Обращался он, правда, к Ширману, который стоял в дверях кухни.
И на столе, и на стульях стояли пакеты с продуктами. А вот Буяна со Шмелем не было. Видимо, они сначала завезли покупки, а затем уже занялись парковкой. Неправильная последовательность, нельзя мелькать перед домом на машине, опасно это. Арсений отметил это мельком. Сирена завладела всеми его мыслями, он просто не мог сосредоточиться на деле. Хотя должен был. Если вдруг нападение, первой пострадает она — как самая слабая.
— Она свидетельница, — пожал плечами Арсений.
— Свидетельница чего? Как ты киллера завалил?.. Знаешь, что с такими свидетелями делают? — Казимир смотрел вроде серьезно, но ирония чувствовалась.
Как будто понимал, что творится в душе у Арсения. Да и сам он мог увлечься Сиреной. Ну не могла же ее красота оставить его равнодушным.
— Убивают, — кивнул Арсений. — И хоронят.
— Ты слышал? — глянув на Ширмана, спросил Казимир.
А тот смотрел на Арсения так, как будто он выносил приговор Сирене, а вместе с тем и ему самому.
— Но мы ее просто похороним, — продолжал Арсений. — Заживо. И здесь. До лучших времен.
— Это ты так решил?
— Это я так решил. — Арсений смотрел на Казимира без вызова, но твердо, непоколебимо.
Никакая сила не заставит его причинить зло этой чудесной девушке. Даже если она вовсе не ангел, как о ней ему хотелось думать…
Казимир кивнул, давая понять, что уважает позицию Арсения. И, насмешливо глянув на Ширмана, спросил:
— А почему Сирена?
— Как это почему?
— Ну, имя какое-то странное.
— Но это имя. А не кличка… У нас так не принято…
— По кличкам не принято?
— Нет.
— Где это у вас? У воспитанных людей?.. А мы, значит, невоспитанные? — нахраписто спросил Казимир.
Но Ширман выдержал его взгляд и даже ответил.
— Ну, ты же обращаешься ко мне на «ты». А я, как минимум, на десять лет старше тебя.
Казимир вытянул губы трубочкой, исподлобья глядя на Ширмана. Наконец, усмехнулся, раскрыл пакет, заглянул внутрь, вытащил батон колбасы и булку хлеба. И снова поднял глаза на Ширмана.
— Жрать будете, Давид Яковлевич?
Арсений вставил штекер в розетку, но холодильник заработал не сразу. Подумал немного, только тогда включился. Холодильник давно не мыли, из него воняло, но это не помешало им с Казимиром загрузить его продуктами.
На столе уже ничего не было, когда появилась Сирена. В костюме, в домашних тапочках. Она молчала, но за нее говорила ее милая, слегка застенчивая улыбка.
Она принюхалась и, нахмурив брови, подошла к холодильнику. Открыла его, поморщилась, но вместе с тем и улыбнулась, приложив пальцы к вискам. С иронией изобразила весь ужас положения.
— У нас тут немного грязно, — сказал Казимир.
Сирена удивленно глянула на него.
— Немного?! Давайте-ка отсюда!
Она махнула рукой, прогоняя с кухни всех, но Арсений остался. Здесь ему не грозило копаться в чьем-то грязном белье, а с едой возиться не зазорно.
Он вытащил продукты, Сирена взялась за тряпку. Арсений улыбнулся, глядя на нее.
— Что не так? — Она игриво и в то же время застенчиво улыбнулась ему в ответ.
— Да как-то не смотришься ты с этим… — Он взял ее за руку, провел пальцами по внешней стороне ладони, а затем решительно забрал тряпку.
— А с чем я смотрюсь?
— С белой пушистой кошечкой в руках… С шерстью горностая, — немного подумав, добавил он.
— Почему горностая? — Сирена с интересом посмотрела на него.
— Потому что у королей горностай. Белый, с темными пятнами…
— На репутации?
— Почему на репутации?
— На моей репутации нет пятен.
Сирена снова всего лишь растянула губы, но Арсений услышал ее смех — тихий, а вместе с тем звонкий как ручеек. Она вырвала у него тряпку, взяла кастрюлю с водой и принялась мыть холодильник. Она вроде бы и не торопилась, но дело горело в ее руках, работа спорилась.
— Зачем тебе все это? — спросил он.
— Зачем это мне? — Она сделала упор на последнем слове. — Я думала, это нужно всем.
— От грязи еще никто не умер.
— Ты в этом уверен?
Сирена не смотрела на него, чтобы не отвлекаться от чистки.
— Ну, я же выжил…
— Это ты о чем?
— О дизентерии… В Афгане мы всей ротой дри… животами мучились…
А еще в Афгане Арсений мог заболеть желтухой — там с этим запросто. Но ему повезло, отделался одной дизентерией. Правда, намучился изрядно, поддон выбивало так, что желудок мог выскочить наружу вместе с легкими.
— Ты в Афгане был? — Сирена лишь на мгновение задержала на нем взгляд.
— Да пришлось…
— Мама, наверное, сильное переживала.
— Мама ничего не знала.
— Как это так?
— Мама и меня не знала. И я ее не знал. Детдомовский я… Плохой.
— Почему плохой?
— Потому что сидел. Два года. За драку.
— Драться ты умеешь, — не отрываясь от холодильника, кивнула Сирена.
— И еще я бандит.
Она положила тряпку, повернулась к нему и посмотрела, что называется, в лоб.
— Зачем ты мне это говоришь?
— Я хочу, чтобы ты все обо мне знала. — Он смотрел ей прямо в глаза.
— Зачем?
Вопрос этот, казалось, она задала не только ему, но и самой себе. Она хотела знать, насколько ей нужен Арсений… Или не нужен вовсе.
— Я твой персональный ангел-хранитель. Ты должна все обо мне знать.
— Падший ангел?
Сирена не пыталась его обидеть, она всего лишь мило пошутила.
— Но я хочу подняться.
Арсений не хотел становиться бандитом — просто у него не было другого выбора. Зона поставила крест на его биографии: на нормальную работу не брали, а грузчиком он и сам быть не хотел. Да даже и грузчиком, честно говоря, с его-то судимостью брали неохотно. Зато в бригаду к Шахтеру взяли без разговоров, потому как рекомендация лагерная была. Сошелся там он с одним… Костика убили полгода назад. Нарвался на каких-то крутых, качнул права, его прямо на месте и завалили. Был разбор, Арсению пришлось замочить там одного… Но это уже другая история… Или часть его бандитской истории, конец которой будет где-нибудь на дне могилы. Если он, конечно, не остановится.
А остановить его могла только Сирена. Только ради нее он готов был сейчас на все.
— Труд облагораживает человека, — сказала она.
Потом вручила Арсению тряпку, а затем, приподнявшись на носочках, поцеловала его в щеку. Не чмокнула, а именно поцеловала, губами прилипнув к щеке на целую секунду.
— Дружеский поцелуй, — уточнила она.
И тут же отошла от Арсения, как будто боялась поцелуя в ответ. Он-то, конечно, мог чмокнуть ее по-дружески, но ему этого явно будет мало. А страстный поцелуй сейчас, пожалуй, не уместен.
Дверь открылась, на кухню заглянул Казимир.
— Долго вы там? — спросил он.
— С тобой будет быстрее. — Арсений протянул ему тряпку.
Дверь моментально закрылась. Сирена тихонько засмеялась. И даже легонько толкнула Арсения плечом.
Пока Арсений укладывал продукты, она вымыла плиту. Арсений замечтался. Представил, как он приходит домой, как Сирена встречает его, ухаживает за ним, кормит, укладывает спать… Да это не жизнь, это просто сказка какая-то!
Они убрались, потом Арсений начистил картошки, потом Сирена пожарила ее с колбасой. Накрыли на стол и позвали толпу.
За столом было на самом деле тесно, но вряд ли Сирена прижалась к Арсению из-за этого. Просто ей нравилось быть рядом с ним, и чем ближе, тем лучше. Она что-то щебетала о дружбе, но Арсений в душе надеялся, что дело в чем-то большем.
Ширман косо посматривал на Сирену, ему явно не нравилось ее увлечение на стороне. Зато Арсений млел от удовольствия. Тем не менее Ширман действовал ему на нервы, и он решил поглумиться над ним.
— А у них действительно может быть гранатомет… — в раздумье глядя на окно, сказал Арсений.
— Если шарахнут, то всех разом, — поддержал его Казимир.
— Это вы о чем? — с бледным видом спросил Ширман.
Страшно ему стало, голос задрожал. Арсений усмехнулся. Одним выстрелом из гранатомета он убил сразу двух зайцев. И Ширмана напугал, и Сирена быстро прильнула к нему будто в поисках защиты.
— А чего это вы, Давид Яковлевич, смерти боитесь?
Он нарочно обратился к Ширману на «вы». И бандиты могут быть воспитанными людьми. Иногда.
— Почему я смерти боюсь? — Ширман смотрел на него, выискивая подвох. — Странный вопрос…
— Денег много заработали, страшно потерять?
— Да при чем здесь деньги… Ну и деньги, понятное дело… Тебе столько не заработать… — глянув на Сирену, сказал Ширман.
Посмотрел на нее и Арсений и тут же обнял девушку — за плечи. Она покорно прижалась к нему. Ширман зло поджал губы.
— Дело не в деньгах. Дело в том, что у меня теперь есть Сирена. Теперь мне страшно умирать.
— У тебя есть? — У Ширмана дернулась щека.
— Но мне не страшно умереть за нее, — продолжал Арсений.
Казимир смотрел на него с удивлением и иронией. Не ожидал он такого красноречия. Как будто Арсений сам от себя такого ожидал.
— Ну, может быть, — пожал плечами Ширман.
— А ты мог бы за нее умереть?
— Почему я должен за кого-то умирать?
— Не надо умирать за кого-то, нужно умереть за Сирену.
Арсений пристально смотрел на мужчину, в котором видел своего соперника.
— Я не хочу!
Голос Ширмана дребезжал от испуга, возможно, он думал, что Арсений предложит ему сейчас рулетку: кто победит — тому Сирена, кто проиграет — тому вечная память.
— Не хотите умирать за меня?.. — Сирена смотрела на Ширмана и с обидой, и с оправдывающей улыбкой одновременно. — И правильно, зачем вам это?
— Ты, наверное, не так поняла, — заерзал Ширман.
— Все это глупости, я просто не хочу понимать.
— Я тебе потом все объясню!
— Давид Яковлевич, вы кушайте, а я пока постель вам постелю…
В квартире были чистые простыни, но какие! Каплун, когда был жив, договорился с прапором из воинской части, и тот подогнал ему гору стиранного белья. До сих пор полшкафа этим добром забито.