финансовые дела в секрете, чем обеспечивать личное счастье Давинии.
Давиния осталась бы недовольна. В этом она абсолютно уверена. Хотя Жозефина и знала это наверняка, все же у нее постоянно возникала мысль о предательстве. Она тихо простонала. Ее голова все еще немного болела. Постепенно ей пришлось думать о том, где переночевать. На улице было слишком холодно.
Медленно девушка вернулась в большой парк. Она обняла себя, потому что ее тело уже промерзло до костей.
Жозефина посмотрела на окна, которые смотрели на нее в ответ, как чужие темные глаза. Она не видела света в комнате матери. Неужели она действительно уже легла спать? Или горело так мало свечей, что их света просто не было видно? Жозефина представила, как ее мать лежит в постели и смотрит в темноту. Как она начала винить себя. Или даже беспокоится? В конце концов, Жозефина просто исчезла в ночи.
Все было возможно. Только сегодня она больше ничего не узнает. Теперь ей нужно позаботиться о себе. Жозефина взяла одну из масляных ламп, стоявших на земле в парке, и пошла на кухню, которую она обнаружила в тот первый вечер с Рафаэлем. На этот раз стражники ее не беспокоили. Она заказала небольшой ужин и сделала это так уверенно, что повар немедленно выполнила ее просьбу. Женщина завернула кусок свежего хлеба в ткань и дала ей кувшин молока.
Когда Жозефина прошла через темный двор к конюшне со своей едой, она почувствовала себя немного лучше. Она справилась сама. Ей не нужно было смиренно возвращаться в свои покои, где мать либо игнорировала бы ее, либо заставила извиняться. Когда она вошла в здание, ей в нос ударил запах сена и лошадей. Не хотелось бы, чтобы там, в сене, спал конюх. Или какой-нибудь пьяный парень…
Жозефина подползла к простой лестнице, прислоненной к сеновалу, и взбиралась ступенька за ступенькой. Она впервые в жизни поднялась по лестнице. Ее мать никогда бы этого не допустила. Девочки таким не занимались. Когда она была уже наверху, то поняла, что действительно находится здесь одна. Ее охватило облегчение. Все хорошо. Она сможет это пережить. Жозефина стала устраиваться на сене и тушила лампу, так как на это были свои причины. Во-первых, иначе ее можно было заметить из-за света, а во‐вторых, она хорошо осознавала опасность, которую представляет пламя возле высохшей травы. Сено согревало ее снизу, и она складывала его вокруг себя. Закончив ужинать, она подумала о своей матери и Давинии. Ее сестра сразу поняла, насколько несправедливым был удар ее матери. Обычно Давиния была всегда на стороне матушки, но в этот раз то, что она заступилась за свою сестру, было только преимуществом.
В последнее время Давиния проявляла довольно детское поведение, становилась все более зависимой. В конце концов у Жозефины создалось впечатление, что ее сестра больше не принимала никаких решений самостоятельно.
Да, было бы неплохо, если завтра весь этот кошмар закончится. Если бы у всех у них все сложилось. У ее матери были целая ночь, утро и день, чтобы раскаяться в своем поведении. Сразу после бала они могли бы поговорить, и тогда ее мать поняла бы, что они все равно в выигрыше. Даже если Давиния, вероятно, была бы единственной, кто не смог бы понять этого сразу после бала из-за разрушенной мечты.
Жозефина закончила есть и с благодарностью откинулась на сено. Пока что она не пролила ни единой слезы и чувствовала, что ей это даже не нужно. Чем дольше она думала об этом, тем больше она понимала, что же происходило с ее матерью, которая упускала из виду всю информацию, которой располагала сама Жозефина. От ее приключений в деревне до того факта, что принц заговорил с ней с самого начала и она не знала каких-то сплетен от других. Что касается ее матери, должно быть, было трудно поверить, когда Жозефина, просто войдя в дверь, стала утверждать, что говорила с недосягаемым принцем о своей сестре несколько дней назад. И что он прямо сказал ей, что не собирается на ней жениться. На самом деле эти слова действительно звучали неправдоподобно. Тем не менее ее мать должна была знать свою дочь достаточно хорошо, чтобы, по крайней мере, задаться парой вопросов. Жозефина в последние годы участвовала во всем, что происходило вокруг Давинии, и она полностью осознавала потерю своих привилегий, титула и собственности. Так почему она должна отдавать сестре все лишь из-за негодования своей матушки? Чем она сама себе навредила? Если бы ее мать успокоилась и подумала об этом, то наверняка пришла бы к такому же выводу.
Жозефина в изнеможении закрыла глаза. Теперь она могла представить, как прощает свою мать. Но сейчас девушка хотела сделать лишь одно: подумать о Рафаэле перед сном, увидеть его глаза перед собой, вызвать его улыбку. Представить, что он стоит перед ней и говорит все эти слова. Ей! В это до сих пор было невозможно поверить.
Немыслимо, что он не говорил с другими людьми. Он никогда не упоминал об этом и не производил впечатления замкнутого человека. Нежелание разговаривать с кем-либо означало ужасное одиночество. Но она бы это изменила. С завтрашнего дня принц больше не будет одиноким.
Жозефина представила, как они лежат вместе на огромной кровати при теплом свете свечей, закутавшись в шелковые одеяла с книгой в руке. Потом он снова читал бы ей, а его волшебный голос рисовал бы другие миры. Он уже так делал для нее, и, конечно, никто в этом замке даже представить себе не мог, что такое могло произойти. С этими мыслями Жозефина погрузилась в сон в окружении успокаивающего запаха сена.
Сон у нее был невероятно крепким. Жозефина осталась лежать на сене и слушала мирный звук чавканья лошадей, которые, должно быть, уже завтракали свежим сеном. Ее щека больше не болела, в лучшем случае она казалась слегка опухшей, но боль исчезла полностью. Сожалела ли ее мать о том, что сделала? Она хоть немного волновалась? Девушка узнает это в мгновение ока, даже если захочет остаться здесь.
Жозефина встала и нашла время, чтобы полностью освободить свою одежду и волосы от стеблей сена. Ее мать не волновало то, где она ночевала.
Она незаметно выбралась из конюшни и принесла кувшин для молока обратно на кухню, где сразу же приказала собрать еще один поднос. Вскоре после этого она балансировала со своим подносом в гостевую комнату и толкнула дверь, которую затем снова закрыла ногой.
Ее мать сидела за столом, и Жозефину потрясло, когда она увидела лицо матери, выглядевшее намного бледнее и старше, чем когда-либо прежде. Давиния посмотрела на Жозефину широко раскрытыми глазами.
– Где ты была? – спросила она, а ее мать хранила молчание.
– В месте, более комфортном, чем здесь, – сказала Жозефина. – Тебе есть что сказать мне, мама?
– Я сказала, что с тобой покончено, – ответила ее мать ледяным и неприятным голосом, которого Жозефина не узнала.
– Это ужасно глупо, мама, и ты тоже это знаешь. Я в последний раз спрашиваю, хочешь ли ты услышать, что я знаю, или нет.
– Нет, – ее мать уставилась на тарелку перед собой.
– Очень хорошо, – сказала Жозефина. – Это твое решение. – Она прошла мимо нее в спальню с подносом и поставила еду на кровать. Она не знала, правильно ли поступает, но она никогда не попадала в подобную ситуацию. Нужно ли отвести Давинию в сторону и рассказать ей все сейчас? Разве это не было бы правильным решением? Она не знала. Ее мать взбесится, когда узнает обо всем. Наверное, будет лучше забыть про разговор.
Жозефина позавтракала. Скоро ее мать начнет готовить Давинию к балу. Значит, пора уходить. Рафаэль сказал ей, куда идти. Ее будут ждать там, и он сказал ей прийти вовремя. Девушка решила покинуть покои прямо сейчас. Если ее там никто не ждет, то она может пройтись прогуляться, но здесь она точно не останется. Она пыталась, она дала матери шанс, но та от него отказалась. Почему же она чувствовала себя такой несчастной сейчас?
Давиния. Жозефина откинула волосы назад и глубоко вздохнула. Она причинит боль своей сестре. Но выхода не было. Или же?
Она встала, взяла поднос и вернулась в прихожую. Эти двое все еще сидели за столом, и только Давиния повернулась к ней, когда Жозефина подошла к двери. По дороге она поставила поднос на маленький столик, затем повернулась к Давинии.
– Я хотела бы поговорить с тобой наедине, Давиния, – сказала она. – Мне нужно кое-что тебе объяснить.
Давиния неуверенно посмотрела на мать и начала вставать, когда рука матери упала ей на плечо.
– Оставайся на месте, – сказала она.
– Но я хочу поговорить с Жози, – Давиния снова попыталась встать.
– Если ты пойдешь с ней сейчас, то можешь сразу же остаться за дверью, Давиния.
– Но… – Давиния в замешательстве посмотрела на Жозефину, – я просто хочу пойти в парк с Жози, и я скоро вернусь. Почему это плохо, мама? Что с тобой случилось?
– Я стараюсь ради тебя. Однажды ты поймешь. Есть вещи, о которых ты не знаешь. А я уверена, что все сделала правильно. Но теперь ты должна делать то, что я говорю, Давиния, иначе все будет напрасно. Если ты хочешь стать королевой, если ты хочешь, чтобы мой труд за все эти годы не пропадал даром, тогда сейчас ты останешься здесь.
– Давиния, пойдем со мной. Доверься мне, – настойчиво сказала Жозефина. – Иначе ты будешь несчастна.
– Хватит! – ее мать вскочила и продвинулась к ним на три шага вперед.
Жозефина попятилась и тут же с болью осознала, что никогда раньше, ни в какой ситуации не отступала от своей матери. Часть доверия была полностью разрушена, уничтожена. Может быть, навсегда.
– Как ты думаешь, кто ты такая, чтобы так себя вести? Тебя съела зависть, Жозефина! Ты хочешь расстроить свою сестру, отговорить от обретения счастья и спасения всех нас!