– Нет, – запротестовала Жозефина. – Я уйду отсюда. А потом я возьму тебя с собой.
– Это было бы замечательно, – прошептала Ирис и хихикнула. – Тогда ты отвезешь нас в свой замок? Как он выглядит? Расскажи, пожалуйста.
Жозефина поджала губы, и когда она все осознала, то почувствовала боль в груди. Ирис ей тоже не поверила. Девушка нашла убежище в мире грез, она хотела услышать историю, вот и все. Жозефина подумала, стоит ли ей спорить и показывать цепочку, чтобы доказать правдивость своих слов. Но потом она все же решилась. Тихим голосом она начала рассказывать о великолепии замка, о высоких окнах, через которые падал солнечный свет, о парчовых шторах с самыми причудливыми узорами, изображавшими путешествия по далекому морю, о позолоченных вазах и статуях, которые можно было взять с собой. Ирис слушала, затаив дыхание. Сегодня они получат свою историю на ночь.
Следующий день стал для Жозефины тяжелым испытанием. Опять же все, что ей было нужно, сунули под дверь. Когда она заговорила с человеком по ту сторону – ответа не последовало. Так что она снова ходила взад и вперед, строя и отвергая планы, пока девушки не вернулись вечером и камень в стене не сдвинулся с места. Единственное изменение за день. Ирис хотела услышать больше историй, и Жозефина поняла, что она не может придумать никаких серьезных планов побега с девочками. Ева снова сказала ей, что отсюда никто никогда не уходил. Случалось так, что девушки пропадали. Например, после болезни. Никто не знал, мертвы они или их увезли. Но вырваться было невозможно. Девочек никогда не оставляли без присмотра, стены были высокими, и большую часть времени они даже не попадали во внутренний двор, а оставались в здании, где работали вольными работниками.
Большинство из них мастерили что-то своими руками, ткали ткани, шили платья, и Жозефина задавалась вопросом, на какой из высоких дам было платье, сшитое отчаянными руками. Но одно девушка знала наверняка: она выберется отсюда, она не сдастся.
Следующие несколько дней были такими же. Жозефина почти завидовала другим девушкам, так как они приняли свою судьбу и с каким-то стоическим равнодушием все терпели и занимались своим делом. Да, она даже хотела сама пойти на эту работу, просто чтобы хотя бы чем-то заняться. Наверное, в этом и заключалась идея этого места. Девушки были заперты до тех пор, пока не сойдут с ума. После этого они с благодарностью делают все, что могло бы освободить их от изоляции и скуки. Достаточно было одной ошибки, и они снова останутся одни в своей комнате.
Жозефина часами сидела на кровати с закрытыми глазами и представляла себя входящей рядом с Рафаэлем во двор, который она видела только в темноте. Как он своим красивым голосом приказал людям отпустить всех девушек.
Она отведет их к себе в замок. Все девушки будут свободны. Она представила их счастливые лица и смех.
С каждым днем ей становилось все труднее отстраняться и продолжать придумывать образы. Она не знала, насколько быстро она теряла надежду и через сколько она и вовсе исчезнет.
Жозефина находилась здесь почти две недели. Если у Рафаэля возникнут подозрения, что он будет делать? Жозефина была уверена, что ее мать также приказала принести Давинии в комнату теплое молоко с особенным ингредиентом. В него подмешали какое-то снотворное. Следовательно, ее сестра ничего не могла заметить и не могла понять, куда увезли Жозефину. Мать могла придумать ложь, а затем действовать невинно и притвориться опечаленной или отчаянной, и никто не смог бы ничего доказать.
Поэтому ее мысли вращались по кругу, надежда и отчаяние чередовались, отчаянные чувства усиливались и пытались поколебать ее веру в спасение. Теперь она могла понять Ирис. Жозефина хотела бы, чтобы она сама рассказала ей прекрасную историю о лучшем мире. Или чтобы кто-то читал ей вслух и умелыми пальцами перелистывал страницы книги. Кто-то, чей голос она хотела услышать больше всего на свете.
Но на самом деле все было иначе, и иногда, в моменты, когда слезы стекали по ее щекам, Жозефине приходилось признавать, что, возможно, здесь ее жизнь и закончится. Что ее время с Рафаэлем было невероятно драгоценным, но теперь оно прошло. Неужели она понадобилась судьбе лишь для того, чтобы спасти наследника престола от ошибки?
Она была всего лишь инструментом? Разве не предполагалось, что она когда-нибудь станет королевой? В одинокие ночи она считала, что именно так и было. Но если судьба действительно есть, почему она так ее наказала? Что она сделала, что ей приходится жить не только без Рафаэля, но и в неволе? Она просто не понимала и спорила сама с собой часами, пока наконец не заснула в изнеможении в утренние часы, что не имело значения, потому что ей все равно было нечего делать. Так зачем же ей вообще просыпаться?
В какой-то момент она попыталась отказаться от еды, но поднос просто убирали и ставили новый для следующего приема пищи. Очевидно, никого не волновало, почему она не ест. Наверное, те, кто руководили этим домом, привыкли к такому поведению. Жозефина целых два дня ничего не ела и почти весь день пролежала в постели – за ней никто не следил. Девочки по соседству шептали сквозь стену, она проигнорировала их и снова закрыла камнем отверстие. Жозефине не хватило сил, чтобы что-то им объяснять.
На третий день голод стал слишком сильным, и она подползла к подносу, который утром задвинули в ее камеру, чтобы съесть кашу. Когда она это сделала, то потрогала цепочку на своей шее. В своем воображении она сразу представила Рафаэля. Он сможет ее найти. Она просто не могла перестать в это верить. Жозефине было немного стыдно за то, что она позволила себе вот так раскиснуть. Ей почти казалось, что она предала своего возлюбленного. Он не перестанет ее искать. Сомневаться в этом было неправильно. Совершенно недопустимо. Жозефина в тот день долго ходила по камере. Два дня в постели не принесли ей никакой пользы. Она нуждалась в движении, так ее голова быстрее прояснится. Сейчас она думала лишь о матери. По крайней мере, мысли эти возникли из-за любой привязанности, которую она могла испытывать к ней раньше. Эта женщина не являлась ее родной матерью, никогда ею не была и никогда не будет. Она не представляла, что однажды сможет простить ее.
Вечером Жозефина взяла себя в руки и уселась в ожидании перед отверстием в стене, пока камень не сдвинулся. Она извинилась перед Ирис, Евой и Лизелоттой, и, когда Ирис захотела услышать историю, Жозефина вскоре погрузилась в собственную сказку и позволила жизни в замке снова возникнуть в ее воображении. Очень похоже на то, как это делал Рафаэль, когда читал вслух. Она бы отдала все, чтобы испытать это снова. Чудесный покой в его руках, защита и тепло под одеялом, в то время как ветер дул за окнами гостиницы.
Той ночью ей приснился плохой сон. Вероятно, она говорила во сне, потому что слышала чей-то голос, а кто это мог быть, если не она?
Затем на нее внезапно обрушился холод, ее стащили с кровати и оттащили в сторону. Жозефина застонала, почувствовав под ногами холодный камень. Это было похоже на ту ночь, когда ее привели сюда, с той лишь разницей, что она не пила молока со снотворным и поэтому проснулась после нескольких вдохов. Она крепко сжала руки и узнала перед собой лицо женщины, которая открыла для них дверь, когда ее мать привела их сюда. В руке старуха держала фонарь, отбрасывающий жуткие тени на морщинистое лицо.
Дверь в ее комнату была открыта. Жозефина не понимала, что с ней происходит, пока ее выносили из комнаты.
– Что вы делаете? – ей наконец удалось выдавить из себя пару слов. – Куда вы меня несете? Отпустите меня! – Она попыталась пнуть мужчину справа от нее, но он, похоже, даже не заметил ее сопротивления. Теперь впереди них шла старуха с фонарем, и Жозефина лихорадочно думала, стоит ли ей вообще пытаться вырваться сейчас или было бы разумнее подождать еще немного. По крайней мере, была вероятность того, что их можно будет прижать к стене и схватиться за что угодно, и тогда появится возможность сбежать. Она была полна решимости. Ни при каких обстоятельствах она не позволила бы забрать ее обратно в камеру. Или это был момент, когда ее выпускают или просто поместят в комнату с другими девушками? Она будет работником?
Мужчины провели ее через длинную колоннаду, которая снова напомнила Жозефине монастырь, через дверь, через большую темную комнату, затем через другую дверь. Она узнала луну над собой. Это был тот двор, который она видела, когда прибыла сюда.
– Что здесь происходит? Что вы делаете? – Ей нужно было знать, и было бы неплохо немного отвлечь охранников. Может быть, в нужный момент ей удастся притвориться, что она потеряла сознание.
– Графиня хочет, чтобы ты перешла в другой дом, – сказал мужчина на удивление громко и ясно. Жозефина совсем не ожидала такого ответа.
– Что? В какой дом? – Она попыталась дернуть его за руку, но мужчина держал ее и прошел дальше, как будто она только дернула за рукав.
Старушка перед ними открыла главные ворота, и мужчины провели Жозефину через них. Ворота ее тюрьмы, в которой она находилась более двух недель, закрылись за ней. Но следом открывались новые. Она увидела стоящий экипаж, черный блок на световой дорожке. Дверь была открыта, и, как ни странно, внутри горел свет. Ее разум пытался понять, что происходит. Ее мать пыталась заставить ее уехать навсегда? Что-то случилось? Неужели Рафаэль идет по ее следу?
«Мой последний шанс», – подумала она. Жозефина тихо простонала и упала в обморок. Она постаралась притвориться, будто внезапно отяжелела и обмякла. Мужчины рядом с ней немедленно отреагировали, схватив ее за руку, чтобы держать ее получше. Девушка воспользовалась этим моментом, изо всех сил оттолкнулась от земли и попыталась вскинуть руки. Она протянула левую руку и ударила вслепую, но не услышала болезненного стона. Босой ногой Жозефина попыталась отдавить ногу мужчине справа, она извивалась, пытаясь вырваться из его хватки, но он снова с невероятной силой сжал ее руки. Жозефина теперь кричала, пиналась, пыталась укусить, пока мужчины несли ее в карету, а вскоре после этого она упала на колени, и дверь за ней закрылась. Горящий масляный фонарь фактически висел над ней на потолке, так что она могла хорошенько осмотреться. При этом она увидела, что окна кареты слишком малы, чтобы их можно было выбить и вылезти наружу. Даже ее голова туда не влезла бы. Мать снова забрала ее!